После взрыва

– Хочу.

Женщина взяла небольшой котелок и пошла к кострам в центре лагеря. Там как раз варили суп из кореньев. Она налила половину и вернулась домой.

– Держи. Горяченький.

Весь вечер Сергей старался больше говорить с женой и детьми. Как будто пытался наговориться впрок. Где-то внутри у него начала закрадываться мысль, что семью он видит в последний раз. Но он изо всех сил гнал ее прочь. Уже засыпая, он дал себе зарок, во что бы то ни стало вернуться за ними.

***

Утро выдалось на удивление ясным. На голубом небе не было ни одного облачка, а над горизонтом уже начинало подниматься солнце. По еще сонному лагерю шли к южному выходу с тяжелыми рюкзаками за плечами четверо разведчиков во главе с командиром, староста, начальник охраны, друг Сергея Сашка и Лена.

Выйдя за ворота, процессия остановилась. Сергей обернулся к сопровождающим.

– Все, идите по домам.

– Удачи вам, ребята! – сказал Писаренко.

– Сегодня 11 мая 2035 года. Запомни этот день сынок. Впоследствии он станет днем либо великой радости, либо великой печали. Благо, если случится второй вариант, то печалиться нам придется недолго, – староста сжал руку Сергея. Вместе с начальником охраны они развернулись и зашагали в лагерь.

– Мы ждем тебя обратно, дружище, – протянул руку Саша. – Будь осторожен!

– Ты береги себя, родной мой, – Лена обняла мужа и затряслась в рыданиях.

– Леночка, я обещаю, я вернусь. Ради тебя, ради наших детей. Я ведь только ради вас туда и иду! – Сергей пытался подобрать нужные слова.

– Я знаю. Знаю, но не хочу отпускать.

– Помолись за меня. И помни – я вернусь! – Сергей отпустил жену и резко развернувшись, зашагал прочь. Его группа уже успела отойти метров на пятьдесят. И только догнав ребят, он обернулся и поднял вверх руку. Жена помахала в ответ и скрылась за воротами лагеря.

– Я со своими дома попрощался, – сказал Ашот. – Говорю, не надо провожать меня, не люблю я этого. Как будто на кладбище отправляете…

– Типун тебе на язык! – сурово посмотрел на него Андрей.

– Да я же не в том смысле.

– Я, кстати, тоже соплей не люблю, – поддержал Ашота Женя. – Вон командир теперь смурной идет. Переживает видимо за жену и детей.

Сергей не обернулся на слова разведчика. Казалось, он их вообще не слышал. Он погрузился в свои мысли. Сейчас, когда они вышли за пределы лагеря и держали путь на юг, в его голове снова появилась туча сомнений. А что, если не получится? Если вдруг там, куда они идут, будет также безжизненно, как и здесь? Что он скажет людям? Что он скажет ей? Мысль о том, что в пути он может погибнуть от голода, или от нападения, его совершенно не пугала. Ведь в этом случае ни перед кем не придется оправдываться. Гораздо хуже, если вернется домой ни с чем.

Но домой ли? Неужели эти наспех сооруженные палатки являются его домом? Разве можно назвать домом пустошь, где водятся только ящерицы и насекомые? Разве о такой жизни он мечтал в молодости? Нет! Пусть ядерная война внесла свои коррективы, пусть изменились природа и климат, нужно найти свое место под солнцем. Хотя бы попробовать построить настоящий дом.

От этих мыслей стало светлее, и командир зашагал бодрой походкой.

– Прибавили шаг, дамочки. Мы не на променаде. Нам топать больше тысячи километров, а еда у нас ограничена. Поэтому шевелим ягодицами, – беззлобно пожурил через плечо своих разведчиков Сергей.

– О, проснулся, – заулыбался Ашот. И все трое прибавили шаг, догоняя старшего.

Глава II

Пейзаж мира после ядерной катастрофы разнообразием не отличался. Все территории, на которых Сергею довелось жить, являли собой бескрайнюю пустошь с редкой растительностью. Представлена она была в основном густым и достаточно высоким кустарником, который как-то приспособился выживать в условиях почти полного отсутствия влаги. Правда, рос он не сплошняком, а своеобразными островами.

Осадков стало гораздо меньше. Да и те не всегда шли на пользу. Нередки были случаи выпадения кислотных дождей. Деревья в таких условиях просто не выживали. За все время скитаний командир видел только несколько мест, похожих на рощи, где росли небольшие деревца. Вот только листья на них были не зелеными, а оранжевыми. Вся растительность была пущена поселенцами на костры. Другого топлива в современном мире не было.

Природа сильно изменилась. И выражалось это не только в редких осадках. Погода почти всегда была ветреной. Воздушная масса нередко поднимала песчаную пыль. Во время сильных бурь поселенцы старались не выходить из дома, а после них очищали заметенные палатки от песка.

Впрочем, те, кто жили на этой земле до взрыва, когда еще был Казахстан, рассказывали, что здесь всегда была степь. А потому изменения не сильно бросались им в глаза. Другое дело те, кто раньше жил в Сибири, которая изобиловала лесами. Даже за пятнадцать лет они так и не смогли привыкнуть к песчаным пейзажам.

Перестали существовать и времена года. Складывалось ощущение, что планета застыла в вечной осени, только не дождливой. Температура днем всегда была плюсовая, а ночью нередко опускалась ниже ноля. Палатки в поселении, хоть и были собраны из разнообразного хлама, но от холода и осадков защищали. Но если приходилось ночевать в пустоши, нужно было обязательно сооружать костер, чтобы не замерзнуть. Да и место для ночлега выбиралось таким образом, чтобы хоть немного защититься от ветра.

Правда, с утра его не было. Командир подумал, что это добрый знак. Отсутствие ветра дает возможность идти с более высокой скоростью. Если обстоятельства будут складываться хорошо, то, возможно, на путешествие им понадобиться меньше времени, чем запланировано.

Сергей шел чуть впереди отряда. Внимательно вглядываясь вдаль, он как будто пытался увидеть там то, зачем они шли. Поймав себя на этой мысли, командир улыбнулся. От дома отошли всего километров на десять.

Разведчики что-то оживленно рассказывали друг другу. Прислушавшись, Сергей понял, что парни вспоминают о своей жизни до взрыва. Сейчас повествование вел Ашот.

– Мы в Москве жили. У папы был магазин одежды. Продавали тряпки от ведущих итальянских кутюрье. Вернее клиентам так говорили. А на самом деле это был обычный самопошив. Покупалась настоящая фирменная вещь, по ней делались лекала, и наши швейные мастера начинали массовый выпуск модной итальянской одежды. Еще бывало так, что отец находил китайские аналоги. Некоторые из них были сделаны настолько добротно, что было трудно отличить от оригинала. При этом цена в несколько раз дешевле. Вот их тоже продавали под видом творения именитых модельеров.

– Короче говоря, обманывали народ, впаривая дешевые шмотки по цене фирменных, – подытожил Андрей с некоторой долей издевки.

– Думаешь, другие иначе торговали? На всю Москву было всего несколько десятков магазинов, которые продавали настоящие вещи. Все остальные толкали подделку. И не загинали мы цены, как у оригинала. Наши шмотки были гораздо дешевле.

– Но все равно же обманывали! – не унимался Андрей.

– Да, обманывали. Но только тех, кто это позволял. Люди, которые в тряпках разбирались, к нам и так не заходили. Но таких было мало. Основная масса клиентов ни хрена в этом не понимала. У них было желание одеться получше, но денег на настоящую одежду не было. Вот они и приходили в такие магазины как у нас. Одни понимали, что берут подделку. Но приходила и лимита, переехавшая в Москву из каких-нибудь Мухосрансков и пытавшаяся косить под коренных. Пафоса вагон и маленькая тележка, а сами из себя ничего не представляли. Других приезжих называли «понаехавшими», вели себя вызывающе, мол, во всем разбираются. Знаешь, как было забавно наблюдать, как эти особи ходили по магазину и с умным видом рассуждали, что вот эта шмотка была в последней коллекции Пьера Кардена и поэтому ее обязательно надо купить. Типа последний писк моды. А Пьер Карден, наверное, и не в курсе был, что выпустил такую блузку. Почему бы таких умников не развести?

– Слушай, – вмешался в их спор Женя. – А ты как вообще выжил? Москву же в первую очередь ракетами накрыли. Там походу вообще в живых никого не осталось.

– Меня за неделю до бомбежек отправили погостить к дяде в Уфу. А родители там остались… Я их больше никогда не видел, – Ашот опустил голову.

– А мне кажется, что кому-то да удалось спастись, – сказал Андрей. – Дозу радиации, конечно, все получили. Но от ударной волны, наверняка, погибли не все. В конце концов, там метро глубоко. Бомбежка-то днем началась. Многие по делам ехали, вот и не погибли. Как думаешь, командир?

– Возможно.

– Вот и я думаю, что возможно.

– Мне одно непонятно, почему сейчас все называют это взрывом? – спросил Женя. – Ведь это не просто взрыв. Это, блин, настоящая ядерная война. И взрывов там было сотни, если не тысячи. Всю планету уничтожили.

Разведчики уставились на командира в ожидании ответа.

– Для удобства так говорят, – не оборачиваясь, ответил Сергей. – Не будешь же каждый раз говорить ядерная война. Сказал взрыв и все тебя поняли. Ведь по большому счету так и есть. Из сотен и тысяч мелких взрывов сложился один большой, который и уничтожил Землю. Детям, рожденным после него, и не объяснишь, что такое ядерная война. Для них это из разряда фантастики. Им тяжело представить, что когда-то человечество было настолько развито, что летало по воздуху и даже в космос, строило электростанции и целые города, перемещалось на автомобилях и использовало сотовую связь. А еще тяжелее объяснить, почему мы сами уничтожили все то, что создали.

Все четверо замолчали. Командир снова ушел вперед и до самого привала не вступал в разговор со своими подчиненными. А ребята, немного отойдя от грустных мыслей, навеянных старшим, снова принялись что-то шумно обсуждать и смеяться.

К обеду разведчики достигли источника. Это означало, что они выполнили половину дневной нормы, установленной командиром – прошли пятнадцать километров.

– Так, пацаны. Сейчас небольшой привал на полчаса. Перекусим, напьемся воды впрок и двинем дальше. Заодно свои запасы пополните. А то я видел, что прикладывались к фляжкам по пути. Нам надо экономнее расходовать воду. Пищу-то мы найдем – коренья какие-нибудь, может, даже живность какую подстрелим. Но когда в следующий раз удастся пополнить запасы воды, я не знаю. Дальше идет неизведанная территория.

Командир вытащил из рюкзака фляжку и подошел к источнику. Это был достаточно глубокий колодец, выложенный камнями. Рядом стояло ведро с веревкой – водовозы оставили, чтобы с собой не таскать. Сергей взял его и бросил в колодец. По всплеску воды стало понятно, что она пока еще на достаточно высоком уровне. Вытащив емкость, он поставил ее на землю. Затем приложился к фляжке и почти полностью опорожнил, отдышался и принялся наполнять ее из ведра.