Умные парни (сборник)

Вопрос: Почему именно вас выбрал Курчатов как главного конструктора первого реактора по наработке плутония для атомной бомбы?

Ответ: Химическое машиностроение – это полный комплекс технических наук. Другой такой отрасли нет. Я говорил Курчатову что ничего не понимаю в физике. Игорь Васильевич мне ответил: «Чепуха! Вы работали на молекулярном уровне, будете работать на атомном». Я много повидал на своем веку руководителей. Но такого, как Курчатов, не помню. Очень умный, в высшей степени порядочный человек, никогда не повышал голоса. Его все уважали, и завидовали многие. Думаю, что и Капица завидовал. Это только версия, что он ушел из атомного проекта, потому что хотел работать лишь над мирными проблемами. Вторую роль играть не хотел…

Вопрос: После Чернобыля вы добровольно ушли на пенсию. Версий о причинах трагедии много. Что думаете вы, создатель реактора?

Ответ: Все специалисты знают, что канальные уран-графитовые реакторы значительно эффективнее, чем прочие конструкции. С точки зрения безопасности, эта техника соответствовала тогдашним требованиям. Теперь требования значительно ужесточились. И все-таки моя Ленинградская АЭС по всем показателям до сих пор лучшая в стране. Первый блок прошел 25 лет, сейчас меняют трубки – и он будет работать еще 25 лет.

Чернобыль… Мы ушли вместе с Александровым… Мы, конечно, виноваты. У меня есть своя версия аварии. Прежде всего – на Чернобыльской станции был ужасный персонал, мы безрезультатно писали во все инстанции, говорили о халатном режиме эксплуатации. В трагический день в ходе очередного эксперимента реактор загнали в режим кавитации. Потом зря тушили, зря сыпали песок – в результате над всем миром разнесся радиоактивный аэрозоль.

Вопрос: Николай Антонович, что вы считаете главным для ученого?

Ответ: Не люблю, когда меня называют ученым. Ландау говорил, что пудель ученым может быть. Ученый неизвестно что делает. Я в Академии наук с 1953 года и повидал множество ученых, которые попали туда совершенно случайно. Я – не ученый, а конструктор, то есть создатель нового.

Вопрос: А что же важно для конструктора?

Ответ: Первое – это честность. Она заключается в том, чтобы, приступая к работе, точно знать, что ты строишь. Одно дело – строить на сто лет, другое – на год. Конструктор – не растратчик средств, он бережет деньги заказчика. Второе – глубокие знания в своей области. Третье – умение чертить. Но прежде чем сесть за кульман, надо обязательно выносить в голове общие черты аппарата. Четвертое – не боятся ответственности. Не материальной (черт с ней!), а моральной. Конструктор должен быть уверен, что машина работает так, как он ей приказал. И пятое – работа конструктора не заканчивается проектом. Надо часто выезжать на объект и доводить машину уже на месте.

Вопрос: Что увлекательного в этом, на посторонний взгляд, сухом, почти безжизненном занятии?

Ответ: Я считаю, что уровень интеллекта конструктора такой же, как у художника, музыканта, архитектора. Их объединяют поиск нового и постоянная неудовлетворенность результатом. Чтобы довести свое произведение до совершенства, не хватает либо времени, либо обстановки. Мы много лет дружили с Дмитрием Дмитриевичем Шостаковичем и понимали друг друга с полуслова. Он часто говорил: надо изменить такое-то место в симфонии, иначе меня великим не назовут, придет время – изменю. Я чувствую примерно то же самое.

Вопрос: Как вы думаете, сумеет ли компьютер заменить конструктора?

Ответ: Можете считать меня кем угодно, но я ни разу не сталкивался с компьютером. Поколение другое. С моей точки зрения, попытка заменить конструктора компьютером принесет большие несчастья. Озарение нельзя облечь в математическую формулу. Когда мы строили первый атомный реактор, мне не хватало 24 часов и мысли часто приходили во сне.

Вопрос: Сейчас у вас свободного времени много. Чем вы его занимаете?

Ответ: Решаю для собственного удовлетворения задачи по математической геометрии. Недавно сумел решить старинную задачу по трисекции угла, который надо линейкой разделить на три равные части. Слушаю классическую музыку. Телевизор не смотрю и радио не слушаю. Это большое несчастье для человечества, что оно выдумало радио и телевидение и перестало читать книги. Эти штуки учат верить глупым дикторам и мешают размышлять. Пушкин и Тургенев – это как музыка, великая гармония слова и мысли. Я до сих пор иногда пишу стихи.

Когда мне было восемнадцать лет, в моей комнате висел плакат: «Познай самого себя». Я сам его сделал и повесил над кроватью, чтобы начинать с этой фразы каждое утро. Когда стал постарше, в одной книге, написанной при Елизавете Петровне, увидел фразу: «Будь таким, каким хочешь казаться». То есть не рисуйся, а воспитай себя. Это мой второй тезис. А третий пришел от отца: «Если можешь, иди впереди века, если не можешь, иди в ногу с ним, но никогда не отставай». Вы можете спросить меня, как же я за всю жизнь, да еще занимая высокие посты, так и не вступил в коммунистическую партию, которая, как известно, шла впереди времени. Меня так парторги и уговаривали. Я отвечал, что не готов…

Вопрос: Разрешите задать вопрос как несостоявшемуся лермонтовскому герою. Что такое любовь? Почему Демон любил Тамару, а она его нет?

Ответ: Много раз в жизни я убеждался, что крепким оказывается брак при сочетании трех слагаемых. Первое – совпадение взглядов. Второе – совпадение характеров. И третье – физиологическое совпадение.

Вопрос: А это что такое?

Ответ: А об этом молодой человек, вы у физиологов спросите. Я был счастлив в первом браке, но моя семья погибла из-за технической аварии, когда в Москве проводили газификацию жилья. И во втором – уже больше полувека.

Вопрос: Но любовь-то что такое?

Ответ: Ловите старика? Как директор Химмаша могу сказать, что какие-то молекулы в цепочки в голове складываются, а как – никто не знает. На танцах девушку можно увидеть или в метро – и вспыхивает любовь. Существуют какие-то таинственные волны. И самое большое несчастье, если они тебя за всю жизнь не коснулись. Уверен, в будущем эти волны будут расшифрованы. Жалко, что эту задачу суждено решить не мне. Но вы в интервью всю эту мистику и пафос лучше выбросьте. Я – конструктор, так и запомните.

1999

Академик Вячеслав Степин

СТАНЕТ ЛИ ЧЕЛОВЕК ПРОМЕЖУТОЧНЫМ ЗВЕНОМ НА ПУТИ К ДРУГОЙ МЫСЛЯЩЕЙ СУБСТАНЦИИ?

Общепринятого определения философии не существует. Иногда говорят, что философия – это любовь к мудрости. Иногда, что философия – это то, чем занимаются люди, которые называют себя философами. Философию можно назвать мировоззрением, в ней взаимодействуют разные типы знаний. Философы испокон веков состоят в академиях наук. Нет другой области знания, которая лучше философии оценила бы те опасности, которые несет цивилизации и человеку современная наука и порожденные ею технологические риски. Об этих угрозах размышляет академик-секретарь Отделения общественных наук РАН, научный руководитель Института философии РАН Вячеслав Степин.

Вопрос: Вячеслав Семенович, традиционная претензия ученых-естествоиспытателей к философам состоит в том, что в науке те не особо разбираются, но берутся рассуждать о ее корнях и последствиях. Особую весомость эти аргументы приобрели, когда советские философы в 1940—1950-е годы возглавили борьбу с «буржуазными лженауками», в число которых попали генетика, кибернетика, квантовая физика, оказавшиеся лидерами научного прогресса. Правда ли, что помимо философского образования вы прошли университетский курс по физике?

Ответ: Главной фигурой в нападках на генетику был специалист в сельхознауке Лысенко, который никогда в философах не ходил. При нем состоял кандидат философских наук Презент, которого философом назвать можно с очень большой натяжкой. Он подкреплял идеи Лысенко цитатами из Энгельса. Кампания разоблачения генетики была санкционирована лично Сталиным. Претензии к невежественным философам, которые, не разбираясь в естествознании, давали негативные оценки научным открытиям, справедливы. Но претензии к тем «технарям», которые, плохо разбираясь в философии, пытались внести в нее свой негативный вклад, тоже справедливы. Таких фактов много. Философам приходится отвечать на письма на имя президента РФ, авторы которых, люди с учеными степенями, утверждают, что сделали великие открытия…

В университете на философском факультете я начал усиленно заниматься физикой, посещал лекции на физическом факультете. Преподаватели советовали мне перейти на физфак. Диплом я защищал по смежной проблематике, посвященной философскому анализу копенгагенской интерпретации квантовой механики.

Вопрос: В конце 1950-х – начале 1960-х, когда вы пришли в науку, она была на гребне популярности. В1958 году в СССР была издана «Кибернетика» Норберта Винера, которая стала настольной книгой целого поколения. В литературу пришли братья Стругацкие, которые открыли новую страницу в жанре фантастики. Спорили физики и лирики, взлетали первые космонавты, лучшие режиссеры приглашали лучших актеров, чтобы снять фильмы об ученых.

Ответ: Это была эпоха раскрепощения духа. В связи с «кибернетическим бумом» обсуждалась проблема – может ли машина мыслить? И может ли человек создать новую форму разума, которая будет построена из иной материи? В дискуссиях я отстаивал идею, что человеческий разум не является последним и высшим продуктом космической эволюции, а служит переходной формой к более совершенной ступени разумной жизни.

Биологическая основа человеческого разума несовершенна. Нам необходимы длинные трофические цепи, где перерабатывается солнечная энергия. Ее вначале усваивают растения, травоядные животные их поедают, потом приходят хищники, человек употребляет в пищу растения и животных и получает энергию. Совершенное существо могло бы непосредственно получать энергию от Солнца, могло бы свободно путешествовать в космосе, не воссоздавая в космическом корабле условия земной жизни.

У человека намного меньше по сравнению с ЭВМ скорость передачи информационных сигналов. Существо, которое повысило бы скорость обработки информации, получило бы новые возможности взаимодействия с природой. Я использовал идеи Артура Кестлера, который рассматривал человека как «ошибку эволюции». Кестлер обратил внимание на отсутствие у человека генетической программы, ограничивающей убийство особей своего вида (такая программа есть у большинства животных). История была бы совсем иной: не было бы человеческих жертвоприношений, массовых казней и пыток, кровопролитных войн. Кестлер отмечал, что плохо сбалансированы три основные эволюционные подсистемы человеческого мозга – подкорка (от пресмыкающихся), древняя кора (от млекопитающих) и новая кора, обеспечивающая высшие психические функции человека. Он говорил: когда на операционном столе лежит человек, то это одновременно крокодил, лошадь и человек. Согласно Кестлеру, ускоренное формирование мозга не обеспечило согласования трех его подсистем, что является истоком иррациональных поступков, взрывов агрессивности, эмоциональной внушаемости человека, которая открывает путь к манипуляциям сознанием.

Идеи о несовершенстве человека позволили мне сделать вывод о том, что человек является только первым поколением мыслящих существ в эволюции, в которой возникнет второе, более совершенное поколение. Затем я стал относиться к этим идеям критически.

Реальных технологических возможностей улучшения биологии человека в первой половине XX века не было. В конце XX века ситуация изменилась. Научные достижения актуализировали эту тему.

Вопрос: В последние годы возникло учение под названием «трансгуманизм», которое утверждает, что человек не является конечным продуктом эволюции, а будет совершенствоваться благодаря достижениям науки до бесконечности. Френсис Фукуяма назвал трансгуманизм «самой опасной идеей в мире». Грядущие достижения генетики, нано– и биотехнологий говорят о том, что человек будет неизбежно улучшаться по многим направлениям – от создания искусственных органов, внедрения в тело и мозг различных чипов до резкого улучшения важнейших жизненных функций.

Ответ: Термины «трансгуманизм» и «постчеловек» применяются широко. Уже возникли общества трансгуманистов, они появились и в России. Проблемы социальной жизни и кризис цивилизации трансгуманисты пытаются связать с идеями несовершенства человека, строят надежды на технологии генетического усовершенствования. Так устроен наш мир. Начиная с эпохи Просвещения технический прогресс тесно увязан с идеалом светлого будущего.

Чтобы оценить возможные риски генетического изменения человека, необходимо рассмотреть его не просто как биологический организм, но как сложную биосоциальную систему. Человеческая телесность – не только то, что создано природой в процессе естественной эволюции. Это еще и система искусственных органов, фрагментов созданной человеком второй природы, которые стали продолжением и дополнением биологического тела человека. От простейших инструментов (молоток – железный кулак, лопата – железная рука) до сложных машин, микроскопов, телескопов, средств связи, компьютеров, которые усиливают наши органы. Везде мы имеем дело со второй, искусственно созданной компонентой человеческой телесности. О возможностях человека нужно судить, принимая во внимание двухкомпонентный системный характер нашей телесности. Небольшая скорость обработки и передачи информации нервной системой значительно увеличивается в системе «человек – компьютер».

Наше мышление тесно связано с развитием этой двухкомпонентной системы. В XVII веке в эпоху простых механических систем говорили, что мир устроен как механические часы, которые однажды Бог завел, а дальше все идет по законам механики. В XX веке создатель кибернетики Норберт Винер предложил другой образ – мир устроен как саморегулирующийся автомат.

Структура нашего мышления и культура были бы иными, если бы иной была система естественных и искусственных органов нашего тела. Как-то я предложил такой мысленный эксперимент. Допустим, разум возник в ходе эволюции особого вида существ, обладающих телепатическими способностями. Тогда их искусственными органами могли бы стать животные, психикой которых манипулировали бы мыслящие существа. Тип мышления у этих существ был бы непохожим на наш. Из-за телепатической связи общее воспринималось бы как исходная реальность, а индивидуальное – как абстракция.

Человеческая жизнедеятельность регулируется двумя типами программ – биологической (геномом человека) и социальной, надбиологической (геномом общества), представленной кодами культуры. С этих позиций должны оцениваться ожидаемые трансгуманизмом чудеса по генетическому улучшению человека.

Если мы изменим генетические программы, как это скажется на культуре? Ее базисные ценности соотнесены с биологией человека. Половой инстинкт трансформируется в сложное чувство любви, инстинкт питания тоже регулируется в разных культурах комплексом обычаев и символов. В антиутопии Оруэлла «1984» был представлен генетический план изменения у человека чувства половой любви, чтобы половой инстинкт стал подобен питательной клизме для рационального воспроизводства работников, служащих Большому Брату. Стоит ли говорить, что в этом случае исчезли бы поэзия, музыка, целые пласты культуры.

Вопрос: История учит, что если можно поставить эксперимент, пусть даже опасный, он неизбежно будет поставлен. В какой области, на ваш взгляд, будут сделаны первые опыты с генетическими манипуляциями над человеком?

Ответ: Это зависит от социальных запросов. Сейчас много говорится о создании идеального солдата. Вполне вероятно, приоритетной сферой генетических манипуляций также станет спорт. Генетическая инженерия может быть использована для «изготовления» олимпийских чемпионов. На повестке скандалы с кровяным допингом, но проблема повышения уровня гемоглобина может быть решена генетическими манипуляциями. Дальше откроется новая перспектива. Если генетическое вмешательство встанет на поток и окажется не очень дорогим, возникнет соблазн вывести новую породу людей, которая сможет дышать отравленным городским воздухом. Это же здорово – не нужно тратить средства на охрану природы! В результате это ускорит глобальную экологическую катастрофу. Как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. Попытки генетического усовершенствования человека могут привести не к созданию более совершенной формы разумной жизни, а к уничтожению самих основ этой жизни.

Вопрос: Из ведущих лабораторий приходят сообщения, что генетическая инженерия подбирается к разгадке такого страшного недуга, как болезнь Паркинсона. Как же можно шлагбаумы перед наукой ставить, если цель столь благородная?