Спектр

– Спасибо, сынок, – кивнул Мартин. – Пойду посмотрю на ваш Нью-Хоуп… а ты не стесняйся, работай.

– Чего мне стесняться-то? – сразу насторожился пацан.

Мартин усмехнулся:

– Шерифу звони и докладывай. Я зайду к нему часа через два.

Пацан поджал губы и обиженно проводил Мартина взглядом. Только когда Мартин отошел шагов на сто, мальчик снова лег в траву и достал из кармана джинсов маленький радиотелефон.

Прерия-2 и впрямь славилась как одна из самых удачных земных колоний. Формально считалось, что она заселяется одиночками-энтузиастами. Но все знали, что Прерия-2 – сверхсекретный правительственный проект США. Последний год планета уверенно шла к объявлению независимости. Может быть, что-то в планах американцев спуталось. А может быть, формальная независимость колонии как раз и входила в их планы.

В любом случае Мартину было интересно. Планеты-курорты – это забавно, планеты, где добывается что-то экзотическое и ценное, – полезно. Но планета, на которой люди и впрямь пытаются построить анклав земной цивилизации, – дело совершенно особенное.

Ключники никогда не вмешивались в местную политику. Все их требования сводились к беспрепятственному пользованию Вратами. Но на Прерии особых безобразий не отмечалось. Местных «индейцев» колонисты не обижали, к Чужим относились настороженно, но терпимо. В общем, если и были у человечества шансы всерьез обосноваться в ином мире, то Прерия на эту роль подходила идеально.

Серебряные монеты с номером – надо же! Мартин усмехнулся, вышагивая по степи. Почему не воспользовались ассигнациями? Металлические деньги – как символ фронтира, Дикого Запада, перенесенного за сотню парсеков от Земли?

Возможно.

С легкой тоской Мартин подумал, что российская пассионарность то ли окончательно протухла со времен Гумилева, то ли принципиально не направлена вовне. Ну где, где планета Новый Мухосранск или Китеж-град? Где русоволосые молодцы, пашущие целинные и залежные земли иных миров? Стоят в пикетах у московской Станции, видать. Или маршируют с бритыми затылками на старательно игнорируемых властями полигонах. Ну что за проклятие такое висит над народом: если духовность, то в ущерб здравому смыслу, если свобода, то с погромом и поджогом, если вера, то с озлобленностью язвенника-кастрата, если празднество, то с похмельем на неделю. Начинаешь думать, что не случайно ключники влепили на территорию России целых три Станции – в Москву, Новосибирск и Краснодар. Легкие, никем и ничем не заработанные деньги и впрямь преобразили страну, выбили у нацистов почву из-под ног, набросили на страну почти европейский флёр благостности и сытости. Ну не успевали чиновники разворовывать все, что сыпалось с небес, пришлось делиться с народом!

Но где же тот дух, что вел в странствия Крузенштерна и Лисянского, Беллинсгаузена и Лазарева, Пржевальского и Визе, Кейзерлинга и Иностранцева?

– Иностранцевых не хватает, – мрачно сказал Мартин самому себе. Понимая, конечно, что сгущает краски. Дело не в особенностях национального характера. В конце концов, русский народ всегда был силен пришлыми варягами – как и американский. Тут что-то другое. Какое-то мистическое, манихейское неприятие жизни, легко переходящее в ненависть к ней, какое-то обожание скудости и юродивости. Климат, что ли, виноват? Дали бы ключники России установки погодного контроля, наверняка ведь есть такие…

Мартин сплюнул в оранжевую траву. Ни при чем тут климат. Как раз в суровой Сибири тот самый дух пассионарности еще живет. Может, сибиряки чего-нибудь придумают? Слышал Мартин про большую группу красноярцев и новосибирцев, отправившихся на какую-то холодную, сырую, но перспективную планету. Надо будет заглянуть… при случае.

А пока он стоял на оранжевом косогоре и смотрел на Нью-Хоуп, самый большой город Прерии-2, любимой планеты американцев. Долина реки Оранжевой была широкой, километров десять. Река на Миссисипи никак не тянула и особенно не впечатляла, но это была широкая судоходная река, у городка была пристань, у которой стоял – нет, держите меня, держите крепче, – деревянный колесный пароход! Да и городок: поразительная смесь дощатых и бревенчатых домиков, будто сошедших с целлулоида спагетти-вестернов, несколько вполне современных кирпичных зданий, мачты радиоантенн и стеклянные пузыри вертолетов на маленьком аэродроме – все это восхищало, умиляло и будоражило кровь. Хотелось выхватить верный кольт, оседлать горячего жеребца и поскакать с воплем по пыльной проселочной дороге, постреливая в небо и хлебая из горла текилу.

– Мать вашу, – сказал Мартин, сам не зная, чего в его голосе больше – восхищения или неприязни. – Да вы сдурели, янки!

Он постоял, разглядывая городок, потом достал из кармашка рюкзака «мыльницу» и сделал несколько кадров. Просто так, для личного альбома. Надо будет предупредить в фотомастерской, что оранжевый цвет неба – это местная особенность, а то с ума сойдут после проявки.

2

Обещание, данное пастушку-дозорному, Мартин исполнил и первым делом отправился в офис шерифа. Странное ощущение владело им, когда он шел по улицам городка: вокруг были овеществленные фантазии, ожившие декорации, торжествующая бутафория. Все абсолютно реальное – и мамаши, выгуливающие младенцев в скверах вдоль главной улицы, и деревянные тротуары в переулках – центральная улица уже была одета в асфальт, и прогарцевавшие по асфальту всадники с винтовками за плечами. Сотню с лишним лет Голливуд творил мифы, и вот – мифы принялись творить историю. За стеклянной витриной аптеки вихрастые пацаны терпеливо ждали, пока им наложат мороженого в вафельный рожок, пароход у пристани выпустил клуб пара и протяжно загудел, из бара «Свобода» вывалился совершенно пьяный мужик ковбойского вида, похлопал по кобуре, проверяя, на месте ли пистолет, и взгромоздился на покорную меланхоличную лошадь. Недоставало лишь музыки Эннио Морриконе и Человека без Имени, мусолящего в зубах сигару. Потом Мартин подумал, что окружающий его мирок даже для Голливуда слишком нарочитый. Сюда лучше вписался бы Андрей Миронов в роли старины Фёста, с проектором и коробкой пленки прибывший врачевать ковбойские души.

Впрочем, перестрелок и прочих безобразий не наблюдалось. С Мартином периодически здоровались, он вежливо раскланивался, уже понимая, что въевшиеся в память киношные штампы ожили и сейчас он невольно копирует то Андрея Миронова, то Клинта Иствуда.

Шериф ждал его на крыльце небольшого двухэтажного домика, невольно напомнив этим ключника. Кряжистый мужик, руки на поясе, длинноствольный хромированный револьвер напоказ, шерифская звезда блещет на груди. Мартин остановился перед ним. Пожалел об отсутствии губной гармошки. И начал немузыкально насвистывать мелодию Морриконе.

Шериф сплюнул в пыль и пробормотал:

– Остряк… С Земли?

Мартин кивнул.

Набычившись, будто все вновь прибывшие вызывали у него серьезные подозрения в благонамеренности, шериф оглядел Мартина. И спросил:

– Журналист? Детектив?

– Детектив, – признался Мартин.

Шериф неспешно сошел с крыльца. От него сильно пахло жареным луком и – едва уловимо – дорогим одеколоном.

– Прерия-2 является суверенной территорией. Но ты можешь ориентироваться на американские законы – и сильно не ошибешься.

Мартин кивнул.

– Тебе сейчас кажется, мать твою, – продолжал шериф, – что ты оказался в первосортном вестерне. Но ты гони эту мысль прочь, мать твою. Потому что пуля, которую ты можешь схлопотать, окажется самой что ни на есть настоящей, а не целлулоидной.

– Народу и впрямь это нравится? – спросил Мартин, неопределенно мотнув головой.

Шериф осклабился:

– А ты что, думаешь, мы к твоему приходу так нарядились? Кого ты здесь ищешь и как тебя звать, мать твою?

– Меня зовут Мартин. Мать мою зовут Антонина Петровна. Я никого не ищу… точнее – не знаю, кого именно ищу. Мой клиент погиб на Библиотеке, успев произнести лишь название вашей планеты. Я надеюсь найти какой-то след… но какой – не знаю.

В глазах шерифа появилось любопытство. Как бы там ни было, но люди, живущие в голливудском фильме, начинают уважать законы жанра. Таинственная история с погибшим клиентом сработала как нельзя лучше.

– Зайди, – буркнул шериф.

За бревенчатыми стенами скрывался вполне цивилизованный офис. Электрический свет, компьютер, принтер и копир, солидная радиостанция и внушительная кофеварка. Шериф первым делом щелкнул клавишей кофеварки, после чего плюхнулся в кресло и уставился на Мартина.

– Будете? – Мартин достал из кармашка рюкзака две сигары в алюминиевых гильзах.

– Не откажусь, – с удовольствием раскупоривая сигару, сказал шериф. – Мы тут табачок растим… вот только вкус пока не тот… не тот…

Он поводил сигарой под носом, глубоко втянул воздух, крякнул. Закуривать сигару не стал, положил на стол и прихлопнул сверху ладонью, будто отстраняясь от подарка. Спросил:

– Так что все-таки ты ищешь? И каких проблем мне от тебя ждать?

– Я не знаю. – Мартин пожал плечами. – Девочка умирала, она не могла даже говорить… успела лишь сказать жестами «Прерия-2». Наверное, это было для нее очень важно.

– Посещала она нашу планету раньше?

– Насколько я знаю, нет.

Шериф развел руками:

– Ну, показывай фотографию, раз такой умный.

Мартин достал закатанную в пластик фотографию, протянул шерифу. Тот уставился на портрет Ирочки, и лицо его начало медленно багроветь.

– Издеваешься? – спросил он наконец.

– Вы ее знаете?