Дневной Дозор

Та или иная сторона.
С совестью проблемы окаянные,
Как перед собой не согрешить?
Тут и там солдаты оловянные,
Как решить, кто должен победить…

Поморщившись, дежурный по лагерю убавил звук почти до неразличимости. Протянул руку:

– Петр.

– Алиса.

В его рукопожатии, крепком, будто он с мужчиной здоровался, сразу чувствовалась дистанция. «Только-рабочие-отношения…»

Ну и прекрасно. Особого вдохновения этот невысокий, худощавый, сам на подростка похожий человек у меня не вызывал. Разумеется, я собиралась завести на время отдыха любовника, но лучше кого-нибудь помоложе и посимпатичнее. Петру же было никак не меньше тридцати пяти, и даже без способностей Иного его можно было читать как открытую книгу. Примерный семьянин – в том смысле, что жене почти не изменяет, пить не пьет и курить не курит, воспитанию ребенка, скорее всего – единственного, уделяет должное время. Ответственный человек, любящий свою работу, толпу сопливых малышей или хулиганистых подростков ему можно доверить без опаски: сопли вытрет, по душам поговорит, бутылку водки отберет, лекцию о вреде курения прочтет, нагрузит и работой, и отдыхом, и моралью.

Короче говоря, воплощенная мечта Светлых, а не живой человек.

– Очень приятно познакомиться, – сказала я. – Так давно мечтала попасть в «Артек». Жаль, что при таких обстоятельствах…

Петр вздохнул.

– Да, не говорите. Мы все так переживаем из-за Настеньки… Вы с ней подруги?

– Нет. – Я покачала головой. – Я на два курса младше, честно говоря, даже лицо не припомню…

Петр кивнул, стал проглядывать мои документы. Встреча с Настей меня не пугала, скорее всего уж она-то мое лицо припомнит – Завулон всегда тщателен в мелочах. Если в самом «Артеке» нет ни одного Иного, то, значит, заезжал кто-нибудь из Ялты или Симферополя, подходил на минутку к Насте… и теперь – она меня вспомнит.

– Работать вожатой доводилось?

– Да, но… не в «Артеке», конечно.

– Ну и что? – пожал плечами Петр. – Две тысячи триста человек персонала, вот и вся разница.

Тон, которым он произнес эти слова, не слишком-то с ними согласовывался. Гордился он «Артеком», так гордился, словно сам его основал; лично, с автоматом в руках, отбивал у фашистов; строил корпуса и сажал деревца.

Я улыбнулась, всем своим видом показывая: «Не верю, но из вежливости промолчу».

– Настя работает в «Лазурном», – сказал Петр. – Я вас к ней провожу, все равно Насте уже пора вставать. В пять утра у нас идет машина в Симферополь… Вы-то как добрались, Алиса?

– Нормально, – сказала я. – На машине.

Петр поморщился.

– Ободрали, наверное?

– Да нет, ничего, – соврала я.

– И в любом случае это несколько рискованно, – добавил Петр. – Молодая, красивая девушка, одна ночью в машине с незнакомым водителем.

– Их двое было, – сказала я. – И они были увлечены общением друг с другом.

Петр не понял. Сказал со вздохом:

– Не мне вас учить, Алиса, вы человек взрослый, сформировавшийся. Но поймите – всякое случается! «Артек» – это территория детства, территория любви, дружбы, справедливости. Это то немногое, что мы смогли сохранить! Но за пределами лагеря… люди бывают разные.

– Люди бывают разные… – покаянно согласилась я. Удивительно, с какой искренней верой он произносил эти полные пафоса слова! И впрямь в них верит.

– Ну хорошо. – Петр поднялся, легко подхватил мою сумку. – Идемте, Алиса.

– Я могу и сама, только укажите дорогу…

– Алиса! – Он укоризненно покачал головой. – Заплутаете! У нас же территория – двести пятьдесят восемь гектаров! Пойдемте.

– Да. Макар и то заплутал немного, – согласилась я.

Петр уже стоял в дверях, но тут резко обернулся:

– Макар? Мальчик лет пятнадцати? Опять был на входе?

Я растерянно кивнула.

– Понятно… – сухо сказал Петр.

Мы вышли в теплую летнюю ночь. Уже светало, Петр достал из кармана фонарик, но включать его не стал. Мы двинулись по тропинке куда-то вниз, к берегу.

– Беда с этим Макаром, – обронил Петр на ходу.

– А что такое?

– Мало времени ему на сон нужно… видите ли… – Петр невесело рассмеялся. – То к охране на вход удерет, то к морю, то вообще куда-то за территорию.

– Я думала, это вроде поста на входе… Пионерского… – предположила я.

– Алиса!

Подобные реплики у Петра получались великолепно. Одним лишь произнесенным вслух именем он передал массу эмоций.

– Ночью детям надо спать! А не посты держать… у входа в лагерь, у вечного огня или еще где… И все нормальные дети ночью спят, перебесятся перед сном, как положено, и спят. Они за день тут так нарезвятся…

Под его ногами захрустел гравий, мы сошли с выложенной плитками дорожки. Я сбросила босоножки и пошла босиком. Было даже приятно – твердые, прохладные камешки под ногами…

– С одной стороны, можно охране шею намылить, – размышлял вслух Петр. – Чтобы гнали парня прочь. Но тогда что? К койке его привязывать на ночь? Лучше уж пусть сидит среди взрослых, на виду, чем ночью, один, в море купается…

– А зачем он так?

– Говорит, что ему достаточно спать три часа в день. – В голосе Петра появилась какая-то тоскливая жалость. Он явно был из тех, с кем интереснее беседовать по телефону или в темноте – мимика небогатая, лицо скучное, но зато сколько интонаций в голосе! – И судя по тому, как носится днем, и впрямь хватает. Только дело ведь не в этом…

– В чем? – Я поняла, что он ожидает вопроса.