Глубина: Лабиринт отражений. Фальшивые зеркала. Прозрачные витражи

– Можешь считать и так.

Землетрясение вроде бы кончилось. Поднимаюсь, выглядываю в окно. По склонам еще сходят лавины, речушка внизу перегорожена оползнем и медленно разливается, отыскивая новое русло.

– Стихло… – шепчу я, невольно понижая голос. Будто мои слова могут вновь пробудить стихию. – Вика, зачем ты сделала землетрясение?

– При чем тут я? Этот мир живет сам по себе. У меня больше нет возможности им управлять.

– Совсем?

Вика бросает на меня короткий взгляд, встает, разглядывает изменившийся пейзаж.

– Абсолютно. Мир становится настоящим, только когда обретает свободу.

– Как человек.

– Конечно.

– Ты так веришь в свободу?

– А в свободу не надо верить. Когда она есть, ты сам это чувствуешь.

Наверное, я знал, что она скажет эти слова.

– Вика, если человеку, хорошему человеку, грозит беда. Если он навсегда может потерять свободу… ты согласилась бы ему помочь?

– Согласилась бы, – отвечает она спокойно. – Даже если он не очень хороший человек. Это такая позиция, если хочешь.

– Мне надо спрятать человека.

Вика смешно машет головой, так что волосы рассыпаются по плечам.

– Леня, ты о чем? Где спрятать?

– В виртуальности.

– Зачем?

– Он не может выйти.

– Ты об этом, который в «Лабиринте»?

– Да.

– Леня… – Вика берет меня за руку. – Ты давно был в реальном мире?

– Полчаса назад.

– Точно? Тебе самому помощь не нужна? У меня… – она закусывает губу, – есть знакомый дайвер. Это не выдумки, они и впрямь существуют!

Забавно…

– Хочешь, я попрошу его встретиться с тобой?

– Вика…

Она замолкает.

Не привык я к такой заботе, честно говоря. Это моя специальность – беспокоиться о людях, потерявшихся в виртуальности.

– Я помогу, – говорит Вика. – Но ты не прав… мне кажется.

Сейчас мне не до споров.

– Спасибо. У вас надежные системы безопасности?

– Вполне. Ты что-нибудь понимаешь в этом деле?

Киваю. Конечно, написать защитную программу я не смогу. Но вот ломать их приходилось столько раз, что впору считать себя экспертом.

– Можешь порасспрашивать Мага.

– А он мне скажет?

– Тебе – нет. И мне тоже, а вот Мадам…

Вика мешкает, бросает на меня такой взгляд, словно просит выйти. Я иду к двери, но она окликает:

– Леня… Не надо. Хочу, чтобы ты видел.

Она подходит к стене, проводит по ней рукой. И доски расходятся, открывая узкую дверь.

Там, за дверью, свет. Холодный синеватый свет, неживой. Силуэт Вики секунду стоит в проеме, потом исчезает внутри. И я иду вслед, хоть мне этого и не хочется. Как загипнотизированный.

Сарай. Или морг. Или музей Синей Бороды.

Из стен – блестящие никелированные крюки, на них висят, чуть-чуть не доставая ногами до пола, человеческие тела. В основном – девушки, блондинки и брюнетки, несколько рыженьких, одна абсолютно лысая. Но попадаются и женщины средних лет, и пара старушек, несколько девочек и мальчиков.

Глаза у всех открыты, и в них – пустота.

– Это моя костюмерная, – говорит Вика.

Я молчу. Я и так это понимаю.

Вика идет вдоль покачивающихся тел, заглядывая в мертвые лица, что-то нашептывая – словно здороваясь с ними. Мадам висит в конце первого десятка. Вика оглядывается на меня, убеждаясь, что я смотрю, – и прижимается к пышному телу владелицы заведения, обнимает его – словно в пароксизме извращенной страсти.

Мгновение ничего не происходит. Потом – я не успеваю заметить миг перехода – Вика и Мадам меняются местами. Уже не Вика – Мадам отступает от бессильно повисшего тела.

– Вот и все, – говорит Мадам своим низким, грудным голосом.