Бомж детектив

Бомж детектив
Сергей Львов

Бизнесмен Иван заключает пари со своим другом, что проживет месяц бомжом и останется жив и здоров. Друг поручает своему знакомому Дядюшке, который хорошо знает жизнь бомжей, контролировать Ивана в части соблюдения пари. Во время своей жизни на вокзале, Иван становится свидетелем убийства. Он попадает в различные неприятные ситуации, с которыми справляется не всегда удачно. К тому же ему приходится заняться поиском преступника. И только веселый характер помогает не падать духом.

Бомж детектив

Все написанное в этой книге:

Правда, правда и правда.

Все изложенные факты:

Ложь, ложь и ложь.

Пролог

Да что же они меня все бьют! Больно то, как везде! Если дело так дальше пойдет, то уважаемого бизнесмена Иванова Ивана и в гробу будет не узнать. Все скажут – бомжом жил, бомжом и помер. Или умер? Вот вечно так, занимаешься каким-то важным делом, а на ум придет посторонняя мысль, и ты начинаешь мучительно ее обдумывать. Это вместо того, чтобы о своих невинно пострадавших частях тела побеспокоиться.

Так, быстренько уворачиваемся от летящего в глаз каблука, ловко, по мере возможности, вскакиваем, и да-авай их молотить по-нашему, по-молодецки!

Бац!!! И потемки…

Где это я? А, Дядюшка, привет.

Пари

– Ну что ты мне рассказываешь? А то я не знаю, как ты заимел первые бабки. Если бы не твой папаша, ничего плохого о нем не могу сказать, дядя Ваня был замечательный мужик, то жил бы ты сейчас как абсолютное большинство россиян. Небось, уже и не помнишь, когда последний раз в метро ездил?

Петр пробежался пальцами по столу. Видимо в его представлении это усиливало эффект вопроса. Он и в детстве был мальчик эмоциональный и всегда отличался от других своим взрывным характером.

– Отчего же, помню, как раз года два назад, прикинь, пошел с Ольгой в кабак, поехали на ее машине, в кабаке поцапались, она психанула и укатила. А я слишком перебрал, видимо потому и разругались, вышел на улицу, смотрю напротив метро, ну и решил по пьяному делу прокатиться. Зашел, достаю свой старый кошелек, из него пятачок. А монетка то не влезает в монетоприемник! Я и так и этак, никак! Пошел разбираться к тетеньке дежурной. Она сначала тупо смотрела на меня и на монетку, а я в свою очередь не мог понять, что ее так удивляет. Начинаю объяснять, что щель в турникете бракованная, маленькая, а тетенька все молчит и молчит. А потом как захохочет. Стала меня спрашивать, когда я последний раз в метро ездил. Не помню, говорю, давно. Вот именно, что очень давно, говорит она. Сразу видать на машине все привык разъезжать, а в метро сто лет как не заходил. Короче, в метро теперь по жетонам надо проходить.

Если вы думаете, что я настолько далек от обычной жизни большинства горожан, то сильно ошибаетесь. Просто я тогда был очень пьян. А на метро действительно не ездил давно, как-то все на машине, да на машине.

Ну не виноват я, что на машине мне удобней, не виноват!

– О чем я и толкую. Если тебя сейчас выпихнуть в обычный мир города, то ты там просто погибнешь!

– Кто, я?! На что будем забиваться, если я месяц проживу?

Вот уж что-что, а спорить не люблю. Но здесь меня взьело самолюбие. В жизни у меня есть девиз – не сломаться! Правда об этом никто не знает, я-то никому не говорил. Девиз дело такое, тонкое, не каждому понятное. К примеру, буду я на всех углах кричать – я не сломаюсь, я не сломаюсь! Что люди подумают, нехорошее подумают. А еще хуже, подойдет, кто-то и сломает меня. Оно мне надо?

– Э-э, дорогой, давай сначала определимся: во-первых, ты должен выйти, так сказать в большой мир, практически голым, во-вторых, через месяц ты должен оставаться живым. Ну, это я так, типа шучу, хотя скажу честно – мертвым тебя видеть не хочу, дорог ты мне, почему-то. То ли потому, что друг ты мне единственный, то ли потому, что знаком давно с тобой.

– Ладно, Петька, ты эти дифирамбы о любви ко мне потом пропоешь. Я вот до сих пор тебе не могу простить свой кривой нос, который ты мне кирпичом в пятом классе разбил.

Носик, если честно, у меня прямой, но не в этом дело.

– А помнишь, как ты мне в задницу шило воткнул? Забыл? Надо мной вся школа смеялась, было очень больно и обидно.

– Кирпичом по роже, значит не больно, да? Короче, какие дальше условия?

– Ага, значит, в-третьих, как я буду контролировать тебя? Я тебе, конечно, верю, но как в поговорке – доверяй, но проверяй. Вдруг тебе так фигово станет через пару дней, что ты спрячешься где-нибудь на секретной квартирке и проживешь там, в тепле и уюте до конца месяца.

– Секундочку! Ты предлагаешь мне месяц прожить бомжем?

– Да, я тебе об этом и толкую.

– Хорошо! Договорились! Проживу тебе назло! По всем твоим, во-первых, во-вторых, сам придумывай, а вот что получит победитель нашего пари – это моя головная боль.

– Хор-хор!

Чтобы читателю было понятнее, о чем и о ком, собственно, идет речь, придется немного вернуться назад, на 17 лет. Тогда я – Иван Иванов и мой друг – Петр Петров только окончили школу и поступили на первый курс института. Кстати, если полностью, то Иван Иванович Иванов и Петр Петрович Петров. То ли родители наши были приколисты, то ли очень чтили память о пращурах.

Я пошел учиться в технический институт, а Петр в финансовый чем, кстати, удивил всех своих знакомых, ибо финансовый у знакомых считался институтом девиц. У меня отец всю жизнь крутился в партийных структурах и перед развалом КПСС работал в райкоме партии одного из районов, славного города Ленинграда. У Петра мать работала портнихой, а отец трудился в Главленинградстрое, начальником какого-то отдела.

Оба поступили честно, без «папиной руки». Иванов и Петров старшие были людьми принципиальными в плане воспитания детей. Кстати, по поводу учебы в институте, до сих пор помню, как любил поиздеваться над нерадивыми студентами наш математик. Во время экзаменов и зачетов он ставил на свой преподавательский стол табличку с надписью: «Дорогие студенты! Помните, что деньги решают все! Даже сложные дифференциальные уравнения третьего порядка». Радостные студенты, те кто впервые попадал к этому преподавателю, с идиотской улыбкой пытались всучить ему деньги в зачетке. Математик делал удивленное лицо и читал небольшую лекцию о том, что вот он хорошо разбирается в математике и поэтому имеет много денег. Но так как Вы молодой человек, даже не попытались ответить, а сразу суете деньги, то получайте «неуд» и приходите через неделю на пересдачу.

Так вот, как многие помнят, как раз в начале 90-х годов прошлого века в нашей стране произошел резкий переход от социализма к капитализму. И я, и Петр были мальчики не глупые, чего уж там правду скрывать, и при помощи моего папы, с его связями, открыли свое первое дело. Я был директором, а Петр замом. В дальнейшем наши дороги в бизнесе разошлись, но дружба не ослабла.

В описываемых событиях обоим было по 35 лет. Петр имел семью, состоящую из жены Любы и сына Игоря, своевольного мальчишки семи лет. А я был не женат. Если выражаться точнее, жил гражданским браком с юной особой двадцати пяти лет по имени Мирабелла. Имя Мирабелла было настоящее. Когда ее мама лежала в больнице на сохранении, то в палате по видику целыми днями крутили фильм «Мария, Мирабелла». Видимо поэтому родившуюся дочь так и назвали.

– Значит так любезный, – сказал Петр при встрече на следующий день, – сегодня двадцать пятое мая.

– Надо же, какое глубокомысленное начало! Я прямо-таки дрожу от волнения от такой волнующей речи, – Я засмеялся.

– Слушай и не перебивай! Первого июня в десять утра ты выйдешь из дома и вернешься назад только 30 июня сего года. Одеться разрешаю, во что захочешь, но на тебе должен быть только один комплект одежды. Часы тоже можно надеть.

Далее, у тебя не должно быть ни копейки денег. Баксов, евро тем более. Перед выходом из квартиры я тебя самым тщательным образом обыщу. Это для информации.

Ты интересовался, как я тебя буду контролировать? Элементарно Ватсон! С тобой весь месяц будет ходить мой человек. Так же, как и ты, он будет бомжевать. Но! У него будут деньги и сотовый телефон. Деньги исключительно для его нужд, а трубка для поддержания связи со мной, ну и на случай экстремальной ситуации. Тебе пользоваться телефоном нельзя. Как только воспользуешься – все, ты проиграл.

Петр закурил и внимательно посмотрел на меня.

– По первому пункту договора все ясно?

– Нет не все. А скажи мой дорогой товарищ, брат, камрад и вечный собутыльник – я могу пользоваться другими телефонами?

– Вопрос понял. Отвечаю на правильно заданный вопрос. Итак, другими телефонами, трубками и тому подобной техникой связи пользоваться можно, если ты каким-либо образом сможешь ее добыть, достать. Украсть, в конце концов. Правда, вызволять тебя из гестаповского застенка мне будет тяжеловато, но ради детей я готов на все.

Петр нажал кнопочку селектора:

– Мариша, принеси нам два кофе. Балбесу с лимоном, а мне с молоком.

Мы сидели в офисе у Петра и Марина, работающая уже три года у него, прекрасно знала привычки нас обоих. В частности, если хозяин по селектору называл меня каким-либо шутливым словом, то это значило, что беседа идет не деловая и для сторонних звонков и посетителей Петр всегда может отвлечься от разговора.

– Балбесом всегда был ты! – возмутился я, – и потом, что за дети, ради которых ты на все готов?

– Твои дети голубчик, твои! Те дети, которых ты все никак не заведешь. Как мать тебя спрашиваю в сотый раз, когда подаришь мне радость лицезреть тебя с орущим младенцем?