Пренебрежимая погрешность

– В Межзвездном Флоте вроде бы не приветствуется еда и питье вне специально отведенного помещения, – сказал Ник Улин, чтобы сгладить шероховатость.

– Да, это так. Мне в силу особенности профессиональных занятий сделано исключение. Чтобы завязать разговор, взять нужный тон, сделать паузу, нужна какая-нибудь атрибутика. Угощения я провел по статье «спецсредства».

– Уверяю, что со мной ухищрения вам не понадобятся. Будьте естественнее.

Рональд Грей прокашлялся.

– Хочу вам напомнить, что как один из высших руководителей Квартарской общины, вы имеете первую форму допуска к конфиденциальной информации, касающейся кадровой политики в Содружестве. В связи с этим я прошу вас, чтобы все, что здесь будет сказано, не покинуло стены этого помещения.

Ник Улин пожал плечами.

– Постараюсь не разглашать ваших секретов, но гарантии, как вы сами понимаете, дать не могу. Потому и не буду.

Рональд Грей удовлетворенно кивнул.

– Успехи вашей команды, о малой части которых я только что говорил, виднее на общем фоне работы экспедиции. Стратегия – прямолинейней некуда. Планы меняются через день. Прогнозирования никакого. Тупо вперед – и будь что будет.

– Тенденциозная, на мой взгляд, оценка. Как ни крути, но экспедицией собрано огромное количество сведений, представляющих большую научную ценность. Экология систем, основанных на отличных от земных полимерных молекулах… Даже одно объяснение факта многомиллиардного возраста Шара чего стоит… Нет, я не могу согласиться с вами.

– Да не соглашайтесь! Какой кровью даются эти ваши научные открытия?

– Насколько мне известно, трудности нам предсказывали с самого начала, еще до старта «Элеоноры». Тем не менее, с нами пока еще не произошло ничего фатального, если не считать гибели шести членов экспедиции.

– В том-то и дело, что пока! По моим представлениям – по чистой случайности. Моя профессиональная специализация – парирование внутренних угроз общественной безопасности. Снятие психологической напряженности, предотвращение террористических актов, саботажа и диверсий. Поскольку потенциально противодействуют мне люди, поведение которых моя служба за долгое время существования научилась прогнозировать, можно надеяться, что я оправдаю возложенные на меня надежды. Но как предугадать действия такого грозного противника, как Перворожденные, я не представляю. Не знаю, например, когда и с какой стороны к нам придет что-то вроде новой энтропийной волны. Могут ли подглядеть козыри Перворожденных прочие члены руководства экспедиции? Крайне в этом сомневаюсь. Вскрыли три «ядра» и бросились, как малые дети, копаться внутри них. Я понимаю, что интересно. Понимаю, что большой вклад в науку. Но мы, в конце концов, не академический институт, а космическая экспедиция, представляющая все человечество. Наше призвание – не мелкие открытия, которые можно спокойно сделать на любой обитаемой планете. Мы должны войти в контакт с Перворожденными. Понять, что представляет из себя Шар как таковой. Понять, наконец, что такое Медуза.

Примерно такое же недоумение о работах экспедиции высказывал Сковородников, вспомнил Ник Улин.

– Сегодня утром, – продолжил Рональд Грей, – я в десятый, наверное, раз прогнал описание деятельности нашего капитана, Благова, через стандартные тесты кадровых служб Галактического Содружества. Результат – твердый «неуд». Если в следующий полет Гиреева пойдет в чине старшего офицера, то для Благова карьера в Межзвездном Флоте завершена. Впредь он не получит согласия на занятие любой руководящей должности на Флоте.

Ник Улин улыбнулся, чтобы сбить лишнюю горячность собеседника, и сказал:

– Не забывайте, что я квартарец, и оценивать деятельность начальства – не моя стезя. Если руководство работает плохо, значит виноваты все. Неточно информируем. Не горим на работе. Невовремя подсказываем, что необходимо сделать, и так далее.

Рональд Грей неопределенно пожал плечами, то ли соглашаясь, то ли выражая сомнение, открыл одну из своих бутылочек, налил на донышко бокала какой-то бордовый, обладающий сложным цветочным ароматом напиток, со вкусом отпил глоток. Посидел немного, закатив глаза. Медленно заговорил:

– Я понимаю, что вы хотите сказать. От ошибок, мол, никто не застрахован, а все человеческие достижения по достоинству могут быть оценены спустя долгие годы. Знаком я с подобной философией.

– А разве сие не так? Все фундаментальные открытия и изобретения в ретроспективе кажутся на удивление простыми. Колесо, например, – что может быть проще? Однако в незапамятные времена люди на целом материке не увидели, что у колеса есть не только обод, но и ось. А в результате не догадались, что можно транспортировать тяжести не волоком, а на тележке. Позиционная система записи чисел – единственная, которая позволяет реализовать универсальные арифметические алгоритмы счета. Однако очень даже не сразу она пробила себе дорогу.

– Ваши примеры убедительны… в общефилософском плане. Но давайте опустимся на грешную землю. Приведите, если сможете, пример из нашей, экспедиционной жизни.

Ник Улин почувствовал, что Рональд Грей напрягся. Подкрадывается к своей главной цели разговора?

– Хорошо. Способ преодоления квантитной оболочки, предложенный Алексеем Сковородниковым. Идея – проще некуда. Многие, как мне известно, сокрушались, что подобная мысль не пришла им в голову.

– А могла прийти?

– Ну конечно! Но не пришла. Не додумались. И я не могу дать никаких гарантий, что смогли бы додуматься. Я также был удивлен, что сам прошел мимо подобной идеи, – Ник Улин посидел, подумал. Потом сказал: – Алексей дал не только идею, а… как бы сказать понятнее вам, без наших, квартарских терминов… он дал клише, пользуясь которым сейчас мы успешно преодолеваем очередные препоны, воздвигнутые хозяевами Шара.

– Поясните, пожалуйста, вашу мысль.

– Он подсказал общий принцип поиска обходных путей. Только благодаря его находке, вероятно, возникло предложение использовать узкочастотные устройства связи со сменой рабочей спектральной полосы сигнала. В иной обстановке, с иной историей общения с Шаром, я полагаю, нам было бы чрезвычайно трудно найти это решение.

– Гм… спорное утверждение.

– Отнюдь. Я озвучиваю лишь следствие общего правила: чтобы увидеть что-то новое, человек должен выбраться из пут привычных представлений. Чтобы прийти к гениальной догадке, он должен вначале создать внутри себя новый образ. Это азбучная истина науки о мышлении. Сковородников дал нам образ – «Перворожденный с малюсеньким щитом».

Рональд Грей хмыкнул и после продолжительной паузы сказал:

– Однако оставим высокие материи. Что еще вы можете сказать об Алексее Федоровиче Сковородникове? Вы с ним много общались.

– Хороший человек. Необычный

– И это все, что есть у вас сказать?

– Ну почему? О нем я могу говорить много. Начать с того, что у меня вызывает большое удивление сам факт его оживления. По какой причине именно он возвращен к жизни, а не кто-то другой из миллиардов его современников? Да еще вопреки общей логике работ Яшарского института. Насколько мне известно, внесение даже малейших изменений в его производственный план влечет огромные трудности. Какую гигантскую работу пришлось проделать, чтобы установить его личностные данные!

– Результаты работы Института восстановления не пропадут. Со временем будут использованы при оживлении современников Сковородникова, а далее – их предшественников.

– Хорошо, не пропадут. Будут затребованы лет эдак… через сто или двести. Или еще позже – через тысячу, принимая во внимание колоссальный объем вычислений и количество кандидатур на воскрешение. Я не об этом. Я удивлен, почему счастливый жребий выпал именно ему. Он, кстати, выдал как-то одну простонародную приговорку, подходящую для образного комментирования моего удивления: просто так и прыщ не вскочит. Иными словами, за казалось бы дикой случайностью всегда стоит какая-то закономерность. У следствия не может не быть причины.

Рональд Грей отпил маленький глоток из бокала, погонял напиток во рту, с удовлетворением проглотил.

– Когда первые звездные экспедиции землян уходили в дальний космос для колонизации новых миров, зародился обычай брать с собой сосуд с землей родной планеты. В те времена, знаете ли, космические путешествия были окружены ореолом не только романтики, но и сентиментализма. Доставляли ли такой сосуд на Мериту, сохранившиеся архивы умалчивают. Однако разгребая завалы на главной площади Коранта, столицы сожженной планеты, сотрудники Яшарского института восстановления обнаружили чудом сохранившуюся урну с земной почвой. А внутри, среди случайных камушков и обрывков разложившихся корней земных растений нашли фрагмент человеческого черепа – теменной кости. По этому кусочку и был воскрешен Алексей Сковородников.

– То, что вы рассказали, интересно. Но, тем не менее, мое удивление остается при мне. Мало ли что археологические экспедиции находят каждый день.

– Тут особый случай, привлекший внимание и Лоркаса, и Синина, и прочих руководителей Института восстановления. Во-первых, находка была сделана на Мерите. Во-вторых, фрагмент кости не имел признаков тления.

– Не понял.

– Опуская несущественные детали скажу, что костный фрагмент приобрел такие физико-химические свойства, таким образом насытился солями, что мог бы лежать в земле еще неопределенно долгое время. Я знакомился с результатами специальных исследований на этот счет. Вероятность превращения человеческих тел или их фрагментов в нетленную органику оценивается как пренебрежимо малая величина. В старину бытовал обычай поклоняться останкам людей, мумифицированным естественным путем. Называть их святыми мощами.

Ник Улин терпеливо ждал продолжения и дождался. После очередного глотка и неспешного смакования напитка Рональд Грей, грустно вздохнув, вновь заговорил:

– Было и третье обстоятельство. ДНК-анализ показал, что фрагмент кости принадлежал человеку, которого можно отнести к предкам тех ремитцев, которых ныне отбирают для обучения магическому искусству. В чем именно заключаются эти особенности, моей службе не совсем понятно…

Слукавил Рональд Грей, и Ник Улин почувствовал это. Но такая ложь простительна. Даже в приватных разговорах один-на-один функционерам КЗЧ вменялось в обязанность заверять, что все, касающееся сущности магов и источников их сверхчеловеческих способностей, для них табу.

– В общем, нельзя было не среагировать на столько удивительных случайностей и не начать работы по воскрешению Сковородникова, ломая прежние планы. Причем решающим, по моим скромным умозаключениям, оказалось последнее обстоятельство – схожесть ДНК найденных останков с ремитскими.

Сказанное требовало обдумывания, и Рональд Грей сделал соответствующую паузу. Ник Улин знал, что меритские маги придавали исключительную важность сотрудничеству с людьми, обладающими генетическими особенностями ремитцев. В Галактическом Содружестве таковых не было найдено более ни в одной человеческой общине. А тут, оказывается, у них под боком лежало то, что они давно искали…

– В наше время появились инструменты, позволяющие устанавливать историю любых предметов. Вы не пробовали проследить, как попали останки Сковородникова на Мериту? – спросил он.

– Пытались. Использовали самые совершенные Таблицы Месенна-Корева. Но безрезультатно. Сказывается влияние Меритской войны – искажаются все слабые причинно-следственные связи.

– Как же Яшарский институт восстановил личностные данные Алексея?