Русская доля

Что отвечает интересам нашей интеллигенции, что предпринять уму и совести народа, ходячим энциклопедиям и игрунам на космических струнах, титанам мысли и архитекторам человеческих душ? За счет чего можно вырасти в собственных глазах и перестать быть посмешищем в народных?

Самый простой и эффективный способ – повернуться лицом к самим себе, к собственному народу. Попробовать понять его, раскрыть душу. Подумать, что это значит – правильный по-русски поступок в различных сложных жизненных ситуациях. Хорошо бы критически пересмотреть навязываемые Западом версии исторического пути славян в целом и русских – в частности.

А начать можно с простейшего: перестать писать и снимать фильмы об эльфах и гномах, драконах и вампирах. Вместо этого обратить внимание на русское художественное наследие и адаптировать его, дать авторский перевод на современный язык дошедших до наших дней старинных письменных памятников. Ничего трудного на этом пути не предвидится. Надо только вспомнить, как в школе вы писали изложения: брался какой-то текст и излагался своими словами так, чтобы не исказить первоначальный смысл. Небольшие сложности могут встретиться только на последнем, «взрослом» этапе работы, когда потребуется навести лоск, придумать красивые метафоры и всевозможные изыски.

Пушкина и Лермонтова переводить не надо: именно они создали современный русский язык, их произведения пока еще понятны и старым, и молодым.

Не обязательно сразу хвататься за «Слово о полку Игореве», хотя его тоже следовало б изложить по-современному, покрасивее и подоходчивее, с подробными комментариями и пояснениями, сопроводить придуманными историями, развивающими намеченные в нем сюжеты. Можно взять менее известные произведения.

Начать, вероятно, следует с переложения наших былин и сказок – поистине безграничное поле деятельности. После того, как набьете руку, можно заняться авторским изложением серьезных книг. Таких как «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона, «Память и похвала Владимиру» Иакова Мниха, «Изборник» Святослава, «Поучение к братии» Луки Жидяти, «Житие Феодосия Печерского» Нестора, «Степенная книга» (под общей редакцией митрополита Макария), «Сказание о Мамаевом побоище», «Задонщина» и так далее.

Затем можно будет взяться за произведения более позднего времени. Вот их неполный список: «О Савве Грудцыне», «О Карпе Сутулове», «История о российском дворянине Фроле Скобееве», «Азбука о голом и небогатом», «Калязинская челобитная», «О Ерше Ершовиче», «Праздник кабацких ярыжек», «Гистория о российском матросе Василии Кариотском и о прекрасной королевне Ираклии Флорентийской земли», «История о российском купце Иоанне и о прекрасной девице Елеоноре», «Книга о скудности и богатстве» Ивана Посошкова, «Сказание о деревне Киселихе», «Плач холопов». Кроме того, терпеливо ждет своего часа литературное наследие Кантемира, Ломоносова, Тредиаковского и многих-многих других авторов.

Сверхзадача, высшая цель приведения памятников старины к требованиям современности может быть той, что была сформулирована П. Струве в сборнике «Из глубины». Извините за длинную цитату: «чтобы благочестие Сергия Радонежского, дерзновение митрополита Филиппа, патриотизм Петра Великого, геройство Суворова, поэзия Пушкина, Гоголя и Толстого, самоотвержение Нахимова, Корнилова и всех миллионов русских людей, помещиков и крестьян, богачей и бедняков, бестрепетно и бескорыстно умиравших за Россию, были бы для тебя святынями. Ибо этими святынями творилась и поддерживалась Россия как живая соборная личность, как духовная сила».

Эпилог

Нормальная книга должна читаться за один-два вечера и потому не имеет права быть раздражительно пухлой. Посему пора ставить точку.

В заключение, однако, я обязан сказать, что всякая человеческая правда неполна и отягощена ложью. Поэтому понимать – это не только знать, что как устроено и почему, но и великое искусство воспринимать заботы и чаяния близких людей, умение сопереживать, сочувствовать. Истина не сводится только к установлению соответствия наших знаний реалиям действительности. Она дополняется способностью восхищаться красотой и гармонией окружающего мира.

Правда – это в первую очередь справедливость, а затем уже все остальное. Истинно не то, что есть, а то, что должно быть. Должно быть согласно высшему смыслу существования Мироздания. Не замечая уродливого, мы способны уничтожить его.

Правильное всегда захватывающе красиво, а красота всегда истинна. Чем эстетичнее научная теория, тем глубже она и точнее. Недаром в греческом языке слово «космос» произошло от «космео» – украшение. И тот прискорбный факт, что мы, возможно, мало что знаем об устройстве Мироздания, не мешает нам любоваться дивной его соразмерностью и стремиться чувствовать себя счастливыми.

По скудоумию своему я не вижу, где и в чем погрешил против истины. Чувствую лишь, что затронул, возможно, чересчур много вопросов и потому не осветил толком ни одного.

Понимаю, что исторические и публицистические этюды скорее не описывают и не оценивают события, а интригуют вскользь брошенными эпитетами и сравнениями. Признаюсь, что не хочу их расширять потому, что уже через несколько лет наши социальные ожидания и стремления могут коренным образом измениться. Не хочу я создавать произведение-однодневку, схожее с газетной передовицей.

Да, но и центральный этюд – о русском национальном характере – лаконичен до неприличия. Почему?

Потому, что проблемы этнической идентификации для узкого круга читателей. Возможно, когда-нибудь я посвящу этим вопросам специальную книжку. Но сейчас мне это не интересно. Меня волнуют иные загадки. Среди них: как Иоанн Богослов написал бы в наше время свой «Апокалипсис», как сформулировал бы Мах свой принцип зависимости инертной массы от метрики пространства, и так далее. А в данную минуту больше всего я хотел бы прочитать произведение, подобное этому, написанное каким-нибудь чудаком лет эдак через сто или двести. Жаль только то, что в те годы чудесные жить не придется ни мне, ни тебе.