Русские апостолы. роман

Среди местных много образованной молодежи, несколько чиновников и купцов. Здесь обожают собираться по вечерам большой компанией, обсудить новости, потанцевать, иногда числом даже до двух дюжин.

Что касается танцев, так это просто мое любимейшее занятие. Потому что танцор я преотличный. Можно сказать, прирожденный. А поскольку и характер у меня легкий, веселый, то все сразу признали меня душой компании. Вот только старый священник на исповеди всегда журит за это, так как опасается, что «легкость ног» как-нибудь разовьет во мне и фривольность нрава. Такие подозрения огорчают меня чуть не до слез, и, видя, как я переживаю, батюшка смягчается.

– Господи Иисусе, пусть себе пляшет, – бормочет он себе под нос, – кто знает, какие еще тяжкие испытания выпадут этой чистой душе! – И со вздохом благословляет.

Между тем чувствую, что последнее время во мне происходят огромные перемены. Причем в самую серьезную сторону, правда. Я и сам понимаю, что пора прощаться с юношеской беспечностью и обращаться на поиски чего-то нового, существенного. Остепеняться, одним словом. И, конечно, перво-наперво выбрать себе подругу жизни.

Как раз недавно в нашем городке обосновался лесоторговец с семьей. Очень порядочный, религиозный человек, не пропускает ни единой воскресной службы. В короткое время этот лесоторговец построил две лесопилки и обширный дровяные склады. Теперь по всей округе стоит чудесный запах свежих опилок и древесной смолы. Как вдохнешь аромат – прямо праздник на душе.

И всё местное общество теперь преимущественно собирается по вечерам в его поместительном доме. Здесь сияет и блистает его единственная доченька, такая милая, такая скромная девушка, по имени Таня.

Таня мне ужасно понравилась, и я ей тоже. По-моему, мы очень похожи. Оба спокойного, приветливого нрава. Едва входя на веранду, я жадно ищу ее милое лицо среди гостей, сидящих за столом. Где она, где Таня? Вот она! И всё вокруг как будто озаряется солнцем. Она бросает на меня ласковый взгляд, но не может прервать важный разговор, идущий за столом. Некий молодой человек, вечно со всеми спорящий о свободе и справедливости, что-то горячо обсуждает с ее отцом. Прислушиваюсь. Ну конечно, опять про то же! Как власти сначала дали чуть-чуть свободы, а потом сами же и отняли.

– Свобода! – восклицает молодой человек. – Только она одна должна быть единственной целью общественной жизни. Свобода во всём! Абсолютная свобода!

Это радикальное заявление повергает собравшихся в немалое смущение, а Танин отец, добродушный и гостеприимный хозяин дома, словно онемев, беспомощно разводит руками. Танины глаза гневно сверкают, но и она не находит слов, чтобы ответить на подобную глупость.

– Надеюсь, ваша свобода дает и нам право держаться от нее подальше? – говорю я посреди общего замешательства. – Можно представить, какая бы при ней катавасия c вакханалией начались!

Все так и укатываются со смеху, а Танин отец подходит поблагодарить и от всего сердца дружески жмет мне руку. «Катавасия c вакханалией! Ох-ох!» – повторяет, насмеявшись до слез. А еще чуть позже отводит в сторону и без обиняков спрашивает, а что, хотел бы я жениться на его дочери? Он же не слепой и видит, как мы друг на друга глядим.

– Да разве это возможно? – так же без обиняков говорю я. – Таня богата, а я едва свожу концы с концами.

– Возможно. Я обо всем позабочусь. Приданного моей дочери хватит вам обоим до конца жизни. К тому же со временем вы станете хозяином нашего семейного предприятия. Вы набожный и правильный человек. О лучшем зяте и мечтать нельзя, да!

После этого разговора я совершенно потерял покой, всё словно грежу наяву, перед глазами только Таня. Решусь ли?.. Между тем, местный священник, и мудрая моя тетушка, и благодетель-воспитатель – все в один голос убеждают меня, чтобы я не упускал своего счастья и брал в жены эту чудесную девушку. Им легко говорить! А ведь именно то, что она так богата, страшит и смущает меня до глубины души. Я-то гол, как сокол. Всё годовое жалование 18 рубликов. Себя бы прокормить. При том, что нужды мои всегда более чем скромные. Но все продолжают уверять меня, что это всё моя гордыня и самолюбие смущают, если не сказать помутили мой рассудок, – не что иное. Из-за них я готов угробить счастье всей моей жизни своими же собственными руками. А как же не сомневаться? Потом ведь меня будут вечно попрекать, что я женился ради денег. Правда, для меня и это совсем не главная причина сомнений. Если человек на правильном пути – его уж ничто не собьет. Другое дело, богатство и Божья благодать – никак не совместные вещи. Вот, молюсь перед иконой Спасителя, и словно Он Сам мне прямо говорит: «Нет, не пролезешь ты в игольное ушко со своим верблюдом!» Чего уж проще.

В общем, думал я думал, думал, и в результате порешил против женитьбы. И отказался.

А тут как раз мне предложили переехать в уездный центр и совмещать сразу две должности – учителя и регента. Соглашаюсь без размышлений.

Ну, теперь у меня жалование вдвое больше прежнего, а квартиру занимаю – уж в целых три комнаты.

Первая мысль, пришедшая мне: ну теперь-то отлично могу жениться на моей Тане!.. Увы, увы, вторая мысль совершенно перечеркнула первую. Да как же я теперь посмею показаться туда на глаза после моего категорического бесповоротного отказа?

А тут еще другая «партия». «Дедушка» и дядя с тетей так денно и нощно тревожатся обо мне – чтобы я не угодил в какую-нибудь ловушку, не запутался в страстях. Вот и решили «ковать железа, пока горячо»: сосватали мне еще одну невесту, хорошую девушку.

Ну что ж, отказаться я никак ни в силах: женитьба для меня просто рай земной!

Вот чудеса: нынешняя – дочка одного из наших знакомых, по имени тоже Таня! Знакомого зовут Кирьян, и я знаю его с самого детства. Он всего-то на десять лет меня старше и судьбы у нас очень похожие: оба изначально сироты безденежные, принужденные, одним лишь упорством и трудолюбием, пробивать себе дорогу в жизни.

Начинал Кирьян мальчиком на посылках в лавке, а после сделался приказчиком. Хозяин до того его зауважали и полюбил, что доверял ему любые суммы денег и коммерческие операции, а потом и вовсе выделил ему долю в своем торговом предприятии.

С Кирьяном мы часто встречались в доме моего дяди.

– Да, да, милый мой, – повторял он мне, – твоя стезя в жизни будет не то, что моя торговля, где барыш легко в минуту сделать, а всё потерять можно еще быстрее… Твое богатство – не сиюминутное, а вечное!

С чего это взял обо мне, Бог его знает.

– Да и у меня ничего нету! – удивленно восклицаю я. – Только и есть, что эти штаны, да рубашка.

– А вот и нет! Ты жив не хлебом единым. Да и сам – чистое золото!

В общем, поскольку все мои близкие так сватают за меня Кирьянову Таню, я соглашаюсь хоть познакомиться с девушкой.

И что же я вижу?.. Девушка меня не любит! Ну, нисколечко! И, ясно, не полюбит никогда. Так мне и заявила: «вы совершенно ни в моем вкусе». К тому ж, себя почитает несравненной красавицей. Впрочем, что с нее возьмешь, ей и лет-то всего-навсего пятнадцать. Просто милое, избалованное дитя. Как бы то ни было, мы с Кирьяном порешили, что женитьбе быть, и назначили дату через несколько месяцев.

Теперь опять хожу, как в лихорадке. Беги, спасайся, твержу себе. Что же это, вязать себя по рукам и ногам?! Подумаешь, дал слово! Ну скандал – пусть скандал. Бежать пока не поздно.

В совершенно расстроенных чувствах, прихожу к «дедушке».

– Ох! Ты себе всю жизнь расстроил, мальчик. Вот на давешней Тане не женился. И всё по причине своеволия. Смотри, как бы через это совсем себя не погубить!

После моего отъезда Кирьян говорит дочке:

– Пойдешь за него. Такая моя окончательная родительская воля.

– Умру, а не пойду! – отвечает упрямая Таня.

– Это мы еще поглядим.

И что же? Как подходит время нашей свадьбы, Кирьян хватает вожжи и начинает охаживать ими строптивую девчонку.

– Не надо! – голосит та в ужасе. – Пойду за кого скажете!

Ну а у меня не идут из голову «дедушкины» страшные слова. Как если и правда, погубит меня мое своеволие?

Что ж, смирил я гордыню. Тем более, хочется мне всей душой и счастья семейного и родного очага.

И сразу после свадьбы переезжаю с молодой женой на новое место жительства.

И с первых дней понимаю, как заблуждался: супружество совсем не рай земной. Выданная замуж насильно и за нелюбимого, супруга всячески выказывает мне свое нерасположение. Причем не только наедине, а именно и нарочно при посторонних. К примеру, за столом или садясь в дрожки и сани, непременно выбирает место рядом с кем угодно, только не со мной, своим мужем.

Теперь я хорошо понимаю, что такое настоящие терзания и унижения. Если бы из-за пресловутых жёниных денег – просто бы ничто по сравнению с теперешними муками! Вижу, вижу, что находился просто в полном затмении ума, да ничего уж не поделаешь. Какая чушь: гордость, деньги! За надуманными опасениями жениться на дочке богатея проглядел истинную язву! Надо было просто положиться на Бога. Что не под силу человеку, то под силу Господу. Вон оно ? мое своеволие! Поддался однажды искушению ? и погиб, совсем погиб!.. В общем, винить некого. Так мне, дураку маловерному, и надо. Теперь всю жизнь расхлебывать.

Помолившись, решил, что надо надеяться на лучшее, несмотря ни на что. Пусть Таня меня не любит, но жена она верная. К тому же у нас дочка. А уж какая Таня мать! Заботливее, наверное, в целом свете не сыскать. Одно беспокоит: ее религиозность поверхностная, только для проформы. Чтобы когда-нибудь застать ее в горячей молитве да со слезами, когда все земное забывается, – такого никогда не бывает. Эх, мне ли смотреть с укоризной, когда еще недавно я сам наломал дров, маловерный!.. Буду денно-нощно молиться за обоих!

Несколько лет живем как в каком-то странном сонном тумане. Но тихо-спокойно. Не чуя ни времени, ни себя, ни общества. Я работаю много, не покладая рук – и учителем, и репетитором и регентом.

Перемены в обществе, однако, стали ощущаться. И не к лучшему. Во всём наблюдается какая-то распущенность. Кстати, тот юноша, который когда-то у первой Тани на веранде скандально толковал об «абсолютной свободе», теперь уж мужчина «со взглядами», причем куда как крайними, и даже, как ни странно, чуть не самая популярная личность в местных губернских собраниях. У него теперь масса юных подражателей и адептов, которых он вербует повсюду с изумительной скоростью.

Это уже какой-то тип. Для него и ему подобных нет лучшей забавы, как высмеять-покуражиться над церковью, стариной, властями. Даже удивительно, чем они могут прельстить публику. Сами скучные-прескучные, ничего своего, только и знай, что толкуют про социализм, клянут монархический строй, вечно жаждут каких-то перемен, желательно революционных.

И, судя по всему, дождутся. Грядут перемены. Ох, грядут!..

Вот уже несколько месяцев, как началась война. Поехал навестить моего старенького «дедушку». Дорогой старик. Совсем он плох. Говорит через силу, больше шепчет; видно, силится сказать что-то самое-самое, «последнюю свою волю».

– Ты всегда был добрым, хорошим мальчиком… Я совершенно в тебе уверен. Но послушай меня. Твое благочестие ничто не смутит. Не ради тебя самого, а ради тех, кто слаб и легко может быть уловлен, умоляю тебя избрать духовную стезю и принять сан.