Карта Памяти

А лет десять назад представительство «Сони Эриксон» выдало мне на тест-драйв свой новый телефончик. На тот момент это было просто революционное устройство. Если еще не смартфон, то что-то сильно на него похожее. Так вот: он надо мной издевался. Например, самолет взлетает, а у меня в наушниках Визбор: «Три дня искали мы в тайге капот и крылья, три дня искали мы Серегу…» А в Сараево пришел в мечеть. Пятница, народу не про-толпиться. Как только имам запел, у меня бодро заиграло в кармане: «Шалом алейхем, эвейну шалом алейхем…» В Сараево же телефончик и самоликвидировался – на контроле в аэропорту выпал из кармана куртки на бетонный пол и больше не включился.

024

Летел в Оймякон, в самолетике Якутск-Усть-Нера дали местную газету. Там статья: пастух перегонял табун, лошадь понесла, мужик упал, нога застряла в стремени. Лошадь тащила его, пока он не сумел достать нож и на скаку обрезать веревку. Сломал ногу. И обнаружил, что забыл дома блок питания для рации. Отправил сына в поселок за подмогой. Сын ушел, расстояния там измеряются днями пути.

У мужика началась гангрена, и он ножом каждый день отрезал себе по пальцу. Сын добрался до поселка, стал звонить в Якутск. Ради какого-то пастуха вертолет никто отправлять не собирался. К счастью, дядькин брат – профессор местного университета, ему удалось поднять на уши народ, и вертолет все-таки послали. Когда нашли, пастух поотрезал себе уже все пальцы на ногах. На фотографии из больницы якут улыбается.

025

Ехал в поезде и обдумывал мироустройство. Всякие горные и прочие восточные комьюнити с жесткой клановой и/или родовой иерархией внутри – это общества, регулируемые чувством стыда, но не совестью. Если стыдиться некого – все позволено. А атомизированные западные общества регулируются совестью, но лишены стыда.

Два окошка.

Россия, Старица, 2018

026

В Томторе, самом большом из трех поселков, расположенных в долине Оймякон, мне показали человека.

– У него четверо детей было, и все померли, а знаешь почему? Его Бог за отца наказывает! У нас беглых зэков менты не ловили, их ловили охотники из наших. Пристрелят, кисти рук отрежут и в лагерь несут как доказательство. Им за это керосин давали, водку, консервы. Многие этим промышляли. А у этого человека отец зверь был. Он человека не убивал, живым оставлял без рук в тундре. Вот теперь сын расплачивается.

027

Ноябрь – страшный месяц. Полная безнадега. Все мои родственники умирали в ноябре или сразу после. В декабре уже перевал, Новый год, день длиннее, света больше и март не за горами, а там и ягель, сморчки, сторчки и подснежники. Нам бы еще неделю продержаться.

028

Еще позавчера на лодочке плавал по Ганге. Сегодня посмотрел в окно, а там показывают другую планету.

Строка из меню «Фотошопа» как заклинание:

IMAGE – ADJUSTMENTS – DESATURATE!

029

Прочитал в «Википедии» про Карла Буллу. Умный был человек – в 1916-м (а был ему 61 год) тихонечко свалил на Сааремаа, где в своей постельке и помер 13 лет спустя. Оставил дело сыну Виктору – тот дружил с советской властью, Ильича фотографировал, был практически «личником» при Смольном, – а в 1938 году, по доносу его же сотрудника, расстреляли как шпиона.

030

Дело было лет, наверное, десять назад. В ресторане гостиницы «Асса» в Назрани я единственный посетитель. Сижу на террасе с видом на огромный прямоугольный пруд, ем жижиг галнаш. По пруду люди плавают на разноцветных лодочках, солнышко светит, душа радуется. Спрашиваю у официантки:

– Вроде не выходной, а столько народу отдыхает. У вас праздник какой-то?

– Нет, это вчера мальчик утонул. Ищут.

031

Татские мастера из азербайджанского села Лагич производят малыми сериями медные браслеты с портретом Наполеона III. Я пытался выяснить у ювелиров причины популярности именно этого монарха, но ничего путного не добился. Купил изделие за семь манатов.

032

Когда нас нет дома, собака Зося начинает стаскивать башмаки на кровать. Приносит по мере нарастания соскука, примерно по одному в час. За полдня собирается целая коллекция. Начинает всегда с машкиного. Видимо, думает, что без башмаков мы никуда не денемся.

033

В парке с нами гуляет бультерьерша Гита полутора лет. На ощупь похожа на сейф с ножками. Нежнее, добрее и ласковее собаки не представить. Живущий с Гитой нанопесик чихуахуа цинично пользуется этим и третирует собаку. Гита чихуахуа боится.

034

Прилетел из Баку. На ленинградский батон поверх вологодского масла намазал армянскую баклажанную икру и все это ем, запивая азербайджанским чаем. Восстанавливаю СССР внутри отдельно взятого организма.

035

Между Москвой и Питером есть гиблое место – участок между Вышним Волочком и Окуловкой. Как опытный ездок на «Сапсане», я собрал большую статистику, согласно которой, если везде солнце, в гиблом месте пасмурно, если везде пасмурно, там дождь, если везде дождь – там град, везде снежок – там пурга метет. На днях «Сапсан» сломался, треснувшись о наледь – именно там, в гиблом месте.

036

Чехов: «Томска описывать не буду. В России все города одинаковы. Томск город скучный, нетрезвый; красивых женщин совсем нет, бесправие азиатское. Замечателен сей город тем, что в нем мрут губернаторы». Первый раз мысль о том, что в России все города одинаковы, я услышал от немецкой журналистки Беттины Сенглинг. Ничего со времен Чехова не изменилось. По-настоящему «других» городов вроде Владивостока или Питера в России по пальцам сосчитать. Вообще, я думаю, во многом проблемы России начинаются с того, что у нас никогда не было городов в европейском понимании, городов как самоуправляемых территорий – тех, где «воздух города делает свободным». У нас не было Магдебургского права как многовековой школы демократии, самоуправления и самоуважения, у нас не было или почти не было городской цивилизации. И до сих пор нет.

Пляж.

Ялта, 2015

Сделать карьеру или получить приличное образование можно по большому счету (с массой оговорок и исключений, конечно) только в столицах. В отличие от Германии, Италии или США, где финансовый, политический, промышленный, интеллектуальный, медийный центры разнесены, у нас все сосредоточено в одном (если смотреть издали, Москва и Питер почти сливаются) месте. Похожая ситуация во Франции, но там расстояния, по сравнению с нами, крохотные. В последние 300 лет столицы, как гигантский насос, выкачивают мозги из провинции, а сейчас еще и удержать собранное не могут. Стандартная ситуация: прадед жил в деревне, дед – в городе, отец – в столице, сын уезжает из страны. Это моя семья и множество семей моих знакомых. Или, например, наш класс: те, кто плохо учился, остались в Керчи. Ученики получше уехали в Симферополь, Харьков, Днепропетровск. Лучшие (я имею в виду только школьный аттестат) осели в столицах. В советские времена молодых специалистов отправляли работать по распределению, тем самым создавая встречный поток. Сейчас и этого нет. И что с этим можно сделать?

037

Про совриск. В городе Гусар есть парк.

– Третье место по всему Азербайджану занимает! – сказали в чайхане. В парке ухоженные, как новенькие, стоят сталинских времен гипсовые статуи. В той же чайхане рассказывают:

– Ты девушка с мячом видел? Знаешь, как мы шутим? Берем сладкий чай и на это самое место девушке выливаем. Муравьи с весь парк туда приходят сахар кушать, такой веселый получается, такой черный, такой эротичный!

038

Бывают арбузные и неарбузные годы. Неарбузным был позапрошлый год – где ни купи, всюду вялая водянистая розовая немощь. А в этом можно даже не выбирать, везде цимес. Классик Остап Вишня писал: «Ти його тiльки ножичком торк, а вiн: "Реп!"»

039

Знакомый, комментируя какую-то очередное событие из российской жизни, сказал: «Это все потому, что в России у человека воровать стыдно, а у государства – почетно».

040

Во дворе обитают три кота – рыжий, черный и белый. Родились прошлой зимой, только-только в возраст вошли. Самый крутой – рыжий. Он нам с собакой Зосей даже дорогу не уступает, мы его обходим с уважением. Черный уже где-то глаз потерял. Белая кошечка радостно бегает за кружащимися в маленьком смерче палыми листьями. Нашла чему радоваться, дурочка. Зима близко, дай им бог пережить.

041

Жена рассказывает: у двери парадной мнется тетенька – кодовый замок не пускает. Просит пустить в подъезд разложить листовки по ящикам. Уже в парадной: