Юдоль

– И кто же он? – спросил Кай.

– Имени нет, – мотнул головой Сай. – Самого лазутчика звали Паххаш. Он сам из Ламена, был молодым воином, наверное, одним из лучших из клана Огня. Все, что мы узнали, что посредником была женщина необыкновенной красоты, у нее голубые глаза, и она хиланка. Паххаш определил это по выговору. Но мы ее не нашли.

– Почему же он поверил ей? – не понял Кай.

– Женщины держат в своих руках уздцы мира, – пожал плечами Сай.

– Да, – задумчиво произнесла Васа и посмотрела на Каттими, которая застыла с набитым ртом. – Не скажу, что часто, но порой так казалось и мне.

– Это все, что я хотел сказать, – произнес Сай. – Я искал тебя, Кай. В деревеньке возле Хилана, где ты порубил свору псов и получил раны, мне сказали, что охотник Кай направился в сторону Намеши, но справлялся о дороге на Кету, и я подумал, что под осень на Парнс или на Хастерзу ты и в самом деле не пойдешь, если окажешься в Гиене, то ненадолго, нечего там делать, так что Кривых Сосен не минуешь. Там я тебя и решил ждать.

– Но почему ты не сказал мне этого сразу? – спросил Кай.

– Потому что я должен был собственными глазами увидеть, кто тот человек, что смог одолеть клан Смерти, – произнес Сай. – Проиграть тебе, Кай, не стыдно. Но ты должен знать, что если Хара хочет твоей смерти, то он ее получит, поверь. Может быть, сначала он решил отомстить тринадцатому клану. Но клан Смерти больше не враг тебе. Ты победил.

– Вот уж чего я не хотел никогда и чего никогда не припишу к своим доблестям, – поднялся из-за стола Кай. – Я не схватывался с кланом Хара и не побеждал его. Но почему я должен верить тебе, Сай, что урай клана Смерти остановил месть?

– Потому что урай клана Смерти – это я, – произнес Сай и выудил из-за ворота рубахи знак урая – золотой медальон, залитый багровой эмалью.

– Слушаем и слушаемся, урай клана Хара, – разом опустились на одно колено Кай, Васа и Каттими.

– Встаньте, – поморщился Сай. – И прощайте. Я ухожу домой.

– Но почему сам урай… – прошептала Каттими.

– Клан Хара маленький, – произнес Сай. – И после начала последней Пагубы он стал еще меньше. Нас всего три десятка человек. Из них воинов – половина.

– Прими дар от урая Хурная. – Васа сняла с себя пояс с серебряной пряжкой, изображающей две белых руки.

– Спасибо, Васа, – склонил голову Сай, принимая подарок и застегивая его на животе поверх собственного пояса. – К сожалению, мне нечем тебя отблагодарить. Я буду рад видеть тебя у себя дома. Вот оплата за этот щедрый стол. – Сай положил на доски золотую монету. – Прощайте.

Воин шагнул к двери, открыл ее и исчез в полумраке. Над столом повисло молчание. Васа медленно поднялась, подошла к двери, закрыла ее. Вернулась за стол, но заговорила только через минуту:

– Я служу ураю клана Кессар, клана Руки, – Кинуну. И старшине тайной службы Ашу. Ты правильно назвал его имя, Кай. Хурнай лучше прочих пережил последнюю Пагубу, хотя кто может сказать об этом наверняка, если небо по-прежнему озаряет пламя? Пагуба утихла, но не завершилась. Таких, как я, более десятка. Может быть, еще больше. Урай разослал нас во все концы Текана, и даже за его пределы. Уже много лет брат Кинуна, ставший перед началом Пагубы ураем Хилана, Мелит собирает по всему Текану свидетельства древних времен, по крупицам воссоздает историю Салпы. Все свидетельствует о том, что багровая стена окружала Салпу не всегда. Но в последний раз в дорогу нас отправили после того, как гадалка Хуш нашла страшную смерть в объятиях сиуна клана Руки. Но у нее не было креста на голове! От нее вообще не осталось тела!

– И от Паттара тоже ничего не осталось, – пробормотал Кай. Перед его глазами стояли пятеро всадников, проскакавших по улице Намеши, и песчаный отпечаток на камне. – Думаю, что в Текане хватает убийц и без тринадцатого клана.

– Тогда кто это делает? – вскричала Васа.

– Ничего не могу сказать о том, кто убил Хуш-Кессар, но с Паттаром расправились пять всадников, один из которых рыжий весельчак, управляющий огнем, – проговорил Кай. – Или ты не видела их в Кривых Соснах?

– Чем больше я собираю сведения о древности Текана, тем меньше я понимаю, что с ним происходит сегодня, – с разочарованием покачала головой Васа. – Но ведь Хуш убил не человек, ее убил сиун клана Кессар!

– Что есть сиун? – спросил Кай. – У каждого из двенадцати есть сиун. Я слышал, что сиун – это надсмотрщик от Пустоты. Значит, либо Пустота сама уничтожает каждого из двенадцати, либо сиуна можно заставить что-то делать. В том числе и убивать.

– Заставить сиуна? – сдвинула брови Васа.

– Почему нет? – спросил Кай. – Я тоже пытаюсь разгадывать загадки Текана. Ничего не буду говорить о том, что я замена одному из двенадцати. Я чувствую себя обычным человеком. Но кое-что я скажу. Тот, кого зовут Сакува, сумел как-то обмануть своего сиуна. Он скрывается от него. Конечно, если он еще жив. Та, чье имя Эшар, сумела приручить собственного сиуна. Как – не знаю. Паттар мертв. Убил его собственный сиун в Намеше. Убил на моих глазах. И к этому точно причастен тот рыжий, который посетил передо мной Кривые Сосны и который устраивал огненные сполохи на дороге через чащу.

– Но почему он не убил тебя, если ты замена кому-то из двенадцати? – не поняла Васа.

– Не знаю, – пробормотал Кай. – Все эти разговоры о замене кажутся мне только разговорами. Не знаю…

– Если Кессар и Паттар мертвы, то остались десять? – спросила Васа.

– Или меньше. – Поднимаясь, Кай посмотрел на оцепеневшую Каттими. – Ты что?

– Я словно муравей. – Она поежилась, проглотила комок, смахнула со щеки слезинку. – Он ползет по столу и думает, прихлопнет ли его что-то большое и страшное, что ударяет то справа, то слева? И вот он трясется от страха, мечется из стороны в сторону. А потом кто-то приходит и говорит, что большое и страшное – это огромный молоток, которым кто-то еще более огромный забивает двенадцать гвоздей. А еще кто-то забивает вокруг больших гвоздей кучу маленьких гвоздиков. А убьет ли кто-нибудь при этом муравья или нет, вопрос случая. Кому он интересен, маленький муравей?

– Что собираешься делать? – спросила Васа.

– Пару дней проведу в городе, – нахмурился Кай. – Может быть, пристрою куда-нибудь Каттими. Потом… потом будет видно. Скорее всего, пойду на Ламен. Есть вопросы. Да и куда еще идти из Кеты?

– Если только на Сакхар, – пробормотала Васа. – Я должна встретить в городе приятеля, потом, наверное, вернусь домой. Есть о чем говорить с Ашу, есть.

Они снова шли по длинному подземелью между огромных бочек. Миновали тот же полупустой трактир. Потом поднимались по узкой лестнице. А когда оказались на улице, тут же попали в толпу встревоженных горожан. Толпу теснила стража. Васа пригляделась к распростертому на камне человеку и вдруг закричала, рванулась вперед, оттолкнула стражника. В луже крови ничком лежал Сай. Ниже затылка в его голове торчал нож. Из-под тела выглядывал сломанный меч. Каттими разрыдалась в голос. Кай сбросил с головы капюшон, шагнул к тому самому старшине стражи, который опрашивал его на входе в Кету.

– Ваш? – хмуро спросил его тот.

– Наш, – помертвев, прошептал Кай. – Кто это сделал?

– Кто-то, – зло сплюнул старшина. – Только нам еще этого не хватало. Пятое убийство за два дня. Правда, четверых убили по-другому, перерезали им горло, но мне разве легче от этого?

– Кто были эти четверо? – спросил Кай, завороженно смотря на поникшую над телом Сая Васу.

– Обычные женщины, – сплюнул под ноги старшина. – Одна вовсе старуха, две ткачки средних лет да девчонка-прачка. И всех звали одинаково – Уппи. Кто-то как косой выкосил всех Уппи в городе. Ну что ты прикажешь делать? Ходил какой-то чужак в черном по кварталам, искал Уппи еще два дня назад, а вчера всех, верно, и прикончил. Как я буду его искать?

– Пятеро в город перед нами заходили? – спросил Кай. – Один рыжий, веселый, об остальных не знаю, но все в черном, на черных лошадях. Подковы на лошадях ламенские. Они, скорее всего.

– Были, – в раздражении ударил себя по бедрам старшина. – Позавчера въехали через восточные ворота. Точно! Я как раз паром встречал. И все ламенские! А там разве определишь, верны ли ярлыки? В Ламене только и скажут. Только нынче же с утра и ушли. Хотя я троих видел, а рыжего не приметил. Так он мог и раньше выскочить, на выход проверка так себе.

– Кай! – позвала Васа.

Кай шагнул вперед. Кессарка перевернула тело сакхарца. На лбу у него был вырезан крест.

– Это еще что? – побледнел старшина. – Что мне докладывать ураю Кеты?

– Докладывай, что в твоем городе убит урай клана Смерти, – медленно проговорил Кай. – Знак урая у него на груди. Можешь добавить, что он умер как воин.

В один миг гостеприимный, погружающийся в вечернюю мглу город превратился в чужой и враждебный. Холодный осенний ветер подул с реки. Старшина с посеревшим лицом опустился на ступени ближайшего дома. Васа закрыла лицо руками. Не говоря ни слова, Кай отправился в ближайшую просительную. Каттими поплелась за ним. Кессарка осталась у тела Сая.

В просительной Кай заплатил серебряную монету и выправил Каттими ярлык бесчинной, но вольной.

– Куда теперь? – спросила она его, привязывая ярлык к шнуру и опуская его в ворот рубахи.

– Как раны? – спросил ее Кай.

– Показать? – Она было рванула ворот, но остановилась, произнесла через силу: – Заживает. Шрамы будут, но не слишком заметные. Тонкие. Хорошее ты средство знаешь. Кто научил?