Мир не вечен. Цикл книг: «Эйриния». Книга первая. Том III

– Так-то оно так, но ты сказал…

– Помлады придут… Сегодня ночью я подслушал Графа и гвардейцев. Из их короткого разговора мне стало ясно, что мой друг детства смог каким-то чудом выжить после казни, и теперь тебя, как его брата…

– Не позволю! – воскликнула тут в голос мышка, одной рукой вцепившись парню в плечо, а второй не выпуская кулек с ребенком.

– Вира! Вира, успокойся! Они не получат наше Дитя! Я не позволю лишить меня еще одной Семьи! – попытался успокоить её Любимый, но бедняжка была безутешна и залилась горькими слезами.

– Послушайте меня, за городом я смогу вас укрыть, но нужно спешить! – перебил их Гонец дурных Вестей, кутаясь в темную мантию.

– Нет, Динь! Посмотри на нас – мы еле сводим концы с концами… Тем более наш малыш слишком мал, чтобы пускаться с нами в бега. Поэтому я…

– Не-е-ет! – проскрипела мышка, прекрасно понимая, на что именно пойдет её возлюбленный ради неё и ребенка.

– Прости меня Вира, но однажды я уже сбежал и оставил своего брата на растерзание крысам… Пришло время искупить свой грех, – поцеловал он её на прощание.

Оторвав от себя, парень крепко прижал девушку к сердцу и прошептал ей на ушко:

– Я обязательно вернусь к Вам… Ты только жди меня, Любовь Моя! – после чего он поцеловал в лобик и своего сына, который по-прежнему крепко спал, несмотря на крики.

– Простите, что вот так разрушил Ваше Счастье, – виновато опустил глаза Гость.

– Не извиняйся, Динь, – похлопал его по плечам Лик. – Ты принес в Наш Дом не только беду, но и весть о том, что мой братец жив… А это, скажу тебе – дорогого стоит. И раз мне самому не передать её родителям, исполни моё последнее желание и сделай это за меня, хорошо?!

– Я… Клянусь Вам – я исполню твое желание… – ударил себя в грудь паренек.

– Тогда не будет заставлять стражников ждать и сами покажемся… Не хотелось бы, чтобы они устраивали погром и в этом Доме, – повернулся к выходу Лик.

– Тогда за мной! Уведем их отсюда подальше, а после я сотру все следы твоего пребывания здесь так, что и комар носа не подточит…

– Благодарю тебя! Сделаем это ради Пика!

– Ради Пика! – отозвался Динь.

После чего оба поспешили выскочить на улицу, пока очередные Непрошеные Гости не наводнили этот Дом, ставший для Лика новой Надеждой на Жизнь и Счастье, ради которой он отныне готов был бороться до конца…

I Летопись прошлого

Прискорбное и очень унылое зрелище представляла ныне из себя некогда прекрасная, яркая, полная Жизни просторная каюта капитана удивительного и неповторимого судна, носящего гордое имя «Мария». Совсем недавно убранство каюты напоминало большой Зал с легкими воздушными перегородками, сплошь наполненный строгой, изящной деревянной резной мебелью, а также множеством шкафов, забитых до потолка книгами разных размеров, толщин, написанных на неведанным простым мышатам языках.

Освещаемая нежным голубым светом невиданной доселе иллюминации, исходившей из длинных колб, расположенных на стенах, заполненных каким-то газом, который при нагревании начинал светиться в темноте – она так и излучала Заботу и Любовь, коими были выполнены каждая, пусть даже незначительная деталь судна.

А тепла в этом помещении, занимающем около половины площади свободного от механизмов пространства корабля, всегда было предостаточно. Так как оно располагалось по соседству с машинным отделением, из которого даже сейчас доносились тихие монотонные постукивания и скрип.

Но, то было раньше, а сейчас в помещении, заменяющем в хорошие времена кают-компанию – где каждый член команды мог отдохнуть, как душой, так и телом, всюду стояли лужи соленой воды от протечек в трюме. На потолке виднелись пробоины, откуда веяло гарью и смертью. Везде были разбросаны увесистые куски корпуса корабля, на стенах зияли дыры от ядер, благодаря которым они походили на иллюминаторы.

Царившая здесь крайне напряженная и гнетущая обстановка лишний раз заставляла невольных пленников этой каюты вспомнить о реальном положении дел. А воздух, источающий горе и несчастья, так и нагонял невыносимую тоску и грызущую сердце боль.

– Даже и не знаю, Ноча… – нарушил тишину каюты обладатель жгучих карих глаз светлого-песчаного окраса с желтоватым отблеском молодой босоногий мышонок по имени Тош, облаченный в изрядно изорванные черные морские штанишки и заправленную в них выжженую алую рубаху свободного кроя.

Решив хоть немного развеять нескончаемую грусть, которая на протяжении долгого времени стала неотступной спутницей друзей, он с неким озорством в голосе, в который раз решил отшутиться.

– Как и отблагодарить тебя, за то, что Вы – пираты, не имеете привычки заводить на своем корабле темный сырой трюм, в который нас точно бросили, окажись он здесь…

Несмотря на дельное замечание «публика» была не слишком настроена на шутки-прибаутки. Единственной его слушательницей оказалась совсем еще юная мышка с головы до пят жгуче черного окраса, со сверкающими золотистыми глазками, чуть прижатыми к голове ушками и волнистыми волосами до плеч.

Названная за свой окрас Ночей – девушка, совершенно убитая горем от нахлынувшей волны воспоминаний, что навеивала вся эта обстановка, посреди луж сидела на полу возле кресла и перебирала кусочки обшивки, валяющиеся здесь в избытке.

Засученные до локтей рукава изорванной почерневшей от гари и копоти рубашки, истерзанные огнем штанишки, полное отсутствие обуви и бардак на голове – всё так и кричало, что бедняжке очень досталось. Ко всему прочему ладони оказались перебинтованы, дабы не занести заразу в многочисленные ожоги, которыми наградила её Свобода. А так как здесь, с некоторых пор «хозяйничали» сквозняки, на плечи мышка накинула доходивший до уровня колен морского кроя камзол с высоким воротом, что смогла отыскать в каюте.

«Мой отец… С самого детства говорил мне… Что этот корабль создан не для Войны, а для Мира! – с паузами, сквозь горькие слезы проскрипела девушка, всё больше втягивая шею в плечи. – Я помню тот день… Когда он впервые разрешил мне подняться на борт… Он сидел здесь, на кресле, а я играла подле его ног…»

Не в силах оторвать глаз от разбитых крупиц прошлого, крайне прискорбным голосом завела рассказ Ноча.

– Это произошло накануне его отъезда в Эхтер… О-о-о, если бы я знала к чему всё это приведет – ни за что не отпустила его! – тихо прошептала бедняжка и прикрыв глазки ладошками, разрыдалась.

– Ноча… – чувствуя на себе вину за всё произошедшее, паренек со взъерошенными немного волнистыми волосами и ушками с кисточками на концах, присел возле черной мышки на колени.

– Прости, я вовсе не хотел, – нежно, почти шёпотом проговорил Тош, протягивая к ней раскрытые ладошки, готовый в любую песчинку заключить её в свои объятия.

– Ничего… Ты здесь ни при чем… Это всё – он! – взглядом указала Ноча на дальнюю стену.

Не успел Тош и глазом моргнуть, как девушка резко вскочила на ноги, метнулась к ней и сорвала драпировку.

Долгое время совершенно непроницаемая темно-бордовая ткань скрывала от взгляда всех присутствующих здесь одну очень красивую большую Картину, написанную Мастером, обладающим тонким и чутким видением Мира. Подняв взгляд на невиданное доселе по красоте Настенное Панно, Тош не поверил своим глазам.

Перед ним предстала прекрасная, полная жизни и богатства красок, старая, как и сам корабль Картина в искуснейшей резной деревянной раме. На ней в полный рост была изображена группа товарищей, если не сказать больше – Друзей. Среди них Тош без труда узнал отца Ночи – Терриуса, стоявшего в обнимку с одного бока с пепельного окраса мышью, а с другого – к всеобщему ужасу, с крысой – Монри. Еще совсем молодым, худощавым, в простой одежде моряка, но уже с чуть сжатыми губами и хитрым взглядом, обращенным на ослепительно красивую мышку, стоявшую на другом конце картины.

На мгновение позабыв про всё и вся, мышонок замер, где стоял, и не сводя с Панно глаз, прошептал:

– Кто она?!

– Мария… Любовь юности моего отца, – отвечала мышка, прекрасно понимая, кем именно оказался так заворожен молодой паренек.

– Она твоя…

– Нет Тош! Она выбрала Грига – того, кто слева от отца, чьими руками и было создано это судно, – пояснила девушка с некой ноткой грусти.

После её слов в каюте снова воцарилось неловкое молчание.

– А кто остальные? – кашлянул мышонок, наконец оторвав взгляд от прекрасной девушки.

– Не знаю… Никого из них я никогда не встречала… Отец так и не успел поведать мне о своем прошлом… Как и о многом другом: о Войне, изменившей наш Мир до неузнаваемости; о Героях тех страшных Дней, которые стали Правителями не благодаря родословной, а заслужив это поступками…

– А вон тот здоровяк на заднем плане – его черты мне кажутся знакомы, – произнес задумчиво Тош, чей взгляд медленно поплыл на всех Друзей, чьи сердца и взгляды так и искрились Желанием Изменить Мир к Лучшему.

– Столько лет утекло с тех пор… Возможно, мы встречались с их детьми, даже и не догадываясь, кем были их родители… К сожалению, мы об этом так и не узнаем, – раздосадовано закончила Ноча.

Утерев глаза, она подняла взор на большую картину, которую Тош поспешил прикрыть тканью, прекрасно понимая, какую реакцию может произвести на их друга всеми ненавистная рожа Монри.