Трагедия адмирала Колчака

Смерть Верховного правителя знаменовала собой конец “губительной гражданской войны”, т. е., другими словами, организованной в государственном масштабе анти-большевицкой борьбы в Сибири… “Синяя птица”, которую искал благородный мечтатель, многими не понятый и оклеветанный, осталась таким образом несбывшейся мечтой… Колчак не был римским Юлианом, защищавшим “умирающую антику от побеждающих молодых хамов”: на развалинах старых он пытался строить новую Россию. Сравнивший Колчака с Юлианом Кратохвиль уподобил его и рыцарю крестовых походов, погибавшему в песках паляшей пустыни за призрак “святого Иерусалима”. Но разве история увидит в этом рыцаре только прозаического колонизатора? Нет, она опоэтизировала его, окружила его облик героическим нимбом защитника слабых и униженных, сделала рыцарем долга и подвига. И в этом её правда».

Мельгунов прав: «Очевидно, никогда не будет найдена могила верховного правителя», «искупившего трагедией своей жизни и героической… смертью» свои «невольные ошибки» и «чужие грехи, которых было так много в Сибири». С именем этого человека история действительно связала, как это и предсказывал Мельгунов, легенду о спасении и возрождении «национальной России», вновь переживающей ныне судьбоносные времена…

В сентябре 2014 г. автору этого предисловия удалось побывать в Иркутске и увидеть то место, где предположительно были расстреляны Колчак и Пепеляев. История как бы дохнула на меня тогда своим ледяным холодом. Но памятник Колчаку, возведенный в 2004 г. по проекту скульптора Вячеслава Клыкова неподалеку от предположительного места расстрела, рядом со Знаменским монастырем, производил совсем другое впечатление: своим общим видом он как бы примирял участников той кровавой драмы, и дело здесь не только в размещенных на постаменте фигурах красноармейца и «белого солдата», которые как будто бы застыли в раздумье и покое. Более важен сам образ Колчака, вроде бы угрюмого, твердого и решительного, но совсем не готового к новой борьбе. Это ощущение особенно явно проявляется на фоне и поблизости с духовной обителью Знаменского монастыря, существующего с конца XVII века и видевшего за это время самые различные, в том числе и самые жестокие кровавые драмы. Именно монастырь, осененный православным духом, как это не раз бывало в русской истории, оказался способным впитать в себя драматические коллизии страшного времени, молитвами перебороть их и подарить людям новые силы, чтобы идти дальше…

История часто лучше всего познается поэтическим взглядом, а не одним лишь анализом тех или иных документов и фактов. И именно в Иркутске, у слияния рек Ангары и Ушаковки я, как историк и в то же время поэт, попытался поэтически взглянуть на «колчаковскую драму», отразив это в двух своих стихотворениях. Первое из них посвящено самому «верховному правителю»:

Колчак

Фигура скорбная с распахнутой шинелью
На фоне яркого монастыря…
Так кончил путь меж Богом и шрапнелью,
Кто отдал жизнь за Русь и за царя.

Неподалеку речка Ушаковка
Скрывает гибели забытые черты,
И вспоминаются тачанки и Каховка,
Походы Каппеля, Чапаев и кресты…

У памятника же царствует молчанье,
Да «белый с красным» замерли у ног.
Не зря ниспосылает свыше испытанье
Для воинов на этом свете Бог.

Иркутск, 28.09.2014

А в другом своем стихотворении я попытался вспомнить о той любви, которая осенила последние месяцы жизни адмирала, даже на фоне самых смутных событий Гражданской войны, так же как когда-то ранее это случилось со многими декабристами:

Иркутск

У Иркутска два «в шкафу скелета»,
Будоражащие всех слегка:
Это декабристские секреты
И расстрел ангарский Колчака.

Две эпохи бурных испытаний:
Честь, мундиры, заговоры, кровь
И рожденье в муках новых граней,
И великая, как образец, любовь

Жён, в Сибирь ушедших за мужьями,
И опасности презревшей – той,
Кто была готова хрупкими плечами
Заслонить Правителя собой.

Никому не обойти в Иркутске
Декабристов гордые дома,
Адмиралу памятник на спуске,
Там, где Ангара шумит сама.

Два примера! А сейчас бывает
На Земле такая же любовь?
И вопрос подобный всех смущает,
Попадая нам «не в глаз, а в бровь».

Без любви истории нет ходу!
Ты поймешь такой закон простой
В час, когда заря на небосводе
Загорится вновь над Ангарой.

Иркутск, 28.09.2014

Да, могила Колчака уже никогда не будет найдена, как это предрекал Мельгунов. Но, когда ты стоишь у памятника адмиралу на фоне Знаменского монастыря в Иркутске, то кажется, что и тело его покоится где-то здесь, неподалеку. И как же разбросало могилы и погосты лидеров и героев Белого движения по свету: от Иркутска и Омска, от Петрограда и Крыма до Харбина, Белграда и Парижа. Особенно впечатляет своим особым дыханием Сент-Женевьев-де-Буа, где воскресают печальные тени былого:

Белые

Здесь алексеевцы, корниловцы, дроздовцы
Нашли навечно воинский привал,
И лучик ласкового солнца —
Французского – родным им стал.

Здесь выстроились в ровный ряд могилы,
Напомнив мне солдатский строй.
И хоть уже потеряны все силы,
Опять идут они в последний бой.

Ведь бой еще жестокий длится
За Родину, Россию и Христа
Повсюду, где история творится,
И тут, под сенью русского креста.

Кресты стоят повсюду, как солдаты,
На страже дальних русских рубежей,
А погребенные ничуть не виноваты
В трагедии их погубивших дней.

Бог ниспослал России испытанье,
Не пожалев ничуть ее сынов:
В Сент-Женевьев такое пониманье
Приходит свыше и без всяких слов.

Сент-Женевьев-де-Буа, 24.03.2013

Тема революции и Гражданской войны в последнее время получает все большее освещение, и не только в исторической литературе. Много дискуссий вызвал в обществе фильм Никиты Михалкова «Солнечный удар», в котором образно и трагически показана драма русской смуты XX века. И меня как поэта этот фильм не мог не подтолкнуть к еще одному обращению к «белогвардейской» теме:

Солнечный удар

Что потеряно и утрачено?
И не пе-ре-честь…