Прогулки Алисы

– В милицию обращались?

– Да, но там сказали, что надо написать заявление и будут искать дня через три, не раньше – вдруг она загуляла, или сбежала, мол часто ещё бывает, что люди потом возвращаются через неделю даже. Загуляла. Это же не про Лесю. – Снова послышались всхлипы. – Алиса, ты знаешь, я бы никогда просто так тебя не потревожила…

– Знаю! – резкий ответ обрубил на полуслове просящую. Но та лишь запнулась и продолжала:

– Помоги найти её, Алиса, пожалуйста! Ты можешь узнать, где она?

– Не переживай, с ней все хорошо. Уже. –  С той стороны возникла пауза ожидания – надежда или отчаянье. Но тут, слова, как удар опасной бритвы, разрезали тишину:

– Её найдут, но…  В общем, она умерла. На похороны я не приеду.

– Что? Что ты сказала? – в трубке раздался тревожный голос, переходящий в плач.

Алиса плавно нажала на красную кнопку – телефон заснул. Поднялась с кровати. Постояла, приходя в себя от утреннего звонка, потянулась и пошла на кухню. Захлопнула форточку, выключив мигом уличный шум. Чиркнула спичкой. Н плиту поставила чайник. Хотелось кофе.

– Почему ты была с ней так жестока? – послышался тихий голос.

– А что, я должна была ей сказать? Что ты жива и сидишь тут у меня на кухне? – обернувшись через плечо, с сарказмом произнесла Алиса.

Леся сидела на стуле. Два черных провала глаз обрамляла бледная, с землистым оттенком кожа. Сейчас, её лицо больше походило на изъеденную тлением маску, чем на что-то живое. Беспорядочно разбросанные волосы по плечам спутались, в них застряли сухие листья и паутина. Изодранное, порванное платье повисло на тощем теле кусками, а на руках и коленях сочились черные пятна ссадин. Она сидела с идеально прямой спиной, соединив вплотную бледные бедра.

– Я не знаю… – Меня мама не видит. Я говорю с ней, а она не слышит. Плачет. Не хочу чтобы она плакала. Алиса, а я что действительно умерла?

Когда вода закипела, чайник пронзительным свистом будто пошёл на взлёт. Щелчок. Две ложки растворимого кофе. Несколько кубиков сахара и, с горячим парком, кипяток  – прозрачная кружка окрасилась в чёрный. Запахло жареным миндалём. Едва заметный кивок выглядел убедительней самых понятных слов.

– Тебя уже ищут три дня.

– Не понимаю. Но ты же видишь меня?

– Не волнуйся. Я…

Раздался резкий и не прекращающийся высокий звук. Упорно звонили в дверь. Алиса сморщилась и поставила чашку с недопитым кофе на кухонный стол. Пошла в прихожую.

– Сумасшедший день, честное слово! – по пути ругалась она. – Кого ещё чёрт несёт!

Распахнула дверь. На пороге стоял мужчина в косухе: медовая борода, заканчивающаяся косичкой; в одной руке бутылка шампанского, а в другой – красная роза на длинной ножке.

– С днем рождения, Лисичка!

– Марф! Откуда? С ума сошёл? – Пропустила гостя, хотя тот и сам уже, чмокнув в щёчку, без церемоний, прошёл в квартиру и, не снимая ботинок, устремился на кухню, как будто недавно выскакивал в магазин и вот вернулся. Послышался звон посуды, хлопнула дверца шкафчика.

– Сегодня утренним рейсом, и сразу к тебе.

Алиса сдвинула брови, защёлкнула дверь и хмуро пошла следом. Взяла остывший кофе, глотнула и неморгающим взглядом уставилась на радостного бородача, который уселся на стул, где недавно был призрак Алеси. А выглядел он, действительно, радостным, и даже каким-то счастливым. У неё в голове затеплился некий план – смутный пока, без чёткой картинки «чего и как», но с ясным, почти понятным финалом. Марф пытался открыть шампанское. На столе уже стояли бокалы.

– Про какое ты день рождения? Оно у меня весной!

– У меня день рождения! У меня! И я хочу его с тобой отпраздновать. Это тебе. – Кивнул на розу. – Внимание! – Раздался хлопок, и пробка выстрелила в потолок. – Так, давай, держи. Это тебе. – Подал бокал. – А это мне. – Налил вино и, прищурив глаза гортанно произнес:

– Лисичка, а ты такая притягательная в этой ночнушке – это что-то.

– А это до вечера не могло подождать?

– Какой вечер, Лисичка? – Он сделал большой глоток. Поднялся со стула и подошёл. –  Я так соскучился! Целую вечность не видел тебя. – Его ладонь осторожно скользнула по стройной талии, крепко прижала к себе. Жар, исходящий от тела Марфа мог бы, наверно, расплавить любую красотку, которую бы он захотел, но Алиса, как ни в чем не бывало, лишь пригубила вино и, опустив ресницы, с едва заметной улыбкой спросила:

– И что же за день рожденья у нас? Не знала, что ты дважды рожденный.

– Каждый раз, когда думаю о тебе, и рядом не нахожу, я умираю. И все время, когда встречаю вновь, то возрождаюсь, как птица Феникс.

– Понятно, птичка. И как там было, в чужих краях?

– Да ну эти джунгли. Лучше Аляска, там чаща темнее и медведи больше. Пойдем, расскажу.

– Звучит заманчиво, но сначала я хочу, чтоб ты кое-что сделал. – Поставив бокал, она высвободилась из его объятий и отвернулась.

– Все что угодно, Лисичка, все что угодно… – Его нежный шёпот коснулся краешка уха, руки обняли сзади и ладони приятно начали мять живот. Мягкие губы коснулись шеи.

– Ммм, да, – простонала Алиса – всё, не могу… Пошли.

Глава 4

Ресторанчик «Тинзы» встречал гостей теплым светом бамбуковых светильников и легкими дуновениями иланг-иланга с ванилью. В зале тихо играла восточная музыка. Её звуки журчали и распускались как нарисованные на стенах лепестки кофейных роз, растущих вдоль ручья.

Максим и Марина устроились в мягких, обшитых красным бархатом, креслах. Стол перед ними покрывала белоснежная, без единой складки, скатерть. Им принесли вина в изящных круглых бокалах, приборы, салфетки. Вечер предвещал пару приятных часов, а может и больше.

– Ну, как тебе здесь?

– Мне очень нравиться! – Марина листала цветное меню и поглядывала по сторонам. – Честно. Так необычно. Девчонки чуть от зависти не померли, когда я сказала, что ты пригласил меня в ресторан. – Страницы с мясными блюдами захватили внимание особенно, она медленно перемещалась от одного к другому и, возможно, почувствовав любопытный взгляд Максима, смущённо улыбнулась, – закрыла меню и добавила:

– Да ну, дуры! Я две недели уже мясо не ем. Худею. Но ты только ничего не подумай…

– Расслабься. Я помню. Тебе заказал рыбу в овощах и рис по–шанхайски, – слегка нахмурился Макс, – не хотел говорить заранее. А девкам своим скажи, что здесь такое не готовят. Так что можешь не искать. В общем-то, отпраздновать сдачу последних экзаменов хотел с тобой, во-первых. Почему бы не здесь? Ну и ещё есть причина, но об этом позже…

Марина коснулась тонкой ножки фужера с «Pinot Bianco» внутри.

– Ладно. Говори тогда тост!

Максим задумался – вспомнил, как часто раньше, когда собирались в компаниях, он выдавал нечто забавное и весёлое. Все, обычно, смеялись после, как будто его выступления за столом особенно ждали. И было приятно, пока однажды он не увидел себя на видео – на каком-то празднике или дне рождения – сняли на камеру очередной «шедевр». Увидел, как он стоял на стуле с поднятой над головою стопкой, с глупой, дурацкой улыбкой и говорил при этом такую невообразимую чушь, что показался себе таким неуместным сразу, и не забавным вовсе, а самым что ни на есть настоящим шутом. Почувствовав грусть, Максим улыбнулся.

– С окончанием!

– Все?! А где тост?

– Не хочется тратить время на пустые восклицания.

Они чокнулись. Принесли еду. Максим с удовольствием наблюдал, как Марина вскинула брови, раскрыла широко глаза, и как на её лице появились восторг и удивление одновременно, когда тарелки одна за другой плавно приземлялись на стол. Себе же заказал рис, сырные шарики и ещё кусочки мяса, политые сладким соусом. Последнее вызвало пристальный интерес подруги. Сказав, что это свинина, театрально добавил:

– У моей матери на работе есть коллега. Так вот, он однажды пошёл в приют за псом. Хотел себе друга завести. Но того, которого он хотел, уже забрали. Но тут он увидел другого: задние лапы не работают, уши отморожены, а зубов всего три. Не жилец, короче. И он подумал: если я не заберу его, никто не заберёт. И забрал себе. Выходил его и пёс ожил. Из доходяги превратился в нормальную собаку. Понимаешь, о чем я? Культуры у нас разные, типа. И здесь такого нет – подружкам можешь сказать. Пусть не завидуют и ерунду не несут!