Недоразумение

– А хрен их знает, Андрей. Если ты её не поимеешь сразу, то в деньгах, в тряпках, в душевных разговорах… Так что мой совет, если клюнула, тащи сразу в койку, а там разберёшься.

– Какой с меня расчет, Дима?. Что я, олигарх?

– Значит был, раз говоришь «на всех уровнях». А когда по расчету, Андрей, то тут ни о каких чувствах речи нет, пойми это и прими. И тебе легче станет и, глядишь, Танька вернется. Ты – погулял, она – отомстила. Оттает, опомниться. Простишь. И все будет хорошо снова. Главное, пойми, твоё вот оно -

рядом сопит, бубнит иногда, дуется, обижается, но рядом, но родное. А там, там кризис среднего возраста. Не западай и будет тебе счастье.

– Я люблю ее, на полном серьезе.

Дима выпил свою водку, поморщился и, хрустнув огурчиком, авторитетно заявил:

– Ты заболел, Андрюха! И ничего не понял.

– Я понял. Понял, что я один, совсэм одын.

Дима насупился и стал молча ковыряться в тарелке, думал; губы его шевелились, брови сдвинулись. Слышался скрип вилки. Вдох. Продолжительный выдох. Дима выпрямился, вздернул голову и выпалил:

– Так бери Иринку! В чём дело?.

– Как я ее возьму? – Андрей грустно улыбнулся. – Она меня бортанула, когда у нас случилось с Таней. Где-то через неделю. И уволилась сразу. Сказала, что к Ване возвращается. В общем, мы с ней больше не пара, общение только по делу и все такое. Красиво я влетел в ситуацию, да? – Андрею стало грустно, и даже сквозь алкогольный туман просочилась струйка тоски и одиночества.

– К Ваньке? К тому дрыщу, что приходил за ней? – Дима скорчил гримасу, словно съел лимон. – Возьми и отбей! Позвони ей, скажи, что встретиться надо.

– Встретились уже. Бесполезно. Ваня – ее вторая половинка! Судьба и все такое. А мы так, погулять вышли. И ничего у нас не было.

– Тогда я ничего не понимаю, – в Андрея уперся удивленный взгляд приятеля, – было – не было. Ты сам разберись, чего хочешь.

– Скажи, Дима, вот тебе самому Ирина, как женщина, как?

– Неее, она не в моем вкусе , Андрюха. Мне нравятся фактурные. А у неё ни фигуры, ни груди.

Андрею показалось, что Дима лукавил. Как-то подозрительно уверенно и быстро он ответил. Хотелось ему верить, но не получалось.

– Послушай, Дима, а может, взять и сказать правду Ване про Иру, а? Напишу ему, что она не верна ему была, пока у нас работала. Что скажешь? – И тут же почувствовал, что сморозил что-то несусветное, как будто что-то внутри говорило – плохая идея. И тут же ревность с огоньком отмщения начали разрывать его изнутри.

Глава 4

– Зачем, Андрей? Не мучай ты себя! Лучше всё оставь как есть. Пусть она живет, как считает лучше. Будь сильным. – Дима поставил пустую бутылку на пол. – Давай, баиньки! Завтра доделаем, что не успели сегодня, и все будет хорошо! – Последние слова он произнёс оптимистично и громко, как бы подводя итог сегодняшнему дню. На часах уже было половина второго ночи.

Они разошлись по разным комнатам, не убирая со стола посуду. Дима положил Андрея в гостиной, разложив ему мягкий диван, а сам лег в спальне. Андрей лежал и смотрел в серый потолок комнаты, тускло освещаемый ночным фонарем. По потолку ползали тени шатающихся ветвей деревьев. С улицы слышался шум ветра. В голове занозой застряла последняя мысль Димы: «А ты отбей!» . Оставить как есть – самое трудное. Вспомнил Таню. Ждала ли она от него сожаления, слов прощения, слов о том, что все это помутнение, что он любит ее? Возможно, да. Он ничего не сказал. Слезы на её щеках. Слезы в глазах во время прощального вечера в ресторане. Ему было жалко ее. Он не мог сказать, что больше не любит, потому что это было не правдой. Но в то же время в сердце, как будто проросла Ирина, пустила корни, высасывая соки и все тепло для себя. А все, что касалось Тани, безжалостно стало превращаться в ледяную пустыню, и холод от этой пустыни остужал его. Андрей перевернулся с боку на бок.

Когда же у нас пошло все не так? Её затяжные командировки? Она стала ездить, а он грустить. И жили тоже, – комната в коммуналке – столько лет , ни детей, ни совместного отдыха, все время убили на эту квартиру. Гребаная карьера.

Андрей почувствовал себя глубоко одиноким и опустошенным. Смотрел в черную стену. По ней время от времени бежали огни от фар, урчащих за окном автомобилей.

Закрыл глаза и тут же оказался в парке, где гуляли с Ириной. Держались за руки. Август. Первые вечерние заморозки. Первая хрустящая корочка льда под ногами, скамейка на детской площадке. Они стояли, Андрей говорил по мобильному телефону с Таней. Она далеко, в Москве или в Сочи, сейчас не вспомнить. Он слышал голос, ей интересно, где он, что он, он отвечает и, одновременно, чувствует, как нежно целует его ладонь, сжимающую мобильник, Ира. Еще минута, – разговор закончен.

– Тебе понравилось? – шепчет она. Целует в шею.

– Да.

Андрей притягивает ее к себе, гладит волнистые локоны золотых волос. Она прижимается, обволакивает его, оплетает собой, как молодая лиана крепкий ствол могучего дерева.

– Я люблю вас, Андрей, очень, очень…

– Почему на вы?

– Мне так нравиться больше. Закройте глаза.

Андрей закрывает и ощущает касание губ. Она губами касается век, щек и шеи. Он обнимает её и в соседней комнате начинает захрапывать Дима.