Примкнуть штыки!

Примкнуть штыки!
Сергей Егорович Михеенков

Война. Штрафбат. Они сражались за Родину
Октябрь 1941 года. Прорвав фронт, немецкие войска рвутся к Москве. До столичных окраин остаются считаные километры, когда путь врагу преграждают курсанты подольских военных училищ. Десять дней вчерашние мальчишки держат оборону, выигрывая время до подхода резервов, истекая кровью, ценой собственных жизней спасая Москву и Россию… Заканчиваются боеприпасы. В ротах осталось по десятку бойцов. Немецкие цепи подбираются на бросок гранаты. И тогда звучит последний приказ: «Примкнуть штыки!» Потому что так от века повелось на Руси: если враг одолевает, если выстоять выше человеческих сил и нельзя отступать, когда приходит смертный час, когда дрожит под ногами земля, гаснет в дыму солнце и рушится небо, – русский солдат поднимается в штыки…

Роман основан на реальных событиях.

Сергей Егорович Михеенков

Примкнуть штыки!

Чем меньше войска, тем больше храбрых.

    А.В. Суворов

Высшей формой милосердия на войне является жестокость.

    Мольтке

© Михеенков С.В., 2020

© ООО «Яуза-каталог», 2020

Эта история не придумана автором.

И та доля художественного вымысла, продиктованная необходимостью жанра, нисколько не уменьшает страданий реально существоваших людей в реальных обстоятельствах.

И эту книгу я написал только потому, что не нашёл ни на плитах братских могил от Юхнова до Подольска, ни в архивных наградных списках отличившихся, ни в приказе о присвоении первого офицерского звания имён тех, кто остался в живых.

Глава первая

Приказ № 257

Рота курсантов пехотно-пулемётного училища, усиленная сводным дивизионом артиллерийского училища, вечером 5 октября 1941 года на грузовиках, спешно собранных по всему Подольску, перебрасывалась на запад от Москвы.

Их подняли по тревоге, отменив воскресные увольнения и встречи с родными. В пехотном училище подняли шестую роту. В артиллерийском из добровольцев и наиболее опытных офицеров сформировали сводный усиленный дивизион. Всё это невеликое воинство, вооружённое винтовками, несколькими пулемётами, а также 45-мм и 76-мм орудиями, и составило Передовой отряд подольских училищ. В событиях, которые впоследствии войдут в историю Второй мировой войны под названием Битва за Москву, Передовому отряду отводилась особая роль: эти двести пятьдесят человек становились боевым охранением курсантских батальонов, которые через день-два тоже будут выдвинуты вперёд, в окопы Можайской линии обороны в район Малоярославца.

Колонну возглавляла неуклюжая бронемашина, оснащённая пулемётом. В броневике рядом с водителем сидел старший лейтенант Мамчич,[1 - Мамчич Леонтий Акимович – старший лейтенант РККА, командир 6-й роты Подольского пехотно-пулемётного училища. Возглавлял колонну Передового отряда и фактически командовал курсантской группой сводного отряда на реке Извери в районе веревни Воронки. Ранен и контужен. За героизм и мужество, проявленные в октябрьских боях, награждён орденом Красной Звезды.] командир Шестой роты, назначенный командиром передового отряда. Никто пока не знал, что произошло в полутораста километрах от Москвы в районе Юхнова и Мосальска. Точных разведданных не было. Вернее, точным данным разведки в штабах попросту отказывались верить, потому что они были катастрофически-неправдоподобными и означали буквально следующее: немцы прорвали линию обороны Центрального и Резервного фронтов и форсированным маршем движутся к Москве, уже не встречая на своём пути никаких войск, способных остановить их, а это значит, что через сутки-другие авангарды моторизованных колонн фон Бока ворвутся в столицу.

Не знал, что там, впереди, ждёт его роту и его самого, и старший лейтенант Мамчич. Один из офицеров сказал ему перед отправкой: «Говорят, фронт прорван на всю глубину. Наши бегут. Похоже, боеспособных войск там уже нет. Так что, Леонтий Акимович, вы, надуюсь, понимаете, куда вас направляют…»

То, куда их направляют, Мамчич знал. Во всяком случае – географически. Сочувствующий тон сослуживца его покоробил, но одновременно и насторожил.

Теперь он точно знал свою задачу и то, что его Шестая рота выполнит её. Выполнит или умрёт. Он знал, почему их так спешно выдвигают и ради чего предстоит умереть. Не сегодня завтра сводный полк двух училищ, пехотно-пулемётного и артиллерийского, три тысячи курсантов и преподавателей, займёт позиции Малоярославецкого укрепрайона, примыкающего к Можайскому УРу. А пока левый фланг линии укреплений был пуст. Никаких войск там не было и быть не могло. Все дивизии и отдельные части ушли к Рославлю и Вязьме. Что там с ними произошло, никто пока сказать не мог.

Не оказалось в это время никаких войск и в самой Москве. Случилось так, что в те дни Ставка располагала только одним боеспособным резервом – подольскими курсантами.

Но и этого старший лейтенант Мамчич не знал, хотя офицеры и преподаватели осторожно, в узком кругу, поговаривали именно о том, что если случится наихудшее и фронты, слишком плотно придвинутые друг к другу, рухнут, Москву закрывать будет уже нечем и некем. Кроме них. Они на Варшавском шоссе – послпедние.

И вот подняли их, курсантов и преподавателей. Значит, произошло то, чего опасались больше всего.

Не знал старший лейтенант и надёжности артиллеристов. Только однажды удалось посмотреть, как они, их соседи, действуют в поле. Дело было на полигоне. Артиллеристы стреляли по макетам танков. Стреляли хорошо, точно. Но там будут настоящие танки, которые тоже стреляют снарядами. Говорят, в немецких танках очень точные прицелы, а экипажи имеют большой боевой опыт. Одно дело пулять по фанерным макетам на знакомом полигоне, другое – в бою. Каких стрелков придали его роте сейчас, он тоже не знал.

Старший лейтенант знал только свою Шестую роту. Надёжность командиров взводов, сержантов и курсантов.

Хорошо, что загрузили много ручных гранат, подумал он с некоторым удовлетворением. Но чёрт бы их подрал, этих хозяйственников, нигде не смогли найти для их роты хотя бы старенькую, хотя бы какую-нибудь списанную, без колёс, походную кухню. Артиллеристы тоже прибыли без котла, с сухпайком. И вдруг старшего лейтенанта стеганула запоздалая догадка: если не дали кухню, значит, это их выдвижение вперёд попросту обречено и в выполнение ими приказа остановить немцев на шоссе не верят даже те, кто отдавал этот приказ. Вот и пожалели походную кухню, чтобы не пропала зря… Перед глазами старшего лейтенанта всплыло непроницаемое лицо майора Романова.[2 - Майор С.А. Романов на момент выдвижения сводного Передового курсантского отряда в район Мятлева, Воронков и реки Извери исполнял должность начальника Подольского пехотно-пулемётного училища. Впоследствии он будет командовать 2-м курсантским батальоном Ильинского рубенжа обороны. Под его командование 2-й батальон отличится во время отражения атак немецких танков и пехоты 13 октября 1941 года.] Сколько им предстоит держаться там, на шоссе? Сутки? Двое? Что ж, и на двое суток сухой паёк растянуть можно. Приказ о сроках прозвучал расплывчато и невнятно: остановить немекую колонну и держаться… Значит, главное, остановить. Видимо, по расчетам командования, остановить означает наивысшую степень возможностей его роты, пусть даже усиленной артиллеристами.

Старший лейтенант Мамчич понял и другое: этими своими мыслями, догадками и предположениями, насколько бы близкими к истине они ни могли оказаться, делиться ни с кем нельзя. Ни в коем случае.

В полночь голова колонны втянулась в Малоярославец и остановилась. Старший лейтенант Мамчич выскочил из бронемашины и, разбрасывая длинные полы офицерской шинели и поблёскивая высокими голенищами тщательно начищенных сапог, побежал вдоль вереницы грузовиков. Водители некоторых машин были из гражданских, мобилизованных в минувшую ночь, но порядок движения в колонне знали и сразу же подчинились общему порядку и дисциплине. И теперь, пробегая мимо машин, старший лейтенант с удовлетворением отметил, что пока всё идёт так, как надо.

Из темноты, которая, казалось, навалилась на окрестность ещё тяжелее, когда машины выключили свет и заглушили двигатели, навстречу командиру роты вышли несколько человек. Скользнул узкий луч карманного фонарика, облизал полы кожаного реглана, пыльную обочину шоссе. И сержант Воронцов, сидевший в ближнем грузовике, услышал краткий и чёткий, как на плацу, когда появлялся вдруг начальник училища, доклад ротного. Он сразу понял, что человек в кожаном реглане и стоявшие рядом с ним, какие-то большие начальники, что они давно ждали прибытия их колонны и что именно от них сейчас зависит судьба и Шестой роты, и артиллеристов.

– Обстановка крайне напряжённая. Учтите – крайне напряжённая, – говорил незнакомый дребезжащий усталый голос, совершенно не похожий на командирский, видимо, «кожаный реглан». – Вам, наверное, ещё в Подольске сказали, что немцы уже в Юхнове. В районе населённого пункта Палатки они приступили к наведению понтонного моста и, возможно, уже переправляются на левый берег Угры. В составе колонны, которая остановилась в Юхнове и окрестностях, танки и артиллерия. Впереди идут сапёрные части. Мотоциклисты. Ваша задача несколько изменилась и в настоящее время такова: следуйте по шоссе до реки Изверь… Давайте уточним по карте. Это километров… Там группа Старчака… Ждут… Предупреждены. Держатся.

– Кто ещё впереди нас? Какие войска? – спросил ротный.

– Войска… – Голос в темноте стал резче, раздражённее. – Какие к чёрту войска! Вы, старший лейтенант, и есть все наши войска! Последний резерв…

– Ясно, – тихо, подавленным голосом ответил Мамчич.

И на какое-то время там, в темноте, наступила тишина.

– Так что впереди, кроме Старчака и его людей, на настоящее время, видимо, никого уже не осталось. – Теперь «кожаный реглан» говорил уже спокойнее. – Была ещё одна группа. Возглавлял её полковой комиссар Жабенко. Она почти полностью погибла. Остатки прибились к Старчаку. У Старчака около двух или трёх рот. С ним ребята из Юхновского истребительного отряда. Комсомольцы. Люди все храбрые, но плохо обученные, опыта боёв не имеет практически никто. Кроме, повторяю, людей Старчака. У него пограничники, десантники. Ребята боевые, но обучены другой работе. В тактическом бою, в полевых условиях могут дрогнуть и позиций не удержать. Их там человек триста.

– Да, не густо.

– Не густо, старший лейтенант. Потому на ваших молодцов вся надежда. Постарайтесь продержаться. Три дня. Хотя бы три дня.

Значит, три дня. Уже три. Мамчич почувствовал, как холодом, словно изморосью, прокололо шинель на спине. Значит, сухой паёк придётся растягивать.

И с боеприпасами решить. Чтобы подбросили сегодня же.

– Да, вот ещё что, товарищ Мамчич, – ткнул в темноту пальцем «кожаный реглан», – по дороге и вдоль шоссе движутся группы выходящих из окружения наших бойцов. Постарайтесь не вступать с ними в контакт.

– А почему Старчак не переподчиняет их себе?

«Кожаный реглан» ответил не сразу.

– Кого там переподчинять? Увидите. Идут в мокрых штанах. Без винтовок. Где побросали, не помнят. Драп. Это, старший лейтенант, драп. Думаю, скоро сами увидите и всё поймёте. К тому же под видом наших бойцов могут просачиваться одиночки и целые группы диверсантов. Действуют нагло и дерзко. Хорошо владеют русским языком. Будьте начеку. Всех выходящих, повторяю, препровождайте в тыл, на сборный пункт.

– Где ближайший сборный пункт?

– В Медыни. Был в Медыни. Где сейчас, не могу сказать. Да это и не ваше дело. Гоните в тыл, пусть идут вдоль шоссе, на восток. А здесь уже ими займутся соответствующие службы. Так что давай, старший лейтенант, поторапливайся. Десантники держатся из последних сил. Берегите орудия. Людей, пополнение, ещё пришлём. Боеприпасы тоже. Сегодня же подбросим, сколько сможем. А орудий больше не будет. И людей тоже постарайся сберечь, старший лейтенант. Знай, что в бой поведёшь не просто курсантов, а завтрашних офицеров и политработников. Они ещё понадобятся Красной армии.

Мамчич козырнул, в темноте сверкнула его бледная ладонь. Но «кожаный реглан» его задержал ещё не минуту:

– Связь с группой Старчака ненадёжная. Сведения поступали и поступают самые противоречивые. То они там, то там. Возможно, пока вы в пути, там, на Извери, могли произойти, или ещё могут произойти, серьёзные изменения. Но днём он прочно держался на Извери. Просил подкрепления. Так что поторапливайтесь. Вперёд вышлите боевое охранение.