О людях и бегемотах

– Но ведь занятия религией тоже довольно опасны, – сказал Юнга. – Так можешь ты мне объяснить, какая разница между олигархом и авторитетом?

– Гм… – Тут Лева задумался и взял паузу минуты на три. Вопрос действительно был сложным, особенно если учесть, что отвечать на него предстоит не соседу по двору, а пришельцу с другой планеты. Все дело в том, что разница между олигархами и авторитетами в России очень тонка.[13 - Порой даже слишком тонка, так, что ее и не видно.] – Знаешь, в сущности, разницы никакой нет. Только один принимает самого себя таким, как есть, и горд этим, а другой – стыдится и пытается выглядеть лучше.

– И который из них кто?

Вопрос с проживанием оказалось решить легко. Поскольку работа пацаном совместима с крупным риском для жизни, а подставлять гиптиан под не им предназначенные удары Леве не очень-то хотелось, он решил переехать. Марина, в трех разных обличиях, сняла несколько квартир в Москве и два особняка за ее пределами.

Лева не был местной знаменитостью, но все же у него было много знакомых, и ему совсем не улыбалось, чтобы кто-нибудь из них опознал его как нового главу криминального мира, поэтому по его просьбе гиптиане изготовили для него маску вроде той, что использовал Фантомас, разве что потоньше, поизящнее и покомфортнее. За созданием своего нового лица Лева следил с особым тщанием, поэтому и получилось нечто вроде смеси Брэда Питта с Рики Мартином, что в российском криминальном контексте сразу же наводило на мысли о наличии кавказских корней. Дабы усилить это впечатление, Лева решил обозваться Левоном и пустить в голос легкий акцент. С акцентом ничего не вышло, слишком карикатурно и пошло он звучал, и Лева решил оставить только имя. Корни, они на то и корни, чтобы быть глубоко.

– Неважно, – сказал Лева. – Факт в том, что олигархом мне не стать и за пять лет, не то что за три, даже со всеми вашими бабками. Кстати, Юнга, ты не мог бы меня просветить?

– Смотря в чем.

– Откуда у вас столько денег? Они фальшивые?

– А ты в обменники ходил?

– Ходил, – сказал Лева. – Но это ничего не значит. Ваша технология превосходит нашу, так что ваша подделка может быть лучше нашего оригинала.

– Может, – сказал Юнга. – Если бы мы возили с собой целую типографию. К тому же, чтобы сойти за настоящие, подделки не должны быть лучше, они должны быть идентичны оригиналу, так? А специально под это дело понижать уровень нашей технологии… Не слишком продуктивно.

– Но откуда тогда? Не могли же вы ограбить швейцарский банк! Или могли?

– Нет, – неохотно сказал Юнга. – Деньги настоящие, и заработаны они честным путем. Ну, почти честным.

– Мне не слишком нравится это «почти», – сказал Лева. – Пойми, я ничего не имею против ограблений швейцарских банков, если они идут на пользу дела, но лучше бы мне об этом знать заранее. В конце концов, я занимаюсь вашим имиджем, не так ли? И если вдруг выяснится, что вы замешаны в чем-то неблаговидном… У нас могут возникнуть непредвиденные проблемы.

– Не выяснится, – сказал Юнга. – Но я тебе расскажу, чтобы ты успокоился.

– Сделай одолжение.

– Ничего противозаконного с вашей точки зрения в наших действиях не было. Вот если бы мы попытались проделать такой номер на Гип-то, это сочли бы преступлением. Однако, поскольку деньги нам были нужны, а другие пути их добывания казались еще более преступными, мы пошли на это. – Юнга замолк.

– На что? – спросил Лева через три минуты.

– Ну. – Глаза Юнги остекленели и уставились в какую-то точку у Левы за спиной. – Мы совершили гиперскачок… Ты ведь знаешь о природе гиперпространства?

– Марина рассказывала, – сказал Лева.

– Так вот, мы совершили гиперскачок в прошлое ваше прошлое, совсем ненадолго, чтобы сильно не навредить, лет на пятнадцать, не помню точно, расчетами занимался Кэп, и мы…

– Что вы сделали? – обличительным тоном вопросил Лева. Что-то уж больно Юнга финтит.

– Мы продали одному вашему парню, – сказал Юнга, – очень предприимчивому, кстати, парню, который обладал потрясающим талантом продать все, что угодно…

– Что вы ему подсунули?!

– Нашу операционную систему, – сказал Юнга. – Парня звали Билл Гейтс.

– Черт бы вас подрал, – с чувством сказал Лева, когда к нему вернулся дар речи. – Это же самый богатый человек на планете!

– Ну, не совсем так, – мягко сказал Юнга. – По условиям нашего договора, мы до сих пор получаем пятьдесят процентов от прибыли.