Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки

Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки
Сергей Юрьевич Нечаев

Маркиза де Помпадур – некоронованная королева Франции и одна из ключевых фигур в политической жизни Европы середины XVII века. Почти двадцать лет она была фавориткой короля Людовика XV и вошла в историю не только как самая блестящая куртизанка, но и как выдающийся политик, покровительница наук и искусств. При этом она была чужой при дворе, так как не принадлежала к высшему свету. Здоровье ее было настолько слабым, что она выполняла обязанности любовницы с большим трудом. Однако находчивость маркизы, незаурядность ее личности и глубокое знание психологии позволили ей управлять развратным Людовиком, а вместе с ним и всей страной. Книга будет интересна самому широкому кругу читателей.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Сергей Нечаев

Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки

«Моя жизнь – это лишь история жизни, короткой и интенсивно прожитой, исключительно ради интересов Франции».

    Маркиза де Помпадур

«Я должна была оставить двор, но я слаба и не могу ни выносить его, ни бросить. Я потеряла вкус к тому, что любила раньше. Я не живу больше, я умерла раньше времени. Вокруг столько ненависти и злобы: моя жизнь – это бесконечная смерть».

    Маркиза де Помпадур

© Нечаев С.Ю., 2022

© ООО «Издательство «Аргументы недели», 2022

Часть первая

1721–1741: мадемуазель Пуассон

Жанна-Антуанетта Пуассон, будущая маркиза де Помпадур, родилась в Париже 29 декабря 1721 года, и была она дочерью не мясника и не торговца скотом, как это иногда пишут. На самом деле, поставщиком мяса для парижского Дома инвалидов был дедушка Жанны-Антуанетты по материнской линии, а вот отцом ее был, как сейчас говорят, «деловой человек», связанный со снабжением армии. Впрочем, если это и «круче», то совсем ненамного: Жанна-Антуанетта не имела ни «голубой крови», ни внушительной, уходящей в века родословной, короче, у нее не было ничего, что могло бы позволить предположить, что вскоре она станет одной из самых знаменитых женщин Франции. Более того, многие впоследствии говорили, что она имела несчастье быть дочерью Франсуа Пуассона, сына Клода Пуассона и Мари Маранже.

В момент рождения дочери Франсуа Пуассону было, как говорится, «под сорок». Двадцатилетним он ушел из родного дома, с которым в его мозгу никак не ассоциировались такие понятия, как «богатство» и «успех». Не имея, что терять, и полностью отдавшись на волю судьбы, он поступил посыльным в армию герцога Орлеанского. Там он проявил изворотливость и смекалку, стал быстро продвигаться по службе, был замечен и вскоре устроился служащим к братьям Пари, известным финансистам и владельцам крупного королевского банка.

Короче говоря, Франсуа Пуассон был тем еще махинатором, а с учетом того, что махинаторами были и братья Пари, можно себе представить, чем занимался отец Жанны-Антуанетты, и в каких делах он преуспел.

Мать Жанны-Антуанетты, в девичестве Луиза-Мадлен де Ля Мотт, тоже была личностью достаточно специфической. О ней говорили много всякого разного, но ведь соседи всегда такие: сначала злословят, а уж потом разбираются, имелся ли повод для злословия.

* * *

Братья Пари, а их было четверо, в те времена считались весьма влиятельными людьми. Старший брат, Антуан Пари, служил государственным советником по финансовым вопросам и главным сборщиком податей в Гренобле; другой брат, Клод Пари – военным казначеем и секретарем короля; третий брат, Жан Пари, более известный как Пари де Монмартель – советником короля и хранителем королевской казны. Он-то и стал крестным отцом Жанны-Антуанетты. А ее крестной матерью согласилась стать дочь четвертого из братьев, Жозефа Пари-Дювернэ, государственного советника, хранителя казны королевы и генерального управляющего по продовольственному снабжению.

Контролируя государственные финансы и продовольственные поставки для армии, братья Пари пользовались практически неограниченной властью. Перед ними трепетали полководцы и политики, и даже сам король иногда одалживал у них весьма крупные суммы денег. Они слыли знатоками искусства, были известными во Франции меценатами и коллекционерами. Братья практически ни перед кем не отчитывались, а к официальным министерским постам не стремились. Это и понятно: их и так все вполне устраивало, ведь ни одна сколько-нибудь значительная финансовая операция без них все равно не обходилась.

* * *

Дела у Франсуа Пуассона в «хозяйстве» братьев Пари тоже шли весьма неплохо: его повысили до управляющего, а затем – до старшего управляющего. Этот факт представляется нам показательным, ведь втереться в доверие к не доверявшим никому на свете братьям-финансистам было очень и очень непросто. А Франсуа Пуассон сумел это сделать. Видимо, они почувствовали в нем родственную душу, а возможно – предусмотрительно взяли на роль потенциального «козла отпущения», ведь в работе, связанной с государственными финансами и продовольственными поставками, всякое могло случиться, и ко всему нужно было быть готовыми.

Как бы то ни было, после поступления на службу к братьям Пари месье Пуассон стал неплохо зарабатывать, а его семья смогла себе позволить переехать с улицы Клери, где родилась Жанна-Антуанетта, на более престижную улицу кардинала де Ришелье.

Все было просто замечательно до 1725 года, то есть до тех пор, пока не разразился страшный скандал. Надо сказать, что в тот год во Франции свирепствовал голод, а Франсуа Пуассон, как мы уже знаем, имел самое непосредственное отношение к поставкам продовольствия. Находясь на таких должностях, надо быть особенно аккуратным и щепетильным, а отец Жанны-Антуанетты таковым не был, и на него пало обвинение в получении взяток и прочих грязных аферах.

Был он действительно виновен или нет, никто сейчас точно не скажет, но одно известно доподлинно: он едва избежал тюрьмы и спасся от виселицы лишь тем, что сумел бежать за границу, по слухам – в Гамбург.

Дело это достаточно темное. У братьев Пари, этих, как их называли, «денежных мешков» и «мучных генералов», конечно же, имелось множество завистников, но они пользовались покровительством герцога Луи-Франсуа-Армана де Ришелье и перешедшего на французскую службу генерала Морица Саксонского, и трогать их лично опасались. Зато Франсуа Пуассон, главный управляющий братьев Пари, их самый преуспевающий агент, ставший почти таким же буржуа, как и они сами, оказался подходящей кандидатурой. На нем вполне можно было отыграться, а заодно и насолить преуспевающим братьям.

Роль «козла отпущения» Франсуа Пуассон выполнил великолепно: на него, как говорится, «повесили всех собак», а заодно с ними и всю прочую живность, недопоставленную по оплаченным из государственной казны договорам. В одночасье благополучие его семьи рухнуло, и мать Жанны-Антуанетты осталась одна с двумя детьми на руках. Почему с двумя? Да потому, что у Жанны-Антуанетты к этому времени уже был младший брат Абель, родившийся как раз в этом самом 1725 году. В будущем он станет маркизом де Мариньи.

В конечном итоге, красивый дом Пуассонов на улице кардинала де Ришелье был конфискован, и оставшаяся без кормильца семья перебралась на невзрачную улочку Нев-де-Бонзанфан.

* * *

Луизе-Мадлен ничего не оставалось, как день и ночь лить слезы. Сейчас женщина, оказавшаяся в ее положении, еще может пойти работать и хоть как-то содержать себя и детей, в те же времена вариантов у нее не было никаких. Хотя нет, один вариант все же был, и его наша красавица сумела использовать весьма плодотворно. Вариантом этим оказался, конечно же, другой мужчина, и звали его Шарль Ле Норман де Турнэм. В свое время этот человек служил послом в Швеции, а теперь возглавлял крупную компанию и от имени короля занимался сбором податей. Будучи другом семьи Пуассонов, он не бросил женщину в беде.

Может возникнуть естественный вопрос: а что такое «друг семьи» в данном контексте? И первое, что приходит в голову – конечно же, любовник. Возможно, так оно и было на самом деле. Во всяком случае, богача де Турнэма частенько включают в список предполагаемых отцов Жанны-Антуанетты.

Кто был подлинным отцом будущей маркизы де Помпадур, точно неизвестно. Франсуа Пуассон, безусловно, утверждал, что отец – это он. Однако разные биографы маркизы указывают в этом смысле на разных мужчин. Братья Гонкуры, давшие миру знаменитую литературную премию своего имени, называют любовниками Луизы-Мадлен Пуассон государственного секретаря Ле Блана и одного посла. Историк Жиль Перро идет еще дальше, встраивая в череду ее любовников и Жана Пари де Монмартеля, и одного принца, и двух послов, и епископа Авраншского, и одного из слуг Людовика XV. Ссылаясь на характеристику графа д’Аржансона, он дает ей определение «знаменитая шлюха» (братья Гонкуры ограничиваются термином «galanterie», который можно перевести, как «галантность», а можно и как «легкое поведение»). Впрочем, граф д’Аржансон, как мы увидим дальше, был одним из главных врагов маркизы де Помпадур, и его характеристики вряд ли можно считать беспристрастными.

Относительно родственных связей между Жанной-Антуанеттой Пуассон и месье Пари де Монмартелем историк Жиль Перро пишет так:

«Никто не может абсолютно утвердительно сказать, что господин Пари де Монмартель, ее крестный, не был одновременно и ее отцом».

Про родственные связи между Жанной-Антуанеттой Пуассон и господином де Туризмом тот же историк высказывает не менее осторожное предположение:

«Финансист Ле Норман де Туризм, генеральный откупщик, связанный с братьями Пари, был старым любовником мадам Пуассон и, возможно, отцом ее дочери».

Братья Гонкуры о том же самом написали так:

«Ее мать в момент ее рождения находилась в устоявшейся любовной связи с Ле Норманом де Туризмом, роль которого в появлении на свет малышки Пуассон трудно переоценить».

Современный исследователь этого вопроса Ги Шоссиан-Ногаре также полупредполагает-полуутверждает:

«Пуассон, возможно, не был родным отцом девочки, им мог быть и Пари де Монмартель, и откупщик Ле Норман де Турнэм – оба состояли в близких отношениях с мадам Пуассон. Эта дама не отличалась неприступностью и имела дурную славу».

Как бы то ни было, после того, как Жанна-Антуанетта стала знаменитой, два брата Пари и месье Ле Норман де Турнэм долго оспаривали друг у друга факт отцовства. Но вот незадача: сам Франсуа Пуассон благополучно бежал за границу, оставив жену и детей на произвол судьбы, братья Пари тоже как-то не очень озаботились проблемами семьи своего бывшего старшего управляющего, а реальную помощь в беде оказал лишь господин де Турнэм.

Доподлинно известно одно: Шарль Ле Норман де Турнэм очень любил мать Жанны-Антуанетты, которая считалась выдающейся красавицей, по словам современников, гораздо большей, чем станет потом ее дочь. Месье де Турнэм просто боготворил ее. Поэтому и позаботился об образовании ее (а может быть, и своей?) дочери. Денег, чтобы нанять лучших преподавателей, у месье де Турнэма было предостаточно, и девочка быстро научилась читать, писать, петь и танцевать. Она знала наизусть многие литературные произведения и даже играла роль в одной из пьес, сочиненных Вольтером, кстати сказать, большим другом месье де Турнэма. Драматург Проспер-Жолио де Кребийон-старший, также его хороший друг, обучил ее ораторскому искусству и дикции. А еще Жанна-Антуанетта неплохо натренировалась играть на клавикорде (одном из предшественников фортепиано), что в сочетании с ее неплохим голосом делало ее желанной участницей любых посиделок.

С раннего детства Жанна-Антуанетта была введена в круги крупных парижских финансистов, и это общество привило ей вкус к роскоши и меценатству, которыми отличались друзья месье де Турнэма и ее матери.

Следует сказать, что большую часть детства маленькая Жанна-Антуанетта провела в постели – она была слаба, как тогда говорили, грудью и горлом. Говоря современным языком, она была склонна к респираторным заболеваниям и предрасположена к туберкулезу. Но у постельного режима есть одно преимущество – он волей-неволей заставил девочку очень много читать. Наряду с романами, стихами и пьесами, мадемуазель Пуассон очень жаловала книжки по ремеслам и естествознанию. Кроме того, она обнаружила склонность к рисованию (до уровня профессионального художника будущая маркиза де Помпадур, конечно, не дотягивала, но для обычного дилетанта рисовала очень и очень недурно).

* * *

В 1726 году пятилетнюю Жанну-Антуанетту отдали в монастырь в Пуасси, монашенками которого были две сестры Франсуа Пуассона. Там она стала болеть еще больше, но ее образование получило недостающую ему системность.

Оставила монастырь Жанна-Антуанетта через три года. К этому времени она превратилась в совершенно прелестного ребенка. Прекрасное личико, идеальная фигурка, изумительный цвет кожи, умные и блестящие глаза – о чем еще мечтать будущей женщине? Уже в девять лет она очаровывала всех вокруг. Не хватало лишь одного – крепкого здоровья.

Когда девочка вернулась домой, мадам Пуассон, восхищенная ее красотой, всплеснула руками и воскликнула:

– Ну, и лакомый же ты кусочек!

После того, как дочери исполнилось девять, мать отвела ее к Жанне Лебон, одной из самых знаменитых в то время гадалок, и та, внимательно посмотрев на хрупкую девочку, вдруг сказала: