Кому на МФ жить хорошо

Каждая группа из двадцати пяти человек получала в итоге от восемнадцать до двадцати «неудов», остальные даже ни одной четверки не получили!

В конечном итоге такой «успешной» сдачей экзамена по химии очень заинтересовался наш декан факультета.

И это же надо, как благосклонны оказались учебные Боги, что за несколько дней до нашей сдачи, лично декан пришел на экзамен одной их групп и по ходу экзамена он сделал «корректировку» оценки уровня знаний его студентов!

Когда грянул наш экзамен по этому предмету, мы себя уже чувствовали значительно увереннее и показали результаты вполне приемлемые. Даже не помню: был ли у нас хоть один «завал».

А, поскольку остальные предметы наша группа сдала на вполне приличном уровне, то среди групп первого курса факультета мы оказались самыми успешными.

Физику нам читал преподаватель, который по возрасту от нас ушел не далеко, от силы лет на восемь, но он был уже кандидатом физмат наук, предмет знал и понимал очень хорошо, поэтому и лекции его были очень интересны, нестандартны и просто притягивали к себе студентов. Уж чего – чего, а проблемы с посещаемостью у него, точно не было. Редко кто пропускал его лекции, да и то по уважительным причинам. Но на протяжении всего учебного процесса он нас предупреждал, чтобы физику учили, потому, что списать, никому не удастся!

Как же он заблуждался!

Да! На самом деле он, принимая экзамен, рассаживал всех только за первый ряд парт, при этом предварительно проверял, чтобы в партах не было ни то, что лекций или учебника, но даже чистой бумаги.

В самом деле, парням списать было почти невозможно, хотя нашлись «виртуозы» своего дела и списали прямо перед носом у

экзаменатора с его же лекций.

А вот девочки, те, вообще, превратили свои красивые ножки в места для шпаргалок. Даже точнее сказать, для записей.

Все самые привлекательные места были покрыты сплошь и рядом мелкими убористыми записями всего курса физики.

Возможно бедняга – преподаватель и видел, откуда девочки черпают свои ответы на вопросы билета, но назвать это место он просто стеснялся!

В итоге, с начала экзамена он просидел за своим преподавательским столом, не вставая, и дал возможность даже парням списать.

* * *

Очередной кошмар нас ожидал на экзамене по истории КПСС.

Нет, сам предмет был не сложен, да и «первоисточники» мы изучали постоянно, поэтому в трудах классиков марксизма – ленинизма плавали достаточно уверенно.

Сложность была в политических взглядах преподавателя.

Он был «сталинист», а по курсу истории была глава, посвященная разоблачению культа личности И. В. Сталина.

По старой студенческой легенде, тот, кому попадался этот вопрос на экзамене, мог сразу готовиться на переэкзаменовку. Дело в том, что если при ответе, опасаясь задеть чувства преподавателя, ты не будешь в достаточной мере критиковать политику культа личности, то экзаменатор обвинит тебя в политической незрелости, не понимании линии партии на демократизацию нашего общества.

Но, за то, если ты переусердствуешь в критике внутренней политики государства в период середины тридцатых годов и по самый конец пятидесятых, то, значит, ты недопонимаешь деятельность и заслуги партии в деле индустриализации и коллективизации народного хозяйства, победы над фашизмом, восстановлении послевоенного хозяйства.

Понятно, что при ответе нужно было балансировать на тонюсенькой ниточке, чтобы не «загреметь под фанфары».

Из всех нас этот билет достался мне.

При ответе я дважды нарывался на недовольный комментарий моего ответа. Пришлось рассказать содержание трех работ из изучаемых классиков.

И всё же он сидел в тяжёлом раздумье. Как потом я сам решил: меня спасла отличная оценка, полученная «автоматом» в первом семестре. Думаю, иначе был бы к нему второй заход за положительной оценкой.

* * *

Наверное, нас не обманывают, что климат меняется на планете, в том числе в Томске.

В семидесятые годы мы застали здесь очень короткое, но жаркое лето и очень длинную и очень холодную зиму.

В холодные месяцы становилось холодно везде: на улице, в общежитии, в магазинах, кинотеатрах и учебных корпусах тоже! Даже в старых учебных корпусах, построенных ещё при царе – батюшке, когда никто даже и не думал, что со стройки можно увезти пару – тройку подвод кирпича на свою заимку, а также цемент, песок для раствора и там из «сэкономленных средств» построить себе дворец, в такие дни становилось просто невыносимо холодно. Что уж говорить о новых корпусах, построенных с применением удешевляющих технологий. Они промерзали, а в ветреную погоду ещё и продувались. Шариковые ручки отказывались писать, и, чтобы записывать лекцию, их приходилось постоянно греть своим дыханием. А студенты без накинутого на плечи пальто высидеть не могли и одной пары.

Наш же, основной учебный корпус, где находился деканат факультета, был из числа новых корпусов. Зимой там плюсовую температуру удержать было не реально! Придя на занятия, мы даже не снимали с себя пальто и шубы (у кого что было) и прямо в таком виде слушали и пытались записать лекции.

Практические занятия проходили в значительно меньших по размеру аудиториях, поэтому в них было теплее и на такие занятия мы сбрасывали с плеч верхнюю одежду и выглядели уже нормальными студентами, правда сильно замерзшими и поэтому откровенно синего цвета.

Вот на таком занятии я обернулся через плечо назад и замер в этом положении от поразившей меня картины.

На фоне синих от холода лиц моих одногруппников выделялось ярко зелёным цветом лицо Саши Шишкина. Он сам, при этом вёл себя совершенно адекватно, решая выданные нам задачи по математике.

С трудом дождавшись перерыва, я подошел к Саше и спрашиваю его:

– Саша! Ты как себя чувствуешь? Не болит ничего? – Нет, говорит он. А в чем дело? – Пойдем со мной, говорю, и веду его в туалет, где в курительной комнате висит старое, грязное, заплёванное ещё предыдущими поколениями студентов зеркало.

Подошли к месту, откуда видны наши отражения. Я встал рядом с Шишкиным и говорю_

– Смотри! Разницу видишь?

– Да! А в чем дело? Что со мной?

– Ты знаешь, какой цвет получится, если смешать краски желтого и синего цвета?

– Нет!

– Зелёный!

– Ну и что?

– Когда мне было года четыре, и рос я в Казахстане, то там в то время была эпидемия желтухи. Многие болели, особенно дети. Говорили, что это из – за воды. Плохая очистка водопроводной воды была. Так вот во время болезни я был желтый как яичный желток. При этом каких – либо болезненных ощущений у меня не было, но это печень болеет и если не лечить, то быстро атрофируется и потом может оказаться поздно. Так я тебе скажу ещё, что болезнь эта раньше не считалась заразной. А потом обнаружили её заразность.

– Понял! А я, то здесь при чём?

– При том, что все ребята от холода посинели и это видно, и ты тоже посинел, но твой естественно синий цвет смешался с неестественным желтым. Вот и стал зелёным!

– Понял! И что теперь делать?

– Ты после занятий сходи в межвузовскую поликлинику, там тебе точно скажут, что делать.

Занятия окончились, мы все дружно пошли домой в общагу, а Саша, как и договаривались, пошел в поликлинику.

Прошло часа полтора, как он должен был вернуться, но его нет, прошло ещё часа два – всё нет Саши.

А ведь никто, кроме меня не был в курсе, куда он подался после занятий.