Кому на МФ жить хорошо

– Ну что, идём дальше или вернёмся?

– Давайте всё же поднимемся на Воскресенскую гору. Там исторический центр, много красивых деревянных зданий, там дом, в котором проживал Радищев, когда путешествовал по Сибири, там красивый, правда не отремонтированный храм, там Белое озеро.

Около него отдохнём и вернёмся домой.

– Уговорил, Микола! Пошли.

Поднялись по самой старой улице города имени Бакунина. Идти было очень неудобно, поскольку она вымощена ещё булыжником. И хоть подъём не очень длинный, но ведь солнце всё так же припекает. Дома, хотя и деревянные, раскалены солнцем не меньше, а уж о булыжной мостовой и разговору быть не может! Кроме того, наши головы также точно раскалены, спины нещадно обжигаются, а по лицу бегут струйки пота, беря своё начало под короткими причёсками, пополняясь на лбу и полноводными реками стекая под рубашки.

Преодолев не длинный, но крутой подъём мы оказались в самом центре истории Томска, но жара, усталость, не очень приличный вид в промокших от пота рубашках и страшенная жажда не дали нам возможности насладиться видами. Сразу пошли искать хоть что – ни будь попить. Торговых точек с прохладительным товаром здесь было ровно столько же, как и в центре города. Пошли сразу в гастроном.

И тут мы увидели в продаже хоть что – то, что способно утолить жажду. Правда это оказалось ни пиво, ни лимонад, ни сок, ни минералка и даже не мороженое. Это было сухое шипучее вино, изготовленное в колхозе имени Калинина Алма – Атинской области.

Штука, надо сказать, ненадёжная. Иногда можно было купить неплохое на вкус и в меру играющее, а иной раз попадалось какое – то прокисшее на вкус, больше напоминающее уксус, причем настолько газированное, что трудно удержать в руках пробку открываемой бутылки.

– Ну что, возьмём?

– Возьмём!

– Сколько?

–Думаю две. Одной мало, чтобы всем попить, а больше: всё –

таки вино. На жаре потом голова болеть ещё станет.

Взяли две, как и договорились. Вышли из магазина… и что дальше. Здесь люди отдыхают. Рассесться на лавочке среди отдыхающих – не красиво, а ещё в добавок стаканов нет, а пить из горла бутылки, это вообще будет смотреться безобразно. Ещё милиция заберёт чего доброго!

– А поехали домой! Всё равно уже с бутылками никуда не пойдём. А там выпьем вино, не хватит, чаю заварим.

Сели на ближайшей остановке на троллейбус и покатили в обратную сторону, к дому.

Я даже не знаю. Ездил ли кто – ни будь из вас на таком троллейбусе.

Когда он подошел к остановке, то сразу вызвал подозрение, а довезёт ли он нас до места? Он весь дрожал, дребезжал, тарахтел, но двери со скрипом открылись. Мы, решив, что ему, даже если он поломается по пути, всё равно ехать в парк именно в ту же сторону, что и нам. Правда ему если в парк, то на пол пути надо сворачивать. Так те же пол пути мы прокатимся. Мы сели и поехали. Внутри салона троллейбуса шум стоял такой, что мы между собой даже переговариваться не могли, не было слышно голосов, но это пол беды. Значительно большая неприятность заключалась в том, что он ехал как на квадратных колёсах: его постоянно раскачивало из стороны в сторону. Его трясло как телеги с железными колесами на горном проселке и так же громыхало как железные колеса телег, а не современный транспорт на главной улице областного центра. В довершении двигатель троллейбуса работал неравномерно и периодически дергал на ходу. Всю поездку, до необходимой нам остановки, машина выдержала, выдержали и мы сорок минут такого путешествия.

Выйдя на остановке «Улица Учебная», мы по этой же улице быстро дошли до своего места жительства, скоренько поднялись в комнату и в предвкушении близкого удовольствия расставили стаканы и не стали даже переодеваться, ну до такой степени хотелось пить! Народ расселся вокруг стола, каждый со своим

стаканом и замерли в ожидании. Я вяз одну бутылку, повернул

слегка проволочку, удерживающую пробку в бутылке и тут же растерялся. Проволочка оторвалась, а из бутылки поползла вверх пробка. Я схватился за неё, пытаясь удержать на месте чтобы, легко выпуская лишние газы открыть бутылку для розлива.

Но не тут – то было. Пробка лезла наружу неудержимо. Поняв, что одной рукой я не удержу её на месте я приложил ладонь другой руки сверху и всем своим весом надавил на пробку вниз.

Как бы ни так! Пробка продолжала лезть наружу, а ничего не понимающая публика мирно сидела вокруг и ждала окончатель – ного результата…

И дождалась!

Меня пробкой приподняло над бутылкой и оттуда веером, равномерно во все стороны полетело так ожидаемое содержимое.

Эффект был на столько неожиданным и потрясающим, что ни один не шелохнулся со своего места пока фейерверк из шипучего вина не завершился.

Все сидели за столом облитые вином и, проклиная меня, утирали свои физиономии об рубашки.

Я же получил себе полные брюки вина, а в бутылке осталось напитка на дне. Не больше толщины моего пальца!

Первым встрепенулся Микола.

– Серёга! Ты что, не умеешь открывать шампанское что ли? Надо вначале выпустить лишние газы. А потом открывать. Тогда брызг не будет!

– Что ты меня учишь. Я – то чем занимался. Я и хотел вначале

газы выпустить, но удержать пробку, просто не сумел. Она меня на себе приподняла!

Возмущенную Колькину речь все восприняли одобрительно. При этом надежды попить шипучего вина никто не потерял и остались сидеть мокрыми на прежних местах.

– Вот как это делается, продолжил свои нравоучения Микола под одобрительное молчание остальных. Он взял вилку, отогнул все его шильца, оставив одно и взялся за бутылку.

Все внимательно смотрели за его действиями.

Приставив вилку к центру пробки он всем весом навалился на вилку, та скользнула в поддающейся пластик, утопилась в нем, пробив дырку и вылетела из рук Миколы далеко под кровать. А из получившегося отверстия понеслась тугая струя, находящегося внутри бутылки вина. У самого выхода струя немного разбивалась и окатывала всех сидящих винной пылью как из пульверизатора, а большая часть струи устремлялась вверх, долетая до потолка и уже об него разбиваясь на мелкие брызги, поливала нас сверху винным дождём. Все сидели ошалелые, неподвижно впитывая в себя осадки. Автор же идеи выпускания газов продолжал стоять и ему прилетало и рассеянной жидкости и с потолка и то, что уклонялось от основного курса вверх, направлялось прямо на него!

После завершения салюта из второй бутылки в ней осталось содержимого ровно столько же, как и в первой.

Ни чего себе, попили шипучки!

Мы убрали все разливы по комнате, поставили кипятиться чайник, а сами, прихватив чистую одежду, пошли в душ.

– Не получилось из меня миллионера, переквалифицируюсь в управдомы, сказал Остап Бендер.

А нам – то что в таком случае остаётся делать?! Только чай пить!

Дорога дальняя, казенный дом.

В тот Новый год, когда я и Юхин Виталик постарались приоб -рести прекрасную пихту для украшения комнаты к Новогоднему празднику, с нами в нашей комнате погуляло много народу. Там только не было меня по той причине, что с утра мне обязательно необходимо было попасть на место моего дежурства и я всю ночь прятался от сердобольных друзей.

Не было там и Юрия Кирьянова, но по другой причине.

Перед самым Новым годом у нас заканчивалась зачетная неделя и первый экзамен приходился на 31 е декабря.

Подготовка к его сдаче усложнялась, обычно тем, что если сдать за- чёты своевременно не удавалось, то готовиться приходилось уже и к экзамену и необходимо было «кровь из носу» дополучить недо -стающие зачёты.

Времени расслабиться хоть на минуту здесь совсем не было, дай Бог уложиться. Поэтому любой форс – мажор никому был не нужен, а они периодически случались. Случился он и с Юрой.

Прямо в разгар зачётной недели у него разболелся зуб. Сходить в межвузовскую поликлинику с таким недугом – это попросту пустая трата времени: надо чёрт – те, во сколько вставать и идти занимать очередь, в ней простоять несколько часов и не факт, что получишь талон на лечение. А в это время будут принимать у всей группы зачет, и ты останешься без такового. А потом ещё договариваться с преподавателем о сдачи зачёта, а где гарантия, что преподаватель поверит, что ты болел, а не отлынивал и не захочет тебя наказать!?

Да и лечить – то, честно говоря, страшно! Так, что лучше потерпеть, авось пройдёт само!

Вот Юра и терпел… Терпел день, другой, третий… Не проходит!