О слонах и о космосе. Коротко…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Ого! Заряжено?

ПАХОМЫЧ. А то. (Достаёт опять из папочки бумажку, а также авторучку из кармана.) Картечь. Подпиши-ка. Здесь.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Что это?

ПАХОМЫЧ. Да так, формальности…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ Формальности – это святое! (Подписывает.)

ПАХОМЫЧ. Теперь – тут… Что ознакомлен с правилами внутреннего распорядка… Не пить, не курить. Женщин после 22:00 не водить.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (с пониманием). Разумные меры предосторожности. А как в вашей организации организован досуг?

ПАХОМЫЧ. Как надо организован. Газеты там… И прочее, прочее… Словом, скучать не придётся. И здесь, на другой стороне, тоже автограф поставь…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ расписывается везде, где указывает сторож. ПАХОМЫЧ убирает подписанные бумаги в папку.

ПАХОМЫЧ. А теперича пошли, определю тебя на место жительства.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ берёт с пола чемодан и идёт вслед за ПАХОМЫЧЕМ. Пройдя несколько шагов, сторож указывает рукой возле сидящего на кресле и читающего газету бегемота БОРИ.

ПАХОМЫЧ. Располагайся здесь. Рядом с Hippopotamus amphibious.

БОРЯ (из-за газеты). Ещё один умник нашёлся…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ проходит, снимает пробковый шлем и вешает его на стену. Затем поворачивается в сторону БОРИ и кивает головой.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. День добрый! Соседями будем! Вы не против?

БОРЯ, ничего не отвечая, переворачивает газетный лист.

ПАХОМЫЧ. Он у нас того… (Сторож крутит ладонью с растопыренной пятернёй.)

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (глядя на бегемота с опаской). Чего – того?

ПАХОМЫЧ. Неразговорчивый.

БОРЯ бросает взгляд на ПАХОМЫЧА и перелистывает ещё одну страницу.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Это ещё ладно… А чего он грустный какой-то?

БОРЯ (выглядывая из-за газеты). А чему радоваться?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Как чему? Денёк хороший… Солнце. Дети бегают… Да не одни, а с родителями…

В подтверждение слов через сцену вприпрыжку пробегает ДЕВОЧКА с мороженым в руках. За ней быстрым шагом идёт ЖЕНЩИНА – её мама.

БОРЯ. Вот сам и радуйся. И детям, и особенно родителям…

Встряхнув газетой, БОРЯ снова отгородился ею ото всех.

ПАХОМЫЧ (усмехаясь). Хе-хе… Что, БОРИС, с посетителями опять поцапался?

БОРЯ (с горячностью). Не понимаю я, зачем ты пускаешь в зоопарк людей? Ружьё тебе на что дано?

ПАХОМЫЧ. И что сегодня не так было?

БОРЯ. Вот скажи – пройти мимоходом, насрать в душу и уйти… Это по-людски?

ПАХОМЫЧ. Да, это по-нашему. Чем ты недоволен?

БОРЯ. Всем доволен…

БОРЯ опять закрылся газетой и сделал вид, что читает её.

ПАХОМЫЧ. Вот и славненько. (Ивану Васильевичу.) А с тобой, милок, ещё дела есть. Ещё кое-какие формальности остались…

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Я гляжу, контора серьёзная.

ПАХОМЫЧ. Ты даже не представляешь насколько… Ядрить её в корень…

ПАХОМЫЧ опять раскрывает свою папку и достаёт оттуда табличку, а из кармана – отвёртку. Выбрав подходящее место, начинает прикреплять табличку на вольер слона.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. И что здесь написано?

ПАХОМЫЧ (закрепляет табличку). Здесь… Вся правда о тебе выложена.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Интересно… А что именно?

ПАХОМЫЧ делает пару шагов назад, смотрит, оценивая свою работу, и читает.

ПАХОМЫЧ. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Слон африканский. Правильно?

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ. Всё верно.

ПАХОМЫЧ. Чует моё сердце, скоро ты станешь знаменитым. Возможно, уже завтра. На тебя будут пальцем показывать.

БОРЯ (из-за газеты). Непременно будут.

ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (смущённо). Да ладно вам… Прямо-таки завтра… Другие к этому всю жизнь идут.

БОРЯ. Так то другие.

ПАХОМЫЧ ещё немного любуется на дело рук своих, прячет отвёртку, затем оглядывается по сторонам и поёживается.

ПАХОМЫЧ. Никак холодом потянуло. Нынче рано темнеет. О! Что я говорил!

Освещение на сцене начинает постепенно слабеть. БОРЯ встаёт, включает торшер и садится с газетой возле него. ПАХОМЫЧ осматривается вокруг, трёт рукой поясницу и морщится.