Хозяйка истории. В новой редакции М. Подпругина с приложением его доподлинных писем

Больше – свежие, безмятежные.

Иногда дети снятся. Просто ребенок.

Мой. Один. Я знаю, что мой.

Но для них эта тема слишком болезненная.

Не надо дразнить гусей.

Молчу.

7 августа

Читала Юлиана Семенова[46 - Автор политических бестселлеров, книг про разведчиков.] – от скуки.

Надо что-нибудь посерьезнее.

Про дельфийского оракула. Про Пифию. Про египетских жрецов и пр.

Очень любопытно про предсказания по внутренностям птиц, не помню, как называется[47 - Гаруспиция.].

15 августа

Я не знаю, чему его там учили по линии психологии, но он со мной делает все что хочет. Я целиком принадлежу ему. Целиком подчиняюсь ему. Я управляема им. Я его раба. Я хочу быть рабой. Рабыней. Я счастлива быть рабыней. Я счастлива и боюсь потерять[48 - Трудно сказать, что же боится потерять Е. В. Ковалева – В. Ю. Волкова (если да, то не предчувствие ли это?) или свой исключительный дар? Душа женщины, как говорится, потемки. Душа Е. В. Ковалевой – потемки вдвойне. – Замечание (и примечание), выстраданное личным опытом.].

26 августа

Кажется, поедем в Крым[49 - На встречу Л. И. Брежнева с В. Брандтом.].

Крым – моя любовь.

Засиделась. Пора.

Намекнули, что побуду (для пользы дела) около Бр. Отчего ж не побыть: импозантный мужчина[50 - Скорее около Брандта, чем Брежнева.].

Крым – это здорово.

И тетку[51 - О ней во второй части книги.] тоже наконец навещу.

Володька рад, что я рада.

5 сентября

Принимала благодарность за Берлинскую стену[52 - Четырехстороннее соглашение по вопросам, относящимся к Западному Берлину, подписанное 3 сентября 1971 года, расценивалось как крупная победа советской дипломатии и соответственно как поражение реваншистских сил.].

Генерал расцеловал весьма неформально.

– А помните, как мы с вами начинали полтора года назад?[53 - Имеется в виду первое из тридцати четырех заседаний послов СССР, Великобритании, США и Франции по берлинской проблеме.]

Не помню. Я и тогда не помнила. Не понимала, чего от меня добиваются. Да им и не надо мое понимание.

Без понимания легче.

6 сентября

Я как та не умеющая читать машинистка – для переписи секретных документов.

Сама не знаю, что знаю. По-моему, ничего.

7 сентября

Крайне любопытное, невероятное и, если подумать, все же закономерное происшествие. Я уже отошла, успокоилась. Было над чем подумать.

Итак, по порядку.

Я поздно проснулась. Около одиннадцати. Разбудил телефон. Володька: он, по-видимому, сегодня задержится, его загружают делами. В начале второго еще звонок. Теперь генерал. Спрашивает, как мое настроение, не скучаю ли я и т. п. Просит через десять минут выйти на улицу, он будет на машине около нашего подъезда.

Выхожу. Стоит «Волга». Вижу: сидит сам за рулем. Глазам не верю. Сам! Не зная, что и подумать, сажусь в машину – приглашаемая. Мерси. Видите ли, он меня хочет свозить на Ленинские горы – показать Москву, словно я этой Москвы никогда не видела.

Ну, едем. На Ленинские. Разговариваем. О чем говорим? О погоде. А погода и верно – блеск! Бабье лето, тепло, солнышко сияет, генерал мой вдруг начинает мурлыкать: «Бабье лето, бабье лето…» – из репертуара Высоцкого. Я уже на него начинаю коситься: не подшофе ли? Что-то слишком возбужден как будто. Или что-нибудь, может, случилось…

Приезжаем. Остановились. Но из машины так и не вышли. Посмотреть на Москву…

Потому что товарищ генерал, как только остановил машину, взял и положил, недолго думая (хотя, может, и долго – не знаю), свою руку на мое колено. И сказал томным голосом:

– Леночка…

Я оцепенела от неожиданности.

Вряд ли я оцепенела поощряюще, но он не стал терять зря время и, воспользовавшись моим оцепенением, сообщил своей ладони известного рода динамику.

Тут уже я пришла в себя и твердым движением отстранила его дерзкую руку.

– Евгений Евгеньевич! Как вам не совестно! И еще в рабочее время! – сказала я первое, что пришло мне в голову, и, конечно же, не самое уместное и не самое удачное.

Он тут же ухватился за «рабочее время», как за соломинку утопающий.

– Леночка, вы только скажите… я готов в любое время… я готов, как вы скажете…

– Немедленно отвезите меня домой!

Провинившаяся ладонь уже спряталась куда-то под мышку, сам он съежился, как подросток нашкодивший.

И тут я слышу примерно такую речь:

– А вам бы, Елена Викторовна, было бы приятнее… если бы я не по любви, не по влечению… а по долгу службы?.. приятнее, да?.. Ну а если я как раз при исполнении?.. что вы скажете?.. нет?.. То, что любите мужа, это мне даже очень известно… и вашей верностью я восторгаюсь… ну, а если, подумайте сами, если такие вопросы имеются… такой, понимаете, важности… что их надо не так, а вот так, по-особому… на самом высоком, понимаете, уровне… на вашем, понимаете, и на моем?.. Вы ответьте, Елена Викторовна, я вам не нравлюсь?

– Сами не слышите, что говорите, – сказала я строго. – Немедленно отвезите меня домой!