– Это как? Нет, я сам…, дядя … – возмутился Володя
– Дядя, дядя. Что твой дядя может? Ни денег, ни связей. Только водку жрать, да орать пустое, дурак твой дядя. А у меня половина родни там служит, можно сказать из поколения в поколение. Ну, шепнули кому надо, подмаслили немного. А теперь, видишь, сам меня проведать пришел. Старая я стала. – как-то грустно закончила крыса.
– А как я сюда попал? – спросил Володя
– Галка привела, видал ее?
– Никаких галок не видел.
– Да, не галка, а Галка, Галина. Ну, ворона – Галка. Ворону видел?
– Видел – обрадовался, вспомнив Володя
– Она еще всего Тимура Махмадбековича обосрала. И голубь…
– Голова у голубя была? – как-то быстро прервала его крыса и хищно взглянула на него.
– Нет, головы не было – растеряно ответил Володя
– А зачем голова?
– Кому зачем, а кому и вовсе не нужна – крыса мотнула головой куда-то в угол.
Володя прищурился и приглядевшись заметил в углу какой-то круглый предмет, размером с футбольный мяч. Подкатила тошнота и его чуть не вырвало.
– Он, он родимый. – успокаивающе пискнула крыса, проследив за его взглядом.
– Голубь? – в последней надежде также пискнул Володя.
– Ага. Голубь Махмадбекович.
– Зачем?
– Ну, дурак – протянула крыса
– Вот ты рыбу ешь?
– Ем – это прозвучало настолько обреченно, будто его прижали к стенке и он сознался в преступлении.
– Ну, вот. Что в рыбе самое вкусное?
– Не знаю.
– Голова! Голова – самое вкусное в рыбе! Ну, и во всех тварях тоже.
– И, что, вы их едите?
– Нет, плевательницы из них делаем. И, что значит Вы? Кто это Вы?
– Ну, там, не знаю крысы, вороны разные – смутился Володя.
– Запомни, ты такой же как все, и нечего тут понимаешь гламур разводить – крыса сделала движение хвостом, очень похожее на то, что в свое время делал дядя Володя, объясняя ему бессмысленность постижения наук и образования в целом.
– От нас с Галкой тебя отличает, лишь то, что ты дурак и невежа. Не хочешь есть голову, не ешь, никто заставлять не будет.
С этими словами крыса отвернулась, исчезла в темноте и где-то в углу раздалось тихое чавканье и шуршание лапок о что-то скользкое. Володя посмотрел в угол, оттуда на него смотрело грустное лицо Тимура Махмадбековича. Одна глазница была пуста. У Володи закатились глаза, и он снова свалился в обморок.
Когда он очнулся, крысы перед ним не было. В угол смотреть не хотелось, однако он будучи неверующим, зачем-то перекрестился и взглянул в угол. Голова пропала.
– Может это был сон? Точно сон! Говорящих крыс не бывает – решительно зачем-то в голос выкрикнул Володя.
Эхо отразилось по тоннелю, и он понял, что надо идти.
Глава третья. В которой мы узнаем, до чего низко может пасть человек из-за простой неточности в расчетах.
Если и существуют самые несчастные из несчастных, то Степан Матвеевич Буреляйло явно из их числа. Всего в один месяц может, а может даже и в более короткое время, с ним, добропорядочным патентованным инженером-метростроевцем и таким же, разве что, только не патентованным семьянином, случилось, то, что невозможно было представить ни ему, ни сослуживцам, ни даже пожелать его злейшему врагу Василию, проживающему с ним на одной лестничной клетке (надо заметить, что Василий, по мнению Степана Матвеевича – та еще сволочь и склочник). В один месяц от Степана Матвеевича ушла жена, его уволили с работы, он запил как последний забулдыга, да и вдобавок ко всему лишился квартиры, став бездомным. Но не это терзало без того разорванную в рваные клочья душу Степана Матвеевича. Итак, начнем по порядку.
Однажды, вернувшись домой со своей работы. А надо сказать, что работа у него была не только ответственная, но и высокооплачиваемая. Степан Матвеевич очень гордился своей работой, и заслуженно гордился. Бывало в гостях, или принимая оных, когда возникал спор по какому-либо вопросу к нему взывали как к арбитру, чье мнение единственно может разрешить этот спор. И после того как он выскажется, уже никто не сомневался, что то, что он сказал есть единственно верное и правильное. На работе было похоже. Когда он раздавал команды и распоряжения никто не смел ему прекословить. Даже начальство, когда что-либо, ну никак было не обосновать, например смету о расходах, брало его с собой на самый «верх», забрасывало его в нужный кабинет, как бросают должно быть козырную карту на стол, используя его как последний аргумент в своих корыстных целях.
Так вот, вернувшись как-то вечером к себе домой он не обнаружил приготовленного ужина. Вместо этого он обнаружил пропажу всех вещей жены, потом самой жены, и в добавок обнаружил на кухонном столе безобразную записку «Я тебя больше не люблю. Не ищи меня, я ушла к Василию».
Ушла, к Василию, не ищи. Степан Матвеевич был человек не глупый, чтобы не понять первое, второе. Однако, сопоставить первое и второе никак не мог, видно ума все таки не хватало. И он пошел к Василию, дабы все ж таки прояснить для себя всю эту дребедень.
Звонок в дверь прозвучал пронзительно, резануло не по ушам, прямо по сердцу. Степан Матвеевич, даже в это мгновение затрусил, и захотел уйти, не предчувствуя хорошего от встречи. Однако собрался с силами, и даже прикрикнул, правда тихонечко, так как в душе не любил скандалов.
– Открывай, скотина!
Слово «скотина» прозвучало, ну уж совсем тихо. Послышалось приближающиеся к двери шарканье тапочек и металлический скрежет открываемого замка, что отрезало ему дорогу к бегству. Последний раз оглянувшись в сторону собственной двери Степан Матвеевич уставился на высунувшуюся Васькину рожу. Василий что-то дожевывал и вопросительно глядел на скомканную фигуру перед собой.
– Здорово, Буреляйло! – нарушил затянувшееся молчание мерзкий сосед. Василию очень нравилось произносить фамилию Степана Матвеевича, делал это с припевом на «ляй», тем самым фамилия для него начинало отдавать какой-то цыганщиной, вокруг начинало пахнуть водкой, слышался пьяный женский смех, и хотелось пуститься в пляс и начинать творить глупости. Впрочем, умными поступками, как и мыслями, Вася не блистал с детства. Его даже за это изредка в этом юном возрасте родители стращали спецшколой для умственно отсталых, и немного чаще лупцевали сотоварищи. Коротко, Вася был дурак, но в отличие от большинства дураков он не притворялся умным, и потому слыл неплохим парнем, нравился некапризным женщинам и не вызывал раздражения у большинства мужчин.
Кстати, вот Вам и совет, мой уважаемый читатель. Если Вы чувствуете, что сваляли дурака – поменьше умничайте. Ведь все, что Вы дальше скажете, будет лишь умножением Вашей нечаянной дурости. Однако, давая этот совет, я безусловно уверен, что он Вам вряд ли понадобится. Ведь дураков из Вас – считанные единицы, хотя бы лишь потому что Вы взяли на себя труд читать этот текст.
– Жену позови. – насупился Степан Матвеевич.
– Так холост я, Степа. – приоткрывая пошире дверь и улыбку осклабился Вася.
Нет, всё-таки скотина. Скотина и есть.
– Дурака не валяй! Давай зови её.
– Покинула, так сказать, гнездо? Нет её у меня. – Растопырив руки и раскрывая настежь дверь, не выказывая особой печали по этому поводу, сказал Василий.
– А где же она?
– Ну, точно не у меня. Ты, это, давай заходи. У меня тут и выпить есть, и пожрать ещё осталось. – сказал он проталкивая в глотку содержимое своего рта.
Вася настойчиво стал затягивать Степана Матвеевича к себе в квартиру. Тот, будто загипнотизированный пошел вслед за хозяином.