Иллэя

– В первый раз ты говорил, что готов что-то сделать, проживая здесь, а теперь сказал про наше гостеприимство и какие-то затраты. Мы понимаем, что это что-то из твоего мира, но мы тебя совсем не поняли.

Они все вчетвером вопросительно на меня смотрели. Я догадался, что попал в ситуацию, а как теперь из неё выкручиваться не представлял. Я полез, сам того не ведая, со своим уставом в чужой монастырь. Надо было внимательнее читать книги по контактам, там как раз что-то было именно об этом.

– Милый, куда ты полез? Какие такие чужие книги? Что надо внимательней читать? У тебя такое обилие разных мыслей, что я не успеваю их всех понять.

Тут я сделал вторую свою ошибку. Я подошёл к ней, заглянул ей в глаза и сказал:

– Я должен обдумать, как вам объяснить то, понятия о чём у вас, судя по всему, нет. У нас на Земле люди не читают мыслей друг друга, мы лишь говорим друг с другом вслух, как я сейчас. А вот что сказать, мы сначала обдумываем, чтобы сказанное было правильным, не обидело и не причинило вреда ни собеседнику, ни себе. Поверь, мне очень сложно думать, одновременно думая, о чём думать.

Она округлила глаза, как делают люди, узнавшие, что два умножить на два будет пять, а не четыре.

– Ты хочешь сказать, что ты сначала думаешь одно, а потом говоришь другое?! Разве такое может быть? – она стояла, как пришибленная и растерянно смотрела на меня, а в её глазах наворачивались слёзы.

– Нет, погоди, – я взял её за плечи, а она еле заметным движением, попыталась выскользнуть, – да, подожди ты, – я чуть крепче схватил её, – я не желаю никого обманывать, тем более вас обижать, особенно тебя. Но за это короткое время произошло так много событий, что я совсем растерялся. Пойми, я из другого мира, с другими законами, традициями и чувствами. Хотя нет, чувства у нас абсолютно идентичны, и ты с моими к тебе внезапными, яркими чувствами тому доказательство. Мне просто надо привыкнуть к вашему миру, к вашей манере общаться. На это столь малого количества времени недостаточно. Ты сводишь меня с ума, я плохо соображаю, поэтому могу что-то сказать или сделать не так, как привычно в вашем мире. Прости меня, пожалуйста, за это! Но я не плохой человек, наверняка, не плохой. Нам с тобой лишь надо привыкнуть к нашему новому положению. Я обещаю, клянусь тебе, я приложу все усилия, чтобы не обидеть ни тебя, ни кого из твоих сородичей. Понимаешь меня?

Она смотрела на меня, а в её больших голубых озёрах уже блестели слёзы. Нет, не слёзы горя или отчаянья, она улыбалась. Я всё больше влюблялся в неё. Именно в тот самый момент я отчётливо для себя осознал, что эту богиню я не оставлю никогда и ни за что, не смогу и не захочу. Именно в тот самый момент будущее событие моего спасения на Землю, бывшее осязаемым, оформленным мысленно, вдруг растаяло во мраке грядущего. Моя цель, сущность моего прилёта сюда, мой прежний смысл жизни здесь улетучились бесследно. Теперь моя цель, мой смысл жизни, сама моя жизнь вот здесь, и я держал её за плечи. Она абсолютно всё поняла и плакала, глядя на меня. Я не сдержался и обнял её всей своей душой. Мне было безразлично, смотрят на нас или нет. Для меня существовала только она одна в целой Вселенной.

Они действительно смотрели на нас. Когда я это заметил, то увидел на лице её отца искреннюю радость. Выражение лиц старца Энта и парнишки Ини я уже не помню, но Эор меня удивил. По местным обычаям его дочь вышла замуж за первого встречного, тем более за пришельца, а он радуется. Воистину беззлобные люди!

Потом мы долго ещё беседовали все вместе. Я пояснил, что означал термин «оплатить», как можно деликатнее, понимая теперь, что они вообще не имеют товарно-денежных отношений. Внимательней всех слушал меня Энт и делал уточнения. Я на примерах ему популярно объяснил товарно-денежную экономику, начав с натурального обмена. Так моя первая и главная ошибка в контакте с инопланетной цивилизацией обрела смысл, форму и содержание. Эея, как я заметил, только транслировала мои объяснения, абсолютно не вникая в их смысл. Она смотрела на меня и явно любовалась мною. Я тоже много и пристально оценивающе посматривал на неё, не забывая приличия в беседе с моими гостями. Искренне восхищаясь этой иноземкой, я впервые в жизни начал чувствовать непреодолимую потребность видеть, слушать, общаться со своей любимой, как можно больше.

Через пару часов приехала повозка, запряжённая теми самыми крунчами, которых я видел с орбиты. Существа очень напоминающие лам, только раза в два длиннее, с белой нежной и пушистой шерстью. Эта парочка крунч фыркала, как лошади и строила мне глазки. Мне объяснили, что одежда делается из шерсти этих животных. Повозку привёз сын старца Энта, отец Ини Энт-средний. Мне в корабль погрузили провиант, объяснили, как и что готовить. Но Эея сказала, что будет готовить всё сама для меня. Я заметил взгляд её отца, который при этих словах стал немного печальным, но с оттенком неизбежности. Взяв за руку богиню, я отвёл её в сторону от всех:

– Милая, пожалуйста, давай сегодня ты поедешь к себе домой и позаботишься об отце.

Из беседы я уже знал, что она живёт одна с отцом, её мать покинула Иллэю и отправилась в царство Близнецов. Я прекрасно понял это иносказательное определение. Эея вздрогнула, почему-то виновато глянув мне в глаза, но согласилась. Позже я узнал, что она бедняжка разрывалась буквально на части между мной и отцом, не решаясь с кем оставаться.

– Я понимаю твой долг передо мной, который диктуют ваши традиции, – продолжил я, – но ни ты, ни я, ни, особенно, твой отец не были готовы к такой скоропалительной нашей связи. Ты сама сказала, что наша связь навсегда, так зачем же спешить? Я сам такого никогда не испытывал, в моём мире говорят, что разлукой проверяют чувства и предвкушают радость встречи. Но мы же сможем с тобой поболтать, и лучше узнать друг о друге. Расстояние же не помеха! – добавил я шутливо.

Мы все поужинали, еду нам всем приготовила Эея, я лишь помог справиться с кухонным оборудованием отсека для приёма пищи. Я чуть не проглотил язык, так было всё вкусно, хотя я приметил, в блюдах не было мяса в привычном нашем представлении. Еда была, как я понял, растительная, по питательным качествам сопоставима с мясом. До заката солнца оставалось ещё более четырёх часов. Я вызвался проводить их до границы селения, объяснив, что мне требуется исполнить долг гостеприимства. Я сослался на правила, принятые в моём мире, смекнув, что приверженность традициям особенно действуют на этих всё более и более становящихся мне симпатичными людей. Это был не обман, а дань уважения. Ещё я очень хотел размяться после многомесячного полёта и поразмыслить обо всём случившемся. Двадцать километров для меня молодого парня не дистанция, тем более, что гравитация значительно меньше. Каких-то три-четыре часа и я обратно вернусь к кораблю, пусть даже будет уже затемно. Я решился на такую прогулку после того, как меня уверили, что опасностей на планете для человека нет ни днём, ни ночью.

Мы ехали в селение на двух повозках. Семья Энтов ехала впереди, Эор правил нашей повозкой, мы с Эеей сидели сзади обнявшись. Несмотря на бурные события этого дня, на мои переживания, я был счастлив. Я ехал и мечтал, как я здесь смогу обосноваться с этой богиней, склонившей свою прелестную головку мне на плечо. Меня уже не смущало, что она может понимать мои мысли. Я чувствовал, что ей мои мечты приятны.

Ближе к концу поездки, которая длилась всего час, моя новоявленная супруга поведала мне, что надо остерегаться дурных мыслей, чтобы не быть наказанным Иллэей. Все жители планеты соблюдают эти простые правила, не умея даже помышлять о плохом или злом, как я понял её объяснения своим земным умом. Она сама не знает что это, а лишь кратко передала мне знания, которые ей дали в детстве родители и в школе. Но я её понял и очень доходчиво, вспоминая утреннее происшествие на берегу озера.

Уже расставаясь возле разрыва горной гряды, окружающей долину Энта, она спросила меня, умею ли я петь. Я ответил, что умею и люблю петь. Я обещал, что послушаю, как она поёт в следующий раз.

– Зачем ждать следующего раза, милый? Я буду петь и думать о тебе, а ты сможешь слышать меня везде.

На прощание я с трепещущим сердцем впервые поцеловал её в алые тёплые губы. Затем, я развернулся и быстро зашагал в сторону корабля, много раз оборачиваясь и вглядываясь в удаляющуюся повозку с моей богиней.

По пути к кораблю я мысленно болтал со своей красавицей о всякой чуши, рассказывал байки из своего прошлого, о путешествиях в другую колонию на краю Млечного Пути. При этом я старательно избегал упоминаний о жестокости, страданиях, обмане и прочей гадости из моего мира.

Я поинтересовался у своей красавицы, как они узнали о моём появлении. Ведь, как я понял за те долгие дни пребывания на орбите, по ночам жители планеты спят.

– Это я тебя увидела в небе между Близнецами, – появилось у меня в голове, пока я шагал в закатных лучах местного солнца по лесной дороге к себе на корабль, – я случайно проснулась посреди ночи и глянула в окно, восхитившись в очередной раз видом Близнецов. А может, это было не случайно? Милый, может быть Иллэя знала?

– О чём знала? – не поняв сначала мысли моей богини, спросил я.

– О тебе и обо мне. Иллэя всё знает и всем помогает. Я сейчас спою тебе об этом песню.

В голове всё тем же непостижимым образом словно зазвучала мелодия, но не так, как обычно мы слышим. Пока она пела, я решил для себя, что такие её слова являются проявлением набожности людей низкоразвитой цивилизации. Лишь им присуще обожествлять природу и объяснять непонятные явления божественным проведением. Однако даже тогда, шагая по вечернему лесу, я не совсем верил в собственные умозаключения. Утренние события на бережке не выходили у меня из головы. Это моё земное мышление, я из другого мира. Может мне стоит не спешить с выводами? Я мысленно, не совсем уверенно снова обратился к округе:

– Пожалуйста, не думай обо мне плохо. Если ты на самом деле существуешь, то помоги мне не навредить этим людям, особенно ей…

Мелкий песок и камушки шуршали под подошвами моих ботинок, разносясь эхом по лесу. Я вслушивался в округу, но ничего не замечал, никакой реакции на мои обращения. Лишь в голове моей лились чудесные мелодии, которыми осыпала меня Богиня-Эея.

Она пела мне разные песни, я сам пел ей песни, причём некоторые по нескольку раз, а она мне начинала подпевать. Обычно мы слышим чьё-то пение, как музыку ушами, воспринимаем и впечатляемся уже внутри. Когда же пела моя богиня, то у меня внутри сразу возникали чувства и эмоции, от спетого ей, но не услышанного мной. Однако я мог в точности воспроизвести голосом мелодию, которую спела моя красавица, и понять смысл слов песни. Это было столь необычно и увлекательно, что я не замечал времени и долгой дороги. Постепенно мой мозг начал наделять её мысли её же ангельским голосом. На самом закате солнца она мне спела очень красивую, но очень грустную песню. Тогда я и узнал подробности о произошедшем несчастье с её матерю. Посочувствовав ей, я рассказал, что сам сирота с пятнадцати иллэйских лет.

Обратный путь занял у меня больше, чем четыре часа, но этого времени я не заметил. Счастливые же часов не наблюдают. Уже в темноте, освещая себе путь фонариком, на восходе Близнецов я добрался до корабля уставший, но то была сладкая усталость. У меня было ощущение, что я весь вечер гулял с любимой девушкой и проводил её домой. Пожелав своей богине спокойной ночи, я услышал в ответ от неё пожелание спокойной длинной ночи и поднялся по трапу. Добравшись до своей каюты, я осознал, что являюсь неисправимым романтиком, коим до этой минуты себя никогда не считал. Я рухнул без сил на постель и заснул практически сразу.