Крещение Новгорода

– Верховный волхв Богомил, кто же. Обещает дружбу со мной и с волхвами, просил меня, чтобы оказал ему посильную помощь в борьбе с Добрыней.

– С Добрыней? – удивился Василий и злобно усмехнулся, – теперь они стали врагами? Хорошо, пусть поубивают друг друга.

– Это в тебе, мой крёстный брат, говорит отчаяние. А ведь Богомил протягивает и тебе руку дружбы. Теперь он хочет того же, что и ты, свободы для Новгорода, для дружины. Волхвы ещё с ним не говорили, боятся, не доверяют. Да и нет их в городе. Но если мы с тобой сейчас соберёмся и покажем свою силу, то потом колдун пойдёт нам навстречу.

– Что ты предлагаешь мне, Вольга? – сжимал кулаки Василий, – колдуны отца моего загубили, принесли его в жертву, как скот.

– Клевета, Вася. Я узнал, что не колдуны то были. И не по их приказу. То был чародей Вахрмей-собака. Оборотень, вождь белых волков. Он набрал уже целую армию упырей, при помощи которых пытается давить на колдунов. Ничем не брезгует, пёс. Его Добрыня тогда и уговорил принести эту грязную жертву. Тогда Вахрамей со своим кланом состоял в союзе чародеев, а теперь и союза больше нет, и чародейского войска. Так что руки наших колдунов здесь чисты.

– Столько лет, столько лет я думал, что это они, – поднялся на ноги Василий. – Симаргл тебя побери, Святослав. Я ведь им много зла причинил, и Угоняй теперь мой злейший враг. Мы дали слово друг другу встретится в поединке и сразится насмерть. А теперь ты предлагаешь мне стать с ним в один строй.

– Против Добрыни, против обращения Новгорода в христианскую веру. Как победим общего врага, тогда и отдашь ему долг чести. Сейчас же нужно выполнить свой долг перед дружиной.

– Дружина-то, поди, вся останется со Стояном, будет поддерживать Добрыню.

– Будет, но тайно будет на стороне Соловья. Добрыня здесь чужак, и христиане здесь чужаки, изгоним же их.

– А как же Костя Новоторжанин? Он мой брат, так же, как и твой.

– С Костей ничего не будет. Сдастся в плен, а потом мы его выручим. Давай же, Вася, решайся. Десять лет назад Добрыня уже устроил здесь крещение, нельзя, чтобы это повторилось. Новгород – это не уличная девка, чтобы каждые десять лет веру менять. Свергнем Добрыню, будем добиваться, чтобы мой отец, твой крёстный отец стал новым посадником. Я уже обговорил это с Угоняем, он не против. И тогда другая жизнь начнётся, тебя в дружину возьмут, кончатся твои мучения.

– Эх, Свят, Свят. Так и быть, друг, я с тобой. Но только сражаться я буду не под началом Чурилы, а сам, своим отрядом.

– Как скажешь.

И старые друзья пожали друг другу руки. Пришло время идти в бой, и на этот раз не в шутовском колпаке и длинной красной рубахе, а в настоящей кольчуге и в шлеме. Мастерские Бориса Вольги делали отменные кольчуги, несколько таких его сын принёс своему другу.

Нужно сказать, что Костя Новоторжанин, несмотря на все притеснения христиан со стороны язычников, в то лето чувствовал себя счастливым. Любимая жена Ольга недавно объявила ему, что ждёт ребёнка. Скоро Костя должен был стать отцом, и жизнь для него обрела теперь новый смысл. Когда в Новгороде начался переполох, будущий отец семейства стал готовиться к худшему, ни на мгновение не расставался с кинжалом и всегда одевал кольчугу, когда выходил из дому, всегда был на стороже. Ольга тревожилась за мужа, но он успокаивал её, мол, это так, на всякий случай. Однажды ночью в их дверь раздались настойчивые стуки. Ольга проснулась первой и принялась будить своего мужа. Костя, продирая глаза, спешно нацепил на себя кольчугу, взял кинжал и направился ко входу. Когда он открыл дверь, то увидел несколько знакомых лиц, укутанных в тёмное облачение. Когда они вошли, хозяин дома окончательно признал священников из клира отца Иоакима.

– Приветствуем тебя, Костя-богатырь, – поклонились они.

Костя не сразу понял, что опасность миновала, но поклонился в ответ, а гости уже заполнили его дом.

– Отец Иоаким с вами?

– Нет, он на подступах к городу, вместе с Добрыней, – отвечали миссионеры, – завтра, в пятницу, они будут здесь, не торжище, крестить народ.

– Их не пустят, – вымолвил Костя, – кто-то предупредил Богомила, что идёт Добрыня. Угоняй собрал ополчение.

– Значит, будет битва, – спокойно отвечали гости.

– Вы хотите, чтобы я вооружил верующих?

– Пришло время волхвам сдержать своё слово.

– Сдержать своё слово… погодите, – забеспокоился Костя, – но ведь пятница уже завтра, я не успею найти волхвов и предупредить их.

– Как знаешь, Костя-богатырь, но лучше поторопись, – отвечали миссионеры, направляясь к выходу.

– Как? Вы не останетесь?

– Ещё ко многим христианам мы должны зайти. Мы не покинем города, мы пришли сюда, чтобы нести людям слово Божье.

И с этими словами они покинули дом Новоторжанина. Все родные уже встали с постелей, но все понимали, что Косте нужно побыть одному, собраться с мыслями, и потому не беспокоили его. Нужно было действовать точно и быстро, а для этого нужно было иметь в голове чёткий план действий. Садко, надо идти к нему, предупредить его. Садко всё знает, он поможет. Но сейчас ночь, купец, наверняка, спит в служилой избе, и поднять его с постели, не разбудив других со двора Стояна, было невозможно. Нужно было действовать в одиночку и рассчитывать только на себя. Для начала Костя решил заглянуть в избу, где волхвы собрались в прошлый раз. Какой-то шанс был, что и сейчас там кого-то можно найти. И Новоторжанин надел поверх кольчуги кофтан, запихал в его складки кинжалы, подпоясался и покинул дом. Большое расстояние от своего дома до реки Волхов он прошёл на редкость быстро. В лунном свете водная гладь выглядела завораживающе, блестела и переливалась. Иногда в тихих водах Волхова бултыхалась какая-то рыба, да сверчки стрекотали в траве, а так, в городе было невероятно тихо, тысячи людей ещё спали, ни о чём не подозревая, даже собаки на лаяли. Трудно было представить, что завтра здесь поднимается невиданный шум, зазвенит сталь, раздадутся крики боли и снова польётся кровь, и окрасятся чистые речные воды красным цветом. «Бам, бам, бам», – раздавались эхом удары Кости по двери. Никто не открывал, видимо, и не было здесь никого. Но если здесь никого нет, то Костя и не знал, куда пойти ещё. В дом к Борису Вольге? Глупо и слишком рискованно.

– Кого там нечистая принесла? – послышалось вдруг за дверью.

– Костя Новоторжанин. С вестями от Иоакима.

Дверь отворилась, и Костя узнал волхва. Они были здесь. Святослав радостно встретил своего друга. Вместе с ним в избе было всего четыре чародея, но Родима среди них не было, хоть он-то и был нужен.

– Он ещё не в городе, – говорил Вольга, – где его искать, я не знаю.

– И что же делать? – разочарованно опускался на лавку Костя.

– Без него справимся, – отвечал один из волхвов, – у нас много знакомых, которые придут завтра на торжище, которые давно злы на Угоняя.

– И что же нам делать? – тревожился Костя.

– Передай миссионерам, – поднялся один из волхвов, – завтра мы будем с ними. Конечно, не в таком количестве, как хотелось бы, но, думаю, этого должно хватить. Всё зависит от того, сколько людей приведёт с собой Добрыня. Если столько же, сколько уходило с ним из Новгорода, то нам будет просто.

– Что ж, тогда прощайте, и до завтра, – поднялся с места Костя. Оба друга крепко обнялись. Впереди их ждал непростой день, и вряд ли им сегодня доведётся выспаться. До самого рассвета Костя расхаживал по городу, и, как взошло солнце, мужчины христианской веры стали собираться в храме Преображения. Настоятель храма забрался на колокольню. Когда придёт время, он должен был дать сигнал, и христиане по звону колокола должны были начать шествие на торжище. Никогда они ещё не были сплочены между собой так, как сейчас, никогда ещё не были так уверены в своей правде. Вскоре сам князь Добрыня сделает Новгород христианским, закончится время гонений и страданий, и восторжествует, наконец, христианская вера. Был уже обеденный час, торжище должно было быть уже переполнено, но торговцы куда-то запропастились, да и сам воевода не появлялся. Костя решил подняться на колокольню к настоятелю и лично взглянуть на происходящее. К его удивлению, торжище было почти пусто. Не было ни христиан, ни язычников, ни купцов с иноземным товаром. Лишь кое-где стояли торговые палатки, да в основном принадлежащие земским, приехавшим из окрестных сёл. Это был недобрый знак. Наверняка, торговцев предупредили и под страхом смерти запретили сегодня идти торговать. А, может, Новгород теперь так захотел свободы и независимости, что торговый люд как один ополчился против Добрыни. Христиане с трудом ещё удерживались внутри храма и вот-вот готовы были выйти и обнаружить своё присутствие. Но тут снаружи раздался голос тысяцкого Угоняя:

– Эй, христиане! Мы знаем, вы там, внутри. Сложите оружие и выходите. Мы знаем, что сегодня вы собирались воевать против нас. Хотели зайти с тылу. Но если вы сдадитесь, мы сохраним вам жизнь.

Костя сжал в руке кинжал. Они оказались в западне, их план провалился. Их предали, вероятнее всего, волхвы. Но Святослав? В это невозможно было поверить. Настоятель спустился с колокольни вниз.

– Я видел корабли на Волхове, – заговорил он, – наши, добрынинские. Они плывут, и их очень много. Господи, слава тебе!

– Странно, что Угоняй здесь, – заговорил Костя, – кто же будет биться с Добрыней? Неужели Чурила и Васька? Нет, быть такого не может, не будет Вася сражаться под началом Угоняя. Если ещё и он…. Вот что, братья. Мы должны продержаться здесь, во что бы то ни стало, продержаться, как можно дольше. Протянуть время.

– Куда уж дольше, Костя, пить охота, невмоготу уже.

– Выходи собака! – приказывал Угоняй, – а то сожгу вас вместе с вашим храмом.

– Не сожжёшь! – прокричал ему в ответ Костя, – пожарище на другие дома перекинется, полгорода сгорит из-за тебя.

– Ну, будь по-вашему, – отвечал Угоняй.

Костя вдруг проявил прежде невиданное для него упрямство и решил во что бы то ни стало не сдаваться в плен.

– Мы будем сражаться, будем биться, – говорил он своим братьям, – и многие из нас умрут. Если выйдем, попадём в окружение, и, если не будем сражаться, всё равно многих пленят. Нужно заставить их именно сражаться с нами, убивать и калечить нас. Пусть запачкаются в крови.

– Да ты никак с ума сошёл, Костя, – зароптали люди.

– Может, и сошёл, а, может, это на меня сошла благодать Божья. Только, братцы, смерти я теперь не боюсь. Я верю, что Бог не оставит нас в трудный миг, и, если увидит, как мы упорствуем, как умираем, но живыми не сдаёмся, он пошлёт нам спасение.

И все, кто были на тот момент в храме, вдруг перестали роптать и прониклись верой того, кто недавно узнал, что станет отцом, а уже сегодня приносил себя в жертву. Нет, они не сдадутся, они удивят своих врагов своей стойкостью, выставят свои страдания на показ, заставят стать палачами тех, кто собирается всего лишь их пленить. Пусть другие увидят их боль, их презрение к боли, к телу и всему мирскому, и тогда, даже если Добрыня проиграет, даже если Новгород не будет крещён, он всё равно станет христианским. А ополченцы Угоняя на время притихли, видимо, рассчитывая взять христиан измором. Но вскоре по стенам раздались стуки металлических инструментов. Настоятель в священном ужасе выглядывал наружу. Ополченцы Угоняя с молотами и топорами подступились к зданию храма Преображения и вытаскивали из него брёвна. Волхвы сейчас очень помогли бы христианам, но от них не было никаких вестей, да и вероятнее всего, они тоже были замешаны в том, что происходило у храма. И всё же Костя не терял надежды, что Бог придёт к ним на помощь. Вот с деревянным скрипом и дружным криком ополченцы вырвали первое бревно из храмовой стены. Новоторжанин с замиранием сердца смотрел на то, что происходит на Волхове. Корабли уже причаливали, и ратники уже заполнили побережье Славенского конца. Посадник Стоян с дружиной вышел вперёд и поклонился человеку в кольчуге и шлеме, фигурой напоминавшего воеводу Добрыню. Появились и люди в рясах, среди которых Костя лишь угадывал своих ночных гостей. Новгородское торжище быстро взяли в окружение, и всех, кто были там, принялись насильно обращать в христианскую веру. Костя на радостях перекрестился, но тут в Людином конце показалась какая-то вооружённая толпа. Мужики с топорами и дубинами заполнили всё противоположное побережье. Одни шли в простых одеяниях, другие – в кольчугах. Сомнений не было, что первые – это люди Чурилы, а вторые – люди Василия Буслаева. Неужели и он пошёл против истинной веры? Теперь уже Костя отчаялся, схватил себя за волосы и зарычал как дикий зверь. Благо, что никто не обратил на это внимание. В следующее мгновение Костя с кинжалами в руках направился к дыре в стене храма, которая разрослась уже до немалых размеров. Отсюда можно было увидеть Угоняя, восседающего на красивом жеребце, в кольчуге и шлеме, с копьём в руке.