Иуды России

Кажется, в яблочко. Очень похоже как на Разина, так и на Пугачёва. Видимо, оба страдали одной хворобой. Фабрициус вспоминал, что «если кто-либо не сразу выполнял его приказ… то этот изверг (Разин, – С.С.-П.) впадал в такую ярость, что казалось, он одержим. Он срывал шапку с головы, бросал её оземь и топтал ногами, выхватывал из-за пояса саблю, швырял её к ногам окружающих и вопил во все горло: „Не буду я больше вашим атаманом, ищите себе другого“. После чего все падали ему в ноги» (Записки иностранцев о восстании Степана Разина. Ленинград, 1968. т.1).

Истеричностью отличались и многие поступки Пугачёва. Как вспоминали современники, он нередко впадал в неистовство – не щадил людей, приказывал крушить барские хоромы, грабить храмы. В спокойном состоянии Емельян Пугачёв мог быть даже сентиментален: как-то даже всплакнул вместе с одним дворянином над его повешенными сыновьями.

Если это была болезнь, то она обернулась страшными жертвами. Александр Пушкин в «Истории Пугачёвского бунта» поименно перечисляет сотни дворянских семейств, нашедших гибель от его руки. В присутствии Пугачёва постоянно кого-то вешали. Если же дворянин был замечен в жестокости по отношению к своим крестьянам, то его смерть была ужасно мучительной. Одному генералу (фамилию его поэт, чтобы не травмировать генеральских потомков, не называет), вначале «отесали» бока, «а когда он упал, обливаясь кровью, забили в рот кол» (Пушкин А. С. История Пугачёва. Собрание сочинений в 10-ти томах. Москва, издательство «Художественная литература», 1976, т. 7).

Илецкий городок, на который напал Емельян Пугачёв со своим войском, самоотверженно оборонялся. Самозванец потребовал от коменданта крепости Портнова немедленной капитуляции. Портнов ответил отказом. Пугачёв послал в гарнизон подмётные письма. Рядовые казаки взбунтовались. Портнова и других офицеров повесили. Такая же судьба постигла коменданта соседней крепости Рассыпная секунд-майора Веловского и его жену (Государственный архив Оренбургской области – ГАОО).

Кровавая оргия была устроена в крепости Ниижне-Озёрской. Коменданта Харлова подвергли страшным издевательствам. С тестя Харлова, Елагина, коменданта другой крепости, содрали кожу живьём, а из его жены сделали гуляш (там же).

Перечень злодеяний вспыльчивого Пугачёва можно продолжать бесконечно. Он любил сжигать людей «пятерить» их, то есть, сначала отрубать конечности, а напоследок – голову. Однако на первом же допросе заявил, что его напрасно обвиняют в бесчинствах – смертные приговоры он выносил под давлением своих сообщников. А убивал и грабил потому, что хотел «быть убиту на войне» (Рапорт начальника отделенной секретной комиссии Яицкого городка капитан-поручика С. И. Маврина начальнику секретных комиссий генерал-майору П.В.Потёмкину от 15 сентября 1774 года, РГАДА).

Странная логика, в которой логики нет ни грамма.

Странна и судьба Никиты Савинича (1732—1773) – офицера гарнизона Рассыпной крепости, капитана. Во всех энциклопедических словарях говорится о том, что смоленский дворянин был казнён вместе с комендантом крепости И. Ф. Веловским, казачьим атаманом А. М. Орловым, офицерами и священником. Об этом же писал и Р.В.Овчинников в книге «За пушкинской строкой», изданной в Челябинске в 1988 году.

Однако А. С. Пушкин в «Истории Пугачева поселяет Савинича в Заинске (городе на современной территории Республики Татарстан). О сдаче этого города поэт рассказывал так: «70-летний комендант капитан Мертвецов принял с честью шайку разбойников, сдав им начальство над городом. Вместе с Мертвецовым в январе 1774 года в Заинске находились отставные офицеры капитан Савинич и секунд-майор Лопатин (из польских шляхтичей)» (Пушкин А. С. История Пугачёва. Собрание сочинений в 10-ти томах. Москва, издательство «Художественная литература», 1976, т. 7).

Есть упоминания о Савиниче и в материалах следствия о восстании Е.И.Пугачёва. Ему, как Мертвецову и Лопатину, вменялось в вину не только то, что они «впустили атамана мятежников Нагайбака Хасанова в город, но и выпили с ним, когда он провозгласил тост «За здравие императора Петра III» (РГАДА).

Имя Савинича в материалах следствия не называтся. Но есть совпадения. Оба Савинича были из Смоленска, оба – из шлятичей, оба – капитаны. Только история умалчивает о возрасте Савинича из Рассыпной, Савинич из Заинска умер в тюрьме, Лопатин тоже. Смертный приговор вынесли одному Мертвецову (там же). Не пострадал, как ни странно, только Нагайбак Хасанов. Он спокойно жил в своей татарской деревне. По-видимому, про него просто забыли.

Конечно, в жизни случается многое. Вполне допустимо, что Савинич из Рассыпной и Савинич из Заинска были просто однофамильцами. Но могло быть и другое. Судебные писари, похоже, где-то ошиблись, в результате чего появились двойники под одной фамилией, имеющие к тому же совпадения в биографических данных.

3. КАЗАЛОСЬ БЫ, ПРЕДАННЫЕ ЛЮДИ

Петру I изменяли многие. И, казалось бы, преданные ему люди, и любимые женщины. В частности, Анна Монс. Сосланная в монастырь его первая супруга Евдокия Лопухина вступила в связь с приехавшим в Суздаль для проведения рекрутского набора майором Степаном Глебовым (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%BB%D0%B5%D0%B1%D0%BE%D0%B2,_%D0%A1%D1%82%D0%B5%D0%BF%D0%B0%D0%BD_%D0%91%D0%BE%D0%B3%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87).

Царю, конечно же, донесли. Глебова взяли под стражу. Он во всём признался. Лопухина тоже. Но Глебова обвиняли ещё и в заговоре против государя. Он был посажен на кол и, прежде чем умереть, мучался 14 часов. Евдокию заставили присутствовать при казни и не давали закрывать глаза и отворачиваться. В сочувствии к Евдокии были обвинены монахи и монахини суздальских монастырей. Начались казни…

Евдокию перевели из Суздаля сначала в Александровский Успенский монастырь (ныне – в городе Александрове Владимирской области), а затем на Ладогу, тоже в Успенский монастырь. Здесь 7 лет жила она под строгим надзором вплоть до кончины своего бывшего мужа-садиста. Но и потом не было никаких послаблений. Евдокия представляла вполне реальную угрозу для императриц Екатерины I и Анны Иоанновны, чьи права на российский престол были весьма сомнительны.

Пётр I подозревал в измене и вторую жену, императрицу Екатерину I. Подозрения, видимо, были не беспочвенны. Император повелел казнить камердинера Екатерины Виллима Монса.

Анна Монс (? -1714) (https://ru.wikipedia.org/wiki/1704_%D0%B3%D0%BE%D0%B4) родилась и жила в Немецкой слободе под Москвой. Младшая дочь немецкого уроженца, золотых дел мастера (по другим известиям – виноторговца) Иоганна Георга Монса.

Анна познакомилась с царём около 1690 года при содействии Лефорта. По мнению некоторых исследователей, до того, как она стала фавориткой Петра в 1692, Монс состояла в связи с Лефортом. (Сам царь также был в связи с её подругой Еленой Фадемрех). Портретов Анны Монс не сохранилось, современники отмечали её редкостную красоту.

Государь очень был к ней привязан и не только сослал свою жену Евдокию в Суздальский Покровский монастырь, но и думал жениться на Монс. Царь щедро одаривал её подарками, платил Анне и её матери ежегодный пансион в 708 руб., а в январе 1703 пожаловал ей в качестве вотчины часть Дудинской волости в Козельском уезде. Анна была заботливой хозяйкой, много занималась посадками и взращиванием урожаев, её называют «первой идейной дачницей на Руси» (Лебедева О. Пётр I в любовной паутине. Женский Петербург, №07 (21), июль 2004).

С 1703 года Пётр стал открыто жить с Анной в её доме. Крестив ребёнка датского посланника, он попросил, чтобы она была крестной матерью.

Сохранились письма Анны к Петру I, которые она писала на немецком, реже – голландском языке (русские письма под диктовку писал секретарь). Однако в этих письмах нет ни одного слова о любви. Государь несколько раз это замечал и поэтому её оставил, хотя и с очень большим сожалением. В 1704 году Анна Монс подверглась строгому домашнему аресту. Лишь в апреле 1706 года ей было дозволено посещать лютеранскую церковь (государь «дал позволение Монше и ея сестре Балкше в кирху ездить», РГАДА). Тогда же Анна была обвинена в ворожбе, направленной на возвращение к ней государя; было арестовано до 30 человек; дом был конфискован в казну, движимое имущество и драгоценности оставлены (дело было прекращено в 1707году).

Её спасли лишь заступничество прусского посланника Георга-Иоанна фон Кейзерлинга и свадьба с ним. Свадьба состоялась 18 июня (29) июня 1711 года, но вскоре после этогоКейзерлинг скоропостижно скончался по неизвестной причине, оставив вдову в Москве. На протяжении трёх лет она вела тяжбу за курляндское имение мужа и вещи, находившиеся при нём со старшим братом покойного – ландмаршалом прусского двора. В марте 1714 года тяжба завершилась в её пользу; Анна возвратила себе собственные вещи, в том числе портрет Петра с алмазами, и даже добилась записи на себя курляндского имения супруга.

15 (26) августа 1714 года Анна Монс умерла от скоротечной чахотки (Википедия).

А кем доводился императору Тихон Стрешнев (1644 (https://ru.wikipedia.org/wiki/1644)-1719 (https://ru.wikipedia.org/wiki/1719)) – боярин (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BE%D1%8F%D1%80%D0%B8%D0%BD), первый Московский губернатор (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D1%80%D0%B0%D0%B4%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D1%87%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B8_%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%B2%D1%8B)? В качестве дядьки Петра он заведовал покупкой и починкой игрушек, заказывал одежду и распоряжался, в какие дни и что именно из одежды подавать в царские хоромы. Принимая живое участие в домашней жизни юного царя, в его ученье и забавах, он держался в стороне от политической деятельности. В 1688 году пожалован в бояре.

Если верить свидетельству Б. И. Куракина, выбор Евдокии Лопухиной в жёны царя был сделан Натальей Кирилловной по совету Стрешнева, и царь будто бы впоследствии не мог ему этого простить. По крайней мере, известно, что именно Стрешнева царица Евдокия просила заступиться за неё после разрыва с мужем.

С 1689 года Стрешнев возглавил Разрядный приказ. 10 (20) марта 1697 года Пётр I, отправляясь в составе Великого посольства в заграничное путешествие, вверил ему, вместе с князем Ромодановским, управление страной. В этом же году в ведение Т. Н. Стрешнева перешёл приказ Большого Дворца. Во время московского пожара 1698 года он был в числе тех, кто эвакуировал святыни из Успенского собора Кремля. В 1699 году активно участвовал в розыске и казнях взбунтовавшихся стрельцов.

Пётр часто называл Стрешнева «святым отцом». Собственноручно обрезая бороды боярам, царь пощадил Стрешнева за его «испытанную преданность». В 1718 году «святой отец» участвовал в суде над царевичем Алексеем и в числе других подписал ему смертный приговор.

В «Записках князя Петра Долгорукова», изданных на русском языке, говорится, что «Боярин Тихон Никитич Стрешнев был одним из любовников царицы Натальи Нарышкиной и отцом Петра I. Во время суда над стрельцами они, не стесняясь, говорили об этом и добавляли: «Посмотрите на детей царя Алексея от первого брака; все они золотушные, все покрыты прыщами, даже царевна Софья, самая здоровая из всех; тогда как оба дитяти царицы Нарышкиной, Пётр и Наталья, сильные, крепкие, пышут здоровьем» (Записки князя Петра Долгорукова. Москва, издательство «Молодая гвардия», 1987).

Далее в «Записках…» приводился такой случай: «Однажды при дворе, после изрядно обильной трапезы, Пётр I, указав на графа Ивана Мусина-Пушкина, воскликнул: «Этот хоть знает, что он – сын моего отца, а я вот не знаю точно, чей я сын!». Встав из-за стола, царь направился к сидевшему там же Стрешневу. «Тихон Никитыч, скажи мне правду: ты мой отец?»

Испуганный Стрешнев молчал. Пётр I, сильно пьяный, схватил его за ворот, встряхнул и закричал: «Отвечай или я задушу тебя!»

И Стрешнев изрёк: «Государь, не знаю по правде, что и сказать тебе: я ведь не один был…»

Пётр, закрыв лицо руками, выбежал из комнаты…» (Там же).

Вполне вероятно, что эти слухи о Тихоне Стрешневе, как об истинном отце Петра Алексеевича, распускала царевна Софья.

Насколько эти легенды, слухи и сплетни соответствуют действительности, мы уже никогда не узнаем.

Пётр и Мазепа

Но больше всего Петру I насолил Мазепа.

Иван Мазепа был гетманом. Пользовался полным и совершенно необъяснимым доверием Петра I. Царь не верил доносам, хотя они отражали истинную сущность поступков гетмана, помнил, что Мазепа ещё в 1705 году доказал якобы свою верность России, выдав засланного Станиславом Лешинским шпиона Франтишека Вольского. Но верность эта была показушной. Надо было кем-то жертвовать.

Раньше близость к польскому королю Яну Казимиру позволила Мазепе получить образование: он учился в Голландии, Италии, Германии и Франции, свободно владел русским, польским, татарским языками и латынью. Знал он также итальянский, немецкий и французский языки. Много читал, имел прекрасную библиотеку.

Но жизнь православного Мазепы при католическом дворе Яна Казимира была довольно сложной. Мазепа уехал в имение своей матери на Волынь якобы из-за интрижки с женой помещика Фальбовского. Тот, согласно легенде, привязал Мазепу к коню и пустил его вскачь среди зарослей дикого шиповника и терновника.

В июне 1674 года Мазепа бы отправлен посланником в Крымское ханство и Турцию. Делегация везла султану 15 левобережных казаков в качестве невольников-заложников. По дороге в Константинополь отряд был перехвачен запорожскими казаками. Они хотели убить Мазепу, но затем переправили его левобережному гетману Самойловичу. Тот отреагировал своеобразно. Он поручил Мазепе воспитание своих детей.

В правление Софьи власть в Левобережной Украине фактически находилась в руках её фаворита Василия Голицына. Мазепа снискал его расположение, а после падения Самойловича был избран гетманом. Самойловича сослали в Сибирь, сына его, Григория, казнили. Видимо, какую-то роль сыграл в этом и Мазепа. Он был мастер интриги.

Н. И. Костомаров так писал о нём: «В нравственных правилах Ивана Степановича смолоду укоренилась черта, что он, замечая упадок той силы, на которую прежде опирался, не затруднялся никакими ощущениями и побуждениями, чтобы не содействовать вреду падающей прежде благодетельной для него силы. Измена своим благодетелям не раз уже выказывалась в его жизни. Так он изменил Польше, перешедши к заклятому её врагу Дорошенку; так он покинул Дорошенка, как только увидал, что власть его колеблется; так, и ещё беззастенчивее, поступил он с Самойловичем, пригревшим его и поднявшим его на высоту старшинского звания. Так же поступал он теперь со своим величайшим благодетелем, перед которым ещё недавно льстил и унижался» (Костомаров, Н. И. Мазепа. Москва, издательство «Терра», 2004).

Костомаров, разумеется, имел в виду Петра I.

С 1689 года российский император получал на Мазепу доносы, говорившие о его измене. Пётр доносам верить не хотел; доносчиков наказывали, а доверие царя к гетману только возрастало. Так продолжалось и в июле 1704 года, когда. Мазепа сам перешёл в наступление – обвинил Фастовского полковника Семёна Палия в измене (Фастов – город в Киевской области). Палий был отправлен в Москву, а оттуда сослан в Тобольск.

1706 год был годом политических неудач Российского государства: польский король Август II был вынужден отказаться от престола. Несмотря на победу в сражении под Калишем (город в Польше), Россия осталась в войне со Швецией в одиночестве. В этих обстоятельствах Мазепа вступил в тайные переговоры с новым польским королём Станиславом Лещинским, ставленником Карла XII. Договорились так: Мазепа предоставляет шведам зимние квартиры, продовольствие и фураж и пытается склонить на сторону Карла запорожских и донских казаков, а также калмыцкого хана. Пётр I об этом не знал, так как после казни Василия Кочубея и Ивана Искры жаловаться на Мазепу запорожцы опасались.

Осенью 1708 года царь Пётр пригласил Мазепу присоединиться с казаками к русским войскам под Стародубом (город в Брянской области). Мазепа медлил, ссылаясь на свои болезни и смуты в Малороссии. В то же время он совещался со старшинами, примкнувшими к нему, и вёл переговоры с Карлом и переписку с Меншиковым. Меншиков решил навестить якобы больного Мазепу. Опасаясь разоблачения, Мазепа с гетманской казной бежал в конце октября с левого берега Десны к Карлу. С ним было всего полторы тысячи казаков. Из шведского лагеря гетман написал письмо Скоропадскому. в то время Стародубскому полковнику, разъясняя причины своего перехода и приглашая старшину и казаков последовать его примеру. К шведам, кроме отряда Мазепы, позднее присоединилась часть запорожского войска – тоже около 1500 человек.

Пётр I был вне себя. Он отдал приказание князю Меншикову двинуть из Киева в Запорожскую Сечь три полка русских войск под командованием полковника Яковлева, и 11 (22 мая) 1709 года Сечь была полностью разрушена. Были взяты в плен кошевой атаман, войсковой судья, 26 куренных атаманов, 250 казаков. Из того числа 5 человек умерли от пыток, 156 атаманов и казаков казнено, причём несколько человек были повешены на плотах, и эти плоты пущены были вниз по Днепру – на страх другим.

Карлу XII Мазепа обещал зимовку в городе Батурине – резиденции гетмана. Там были значительные запасы провианта, много пушек, имелся хорошо подготовленный и преданный Мазепе гарнизон, Но планам Мазепы и Карла помешали войска Меншикова, взявшие крепость и все припасы в ней. Батурин был разорён, а гарнизон наёмников уничтожен.

Шведам пришлось выйти из тёплых хат на лютый мороз. Более ста шведских солдат отморозили себе руки и ноги, несколько десятков погибло.