Иуды России

Были и предатели из-за собственной глупости. Григорий Гольденберг (1855—1880) родился в Бердичеве в еврейской семье. В 1865 году семья перебралась в Киев. В 1874 году Гольденберг приехал в Петербург, где стал работать слесарем. В начале 1876 года арестован за связи с народниками и выслан в Киев. Летом 1876 года познакомился с А. Михайловым. Участвовал в «хождении в народ». В конце февраля 1878 года арестован за покушение на товарища прокурора Михаила Котляревского. И хотя выяснилось, что в этом он не замешан, как лицо политически неблагонадежное и имевшее «вредное влияние» на студенчество, по распоряжению киевского генерал-губернатора Михаила Черткова Гольденберг был выслан в Архангельскую губернию, откуда бежал, В Харькове принял участие в убийстве губернатора князя Д. Н. Кророткина. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%80%D0%BE%D0%BF%D0%BE%D1%82%D0%BA%D0%B8%D0%BD,_%D0%94%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B9_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87)

Арестован на станции Елисаветград (ныне город Кропивницкий) 14 (28) ноября 1879 года. У него было в чемодане 24 килограмма динамита. На допросах заявил о своей принадлежности к революционной организации и отказался от дачи каких-либо показаний. Но в камеру к нему подсадили опытного провокатора – Фёдора Курицына, и Гольденберг поведал ему о своём участии в убийстве Кропоткина и о железнодорожных подкопах. В апреле 1880 года дал более подробные показания о 143 народовольцах. Однако вскоре впал в отчаянье и, не выдержав мук совести, повесился.

Но таких совестливых, как Гольденберг было мало. Фёдор Курицын (1853—1906) в 1874 году, будучи студентом Харьковского ветеринарного института, примкнул к революционному кружка. С 20 сентября 1874 года находился под жандармским надзором в Харькове. С 19 февраля 1876 года, скрывался на юге России. Арестован 1 (13) апреля 1877 года в Николаеве. Был заключён в Одесский тюремный замок, активно стал сотрудничать с жандармами против своих бывших товарищей. В декабре 1879 года подал прошение о помиловании, в январе 1880 года был выпущен на свободу, продолжил учёбу, в 1882 году получил звание ветеринарного врача. Работал в Саратовской губернии. Убит эсерами 18 сентября (1 октября) 1906 года.

Иван Окладский (1859—1929) работал слесарем. С малых лет попал в среду революционеров. Ещё подростком участвовал в деятельности Южно-российского союза рабочих в Одессе.

В сентябре 1879 года жил в Харькове, встретился там с А.И.Желябовым и был приглашён участвовать в покушении под Александровском. Летом 1880 года был задействован в попытке покушения на императора под Каменным мостом в Санкт-Петербурге.

Его арестовали, и он стал предателем. О нём подробнее будет идти речь ниже.

Убийцей предателей называли Андрея Преснякова (1856 (https://ru.wikipedia.org/wiki/1856)-1880 (https://ru.wikipedia.org/wiki/1880_%D0%B3%D0%BE%D0%B4)),. Он был студентом Петербургского учительского института. В 1875 году учёбу бросил. Работал слесарем на заводе Голубева в Петербурге. Там начал свою революционную деятельность. Вместе со Степаном Халтуриным участвовал в создании рабочих кружков в столице. В 1877 году убил осведомителя Департамента полиции Н. А. Шарашкина.

Арестован в Петербурге 4 октября 1877 года. 17 апреля 1878 года бежал из Коломенской полицейской части. А. Хотинский с кастетом в руках вместе с А. Квятковским и, вероятно, А. Михайловым отбили Преснякова у жандармов и умчали на знаменитом Варваре – «революционном коне», который в 1876 году увез из тюремного госпиталя Петра Кропоткина, а в 1877 году – бежавшего из тюрьмы В. С. Ивановского. Укрывала Преснякова после побега Александра Константиновна Семенская в своем имении Тургановичи неподалёку от города Барановичи. После этого он уехал за границу.

В марте 1879 года вернулся в Россию, присоединился к народовольцам. 3 февраля 1880 года убил А. Я. Жаркова, выдавшего нелегальную типографию. Вот что писала по этому поводу член «Народной Воли» Валентина Дмитриева: «Андрей убил Жаркова, который бывал в нашей саратовской компании. Об этом факте он рассказывал совершенно хладнокровно, нисколько не волнуясь, как будто речь шла о самом обыкновенном деле, и только глаза чуть-чуть поблескивали. Убил он его на Неве, в глухом месте, где-то около Охты; пригласил для важных переговоров, а когда убедился, что за ними никто не следит, взял Жаркова за шиворот и объявил ему, что предательство его обнаружено, и что партией он приговорен к смерти. Маленький, хилый Жарков даже не сопротивлялся; он молча выслушал приговор и молча покорился своей участи. Застрелив его, Пресняков спокойно удалился, и только через несколько дней труп Жаркова был найден на льду Невы.

Признаюсь, этот рассказ произвел на меня жуткое впечатление, и я спросила Преснякова:

– Неужели вы не чувствовали никакой жалости, когда стреляли в Жаркова?

Пресняков пожал плечами.

– Причём тут жалость? Ведь убиваем же мы вредных животных, а шпион – это самое вредное животное в мире. Вы подумайте, сколько зла наделал бы этот Жарков, если бы остался жив, сколько народу из-за него пропало бы в тюрьмах, на виселице, на каторге. Нет, тут уж не до жалости; тут одно: либо он, либо мы» (Дмитриева В. И. Так было. Воронеж, Центр духовного возрождения Чернозёмного края, 2015).

24 июля (5 августа) 1880 года Преснякова арестовали. При аресте оказал вооружённое сопротивление. Он был приговорён к смертной казни. Вместе с Александром Квятковским повешен 4 (16) ноября 1880 года в Петропавловской крепости.

Из последнего письма Андлрея Преснякова: «Деньги нужны не мне, а моей матери, Елене Ивановне. И она, и жена очень бедны. Если вместо виселицы меня пошлют на каторгу, то я бы попросил вольных товарищей …буде смогут, то пусть пристроют одного из моих братишек (положение моей матери и братишек крайне печально, так как недавно умер отец, жалованием которого они жили – а благоприобретенного-то не имеется – я чувствую в отношении их угрызение совести – во мне они все же потеряли поддержку)…

Меня выдал рабочий Смирнов Яков; положительно я утверждать этого не могу, но предполагаю и вывожу из разных мелких улик; рожа при встрече со мной побледнела у него, свидание назначил по самому пустому предлогу, всегда следил за собой и знал в лицо следивших за ним, а тут привёл так, чтобы я не мог уйти ни в одну из сторон, а на дознании мне было рассказано всё, что я говорил, делал, как встречался и с кем встречался из рабочих Васильевского острова; кроме его показать так никто не мог…

В заключение я выскажу свое желание, чтобы товарищи в случае казни кого-нибудь из нас или нескольких – ответили, как следует, врагам, только без пролития посторонней невинной крови. Участи каторжан много не повредит… Моральное мое состояние во время предварительного ареста было скверно, вследствие убийства дурака, подставившего свое брюхо вместо шпионского»