Последний отзыв
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Первая Мировая. Война между Реальностями
Серия
Год написания книги
2016
Теги
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Первая Мировая. Война между Реальностями
Сергей Борисович Переслегин
Война и мы
Новая книга от автора бестселлеров «Вторая Мировая. Война между Реальностями» и «Тихоокеанская премьера» – это не просто историческое расследование, больше, чем путеводитель по лабиринтам исторических альтернатив. Это разгадка величайшего «кроссворда» XX века, открытие тайных смыслов и скрытой логики в, казалось бы, самой нелогичной и парадоксальной войне. «К Первой Мировой готовились десятилетиями, она, без всякого сомнения, стала самой ожидаемой и самой спланированной войной в истории. При этом она разразилась совершенно неожиданно, и оказалось, что к ней никто не готов. Война мыслилась как быстрая, подобная удару молнии, – но затянулась сверх всяких разумных пределов, поставив воющие государства на край гибели. Армии Первой Мировой уникальны по сочетанию умных и образованных офицеров, талантливейших генералов и отважных до полной потери инстинкта самосохранения солдат. Но ошеломляющая красота стратегических решений и оперативных планов вылилась в многолетний кошмар позиционной войны, миллионы жертв без всякого смысла и толку, чудовищное истощение воюющих стран и разрушение социальной ткани. «Крах такой, что короны дюжинами валяются по мостовой»…»
Сергей Переслегин
Первая Мировая. Война между Реальностями
Ни доски, ни фигур не потребуется вам для разыгрывания партий, помещенных в этом разделе. Достаточно иметь перед собой журнал: здесь приводятся позиции, возникшие в партии после каждых 3–4 ходов, и вы сможете изучать партии в условиях, когда вообще затруднительно разложить доску и расставить фигуры, а карманных шахмат у вас нет. Кроме таких удобств, анализ партий по промежуточным позициям весьма полезен; это своеобразная тренировка воображения, внимания, умения сосредоточиваться.
Ну а в чисто шахматном плане разбор партий без доски, конечно, отличное упражнение для шахматистов. Ведь играя с партнером, каждому приходится просчитывать различные варианты, разумеется, мысленно и часто не из 3–4 ходов, а даже из 10–15.
Раздел «Шахматы без шахмат» журнала «Наука и жизнь», 1970-е годы
© Переслегин С., 2016
© ООО «Яуза-каталог», 2016
Введение
По своему значению для европейской и мировой истории Первая мировая война сравнима с Тридцатилетней, если не с Троянской. Ее влияние на политику, экономику, социальную психологию, культуру, национальные идентичности, даже на мифологию и архетипические структуры, ощущается до сих пор, и вряд ли будет изжито в XXI или XXII столетиях. При этом, несмотря на огромное количество специальной и художественной литературы, Первая мировая война не вполне освоена европейской цивилизацией, не отрефлектирована, не понята.
«Я предпочитаю мертвую историю. Мертвая история записана чернилами, а та, что во плоти, – пишется кровью».[1 - Дж. Мартин. «Песнь льда и пламени».] Но великая война 1914–1918 гг. все еще остается фактором современной политики: ей посвящают свои речи государственные деятели, о ней говорят в новостных программах, пишут в популярных журналах. Как и сто лет назад, интеллигенция стран-участниц войны защищает позицию своего отечества с последовательностью, заслуживающей лучшего применения.
Летний политический кризис 2014 года, связанный с гибелью малайзийского «Боинга-777» над Донецком, не только обозреватели, но и публика сравнивали с событиями в Сараево. Впрочем, неделю спустя и о «Боинге», и об эрцгерцоге все уже забыли…
Сравнения поучительны, и корни сегодняшних событий в самом деле уходят глубоко: может быть, даже дальше Первой мировой войны. Но сравнения всегда демонстрируют прошлое в кривом зеркале настоящего.
Великой войне не повезло с историографией. Сразу по ее окончании произошедшие события были слишком близки и болезненны. Центральные державы проиграли войну, их политики и военачальники нуждались в самооправдании, а не в поиске истины. Тем более генералы-победители не были заинтересованы в анализе своих ошибок, а руководство Антанты – в объективном расследовании происхождения войны.
Обычно подобные табу снимаются следующим поколением, но в следующем поколении случилась своя война. Понятно, что Первую мировую войну – сознательно или бессознательно – анализировали с позиций Второй. Между тем Вторая мировая война является не только продолжением первой, но и одновременно ее отрицанием.
Советскому Союзу на первом этапе повезло больше: он не был в лагере проигравших, а смена политической элиты сняла статус «неприкасаемых» с русских политиков и военачальников. Зато советские военные аналитики практически не имели доступа к западным первоисточникам, что резко сужало их документальную базу. Да и обязательный классовый подход, которым советский генералитет в массе своей не владел, создавал ряд проблем. После же Второй мировой войны Союзу стало совсем не до событий 1914–1918 гг., которые воспринимались как абсолютное прошлое, едва ли не доисторическое.
Весьма любопытна бедность альтернативных историй Первой мировой войны в сравнении не только со Второй, но и с Наполеоновскими войнами или внутренними войнами в США.[2 - Есть все основания рассматривать Войну за независимость как Гражданскую войну.] Это обстоятельство отнюдь не компенсируется потоком русских «альтернативок» по Октябрьской революции и Гражданской войне, поскольку революция самым тесным образом связана именно с великой войной, что в большинстве альтернативных версий вообще не принимается во внимание.
Данная книга, конечно, не претендует на преодоление одного из наиболее значимых европейских социокультурных комплексов. Ее задача, скорее, поставить вопросы, нежели найти ответы, наметить схему структурных связей мира 1910-х и 2010-х годов, показать некоторые наиболее простые и естественные альтернативные возможности развития событий великой войны, продемонстрировать читателю скрытую красоту стратегических решений и оперативных маневров. Я стремился по возможности очистить военно-исторический анализ от политического и идеологического содержания, то есть сделать материал «неактуальным».
Книга может рассматриваться и как приквелл ко «Второй мировой между реальностями», и как ответ на великолепную работу лауреата Пулицеровской премии Б. Такман «Августовские пушки».
Данная версия текста включает в себя период с начала войны до конца января 1915 года. В дальнейшем я предполагаю превратить книгу в двухтомник, где будет более подробно описана предыстория Первой мировой войны («Вступительная игра»), а также рассказано о ее позиционном и постпозиционном периоде («Осада Трои» и «Последнее усилие»).
Вступительный сюжет: Серебряный век
Там, в будущем, все еще спорят, был ли этот период эпохой неестественных пуританских условностей и почти неприкрытой жестокости или последним расцветом клонящейся к упадку западной цивилизации. Но, глядя на этих людей, понимаешь, что справедливо и то и другое: историю нельзя втиснуть в рамки простых определений, потому что она складывается из миллионов человеческих судеб.
П. Андерсон. «Патруль времени»
Вероятно, из всех европейских войн Первая мировая наиболее парадоксальна.
К ней готовились десятилетиями, она, без всякого сомнения, стала самой ожидаемой и самой спланированной войной в истории. При этом она разразилась совершенно неожиданно, в предельно неподходящий для всех ее участников момент, и оказалось, что к ней никто не готов.
Армии Первой мировой уникальны по сочетанию умных и образованных офицеров, талантливейших генералов и отважных до полной потери инстинкта самосохранения солдат. Но ошеломляющая красота стратегических решений и оперативных планов вылилась в многолетний кошмар позиционной войны, сотни тысяч и миллионы жертв без всякого смысла и толку, чудовищное истощение воюющих стран, распад экономико-политических организованностей и разрушение социальной ткани. «Крах такой, что короны дюжинами валяются по мостовой…»
Война мыслилась как быстрая, подобная удару молнии.[3 - В начале 2000-х книга Б. Такман «Августовские пушки» вышла в издательстве «АСТ» под названием «Первый блицкриг».] Она затянулась сверх всяких разумных пределов, поставив воюющие государства на край гибели. Да, сугубо формально четыре года – это не очень много в сопоставлении со столетними, тридцатилетними, двадцатипятилетними, семилетними конфликтами прошлого. Но сравнивается ведь не календарное, а событийное время, и с этой точки зрения Первая мировая остается вне конкуренции. При этом нужно учесть, что, как правило, войны характеризуются размашистыми движениями армий по стратегическим театрам. Военные события распределяются по огромной территории – от Москвы до Парижа в 1812–1814 гг., от Сталинграда до Берлина и от Новой Гвинеи до Алеутских островов в 1941–1945 гг. В данном же случае содержательные перемещения армий ограничивались узкой до неприличия полосой. Например, с сентября 1914 года по сентябрь 1918 года боевые действия на Западном фронте Первой мировой войны происходили в пределах шестидесятикилометрового промежутка между реками Марна и Эна, причем основную часть времени войска противников вообще не могли сдвинуться с места. Австрийские позиции на реке Изонцо итальянская армия атаковала за 1915–1917 гг. двенадцать раз, продвинувшись в сумме на 5–10 километров, ценой потери приблизительно миллиона солдат убитыми, ранеными и пленными.
Война начиналась под лозунгами «Бизнес как обычно» – в Англии и «Мы вернемся домой до начала листопада» – в Германии, а обернулась одной из наиболее значимых вех европейской истории, завершившей период ее интенсивного развития в логике научно-технического и социального прогресса.
Ритмы истории
Картирование европейской истории[4 - Речь идет об истории европейской цивилизации, генеалогию которой обычно возводят к античной Греции. Как правило, рассматриваются следующие этапы: Древний Египет, как исходная человеческая цивилизация, оказавшая влияние на все современные культуры, Крито-Микенская Греция, классическая Греция, Рим, средневековая Европа (до Крестовых походов), классическая Европа.] позволяет выделить характерные для нее длинные ритмы. Понятно, что на самом деле таких ритмов много, и при желании можно обосновать и шестидесятилетние циклы Н. Кондратьева, и одиннадцатилетние периоды, связанные с солнечной активностью, и двадцатилетние поколенческие процессы, и исторические эпохи длительностью около четырехсот лет, и шестисотлетние пассионарные волны Л. Гумилева. В рамках данной книги особый интерес представляют условные «вековые» ритмы.
Джованни Арриги (Италия) ввел представление о «долгих» или «длинных» веках, хотя его слова о длинном ХХ веке далеки от истины.[5 - Арриги Дж. «Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени». М., Издательский дом «Территория будущего», 2006.] Впрочем, в действительности Д. Арриги писал о XVII столетии, а двадцатый век был упомянут ради броского заголовка.
Сама же концепция вполне содержательна, более того, аккуратный анализ показывает, что последнее тысячелетие европейской истории представляет собой правильное чередование «длинных» и «коротких» веков.
Первая мировая война оказывается знаковым событием. Можно сказать, что убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда 28 июня 1914 года завершило «длинный XIX век», а пересечение германскими войсками границы Бельгии 4 августа 1914 года открыло «короткое ХХ столетие».
«Длинный век» – это содержательные революции, сопровождающиеся гражданскими войнами, переделом собственности, изменением оснований права, заменой культурных кодов, представлений об обществе и способах его организации. Это сравнительно медленные, но неуклонные процессы развития – экономического, технологического, когнитивного – и коренные изменения в способе производства.
Можно определить «длинный век» как обобщенную производственную, промышленную или научно-технологическую революцию. Протекающие в «долгих столетиях» процессы носят линейный, поступательный характер и хорошо описываются в терминах «прогресса».
Продолжительность «длинного века» составляет около 150 лет.[6 - Усреднение по европейской истории дает 146 ± 10 лет.]
Девятнадцатый век ознаменовался не сравнимым ни с чем, чудесным, фантастическим научно-техническим развитием, полным переворотом в средствах производства, организации общественных отношений, образе жизни. С политической точки зрения наиболее важным событием «долгого столетия» стала соорганизация Нового Света: строительство американской государственности, создание американской культуры, рождение американской цивилизации. В следующем «коротком веке» Соединенные Штаты Америки станут второй после Римской империи глобальной державой, но и к 1914 году Великая западная демократия представляет собой значительную силу.
Для европейцев политическая история XIX столетия прошла под знаком Великой французской революции и Наполеоновских войн. Становление буржуазной демократии как социальной нормы, возникновение марксизма и рабочего движения, первые представления о «вмешательстве знания в организацию человеческих отношений». Одновременно – становление финансовых империй, концентрация производства и образование монопольных промышленных объединений, борьба за колониальные империи: раздел мира, «глобализация без глобализации». Появляется и широко распространяется геополитика, как обоснование колониализма.
Впервые начинает ощущаться конечность земного шара. Пространства уже не хватает, возникают проблемы с рынками сбыта, эти проблемы выливаются в циклические кризисы перепроизводства, причем уже ко времени Франко-прусской войны у информированных лиц создается впечатление, что мировая финансовая система неустойчива и амплитуда кризисов растет. Впрочем, пока что усредненные экономические показатели (ВВП – в привычном нам языке) растут еще быстрее, и грядущий «потоп» предвидят только маргинальные левые экономисты.
Наконец, завершилась «кристаллизация» Германии, начатая Тридцатилетней войной. Теперь политическое пространство Европы поделено между «старыми империями» – Российской, Британской, Австрийской, постреволюционной Францией и Германией Гогенцоллернов, представляющей собой империю нового типа. Тогда это было не вполне понятно даже самим немцам, многие и сейчас недооценивают инаковость Германии и кайзеровской, и гитлеровской.
С военной точки зрения XIX столетие превратило войну людей в войну машин, и это тоже не было понято к августу 1914 года, и рефлектировалось уже на полях сражений Первой мировой, в «коротком ХХ веке».
Этот век начался в августе 1914 года и закончился тоже в августе, в 1991 году, когда поражение ГКЧП подвело черту под историей Советского Союза, ведущего субъекта и актора третьей мировой (холодной) войны.
Три мировые войны и немереное количество локальных конфликтов всего за 77 лет. Переход цивилизационного, военного и политического лидерства от Европы к Америке, точнее к Соединенным Штатам Америки. Создание «общества потребления» и «общества зрелищ». Выход в космос и надежное освоение «пятого океана». Ядерная энергия. Электроника. Глобальная связь. Телевидение.
Для «короткого века» характерны высокоинтенсивные военные и военно-политические события – войны, локальные революции, распад империй, многократное изменение политической карты мира. Очень быстрое, но кризисное, неустойчивое технологическое развитие, сопровождающееся разрушением оснований сферы познания. Экономическое развитие идет медленнее, чем в «длинном столетии», вернее – идет с меньшим ускорением. Наблюдается некоторое нарушение упорядоченности инвестиционных циклов, что оборачивается очень глубокими и длительными экономическими кризисами, которые сменяются длительными подъемами. И точно такие же «волны» отмечаются в культуре, где смена стилей происходит каждое поколение или даже чаще.
В целом содержанием «короткого века» всегда является смена господствующих организованностей – в политике, экономике и т. п. Он продолжается около 75 лет.[7 - Усредняя по последнему тысячелетию, 73 ± 6 лет.]
Для полноты кратко проследим историю европейских циклов последнего тысячелетия:
XI век. 1024–1096 гг. (72 года). Реперные события – смерть Генриха II Святого – начало Первого крестового похода. Содержание века: Клюнийская реформа, изменение системы организованностей в Римской церкви, возникновение представления о Европе и о войне христианской цивилизации против остального мира. События: церковный раскол, военный упадок Византии, завоевание Англии норманнами.
XII–XIII века. 1096–1254 гг. (158 лет). Реперные события: Первый крестовый поход – потеря крестоносцами Дамиетты, что стратегически закончило эту эпоху (хотя формально походы продолжались еще довольно долго, они более никогда не имели шансов реализовать свою основную цель). Содержание эпохи – Крестовые походы. Возрождение средиземноморской торговли, становление вексельной и банковской системы, создание медицины, возникновение представлений об исследованиях. Появление орденов, в том числе францисканского и доминиканского. Век завершил раннее Средневековье и открыл высокое Средневековье.
Сергей Борисович Переслегин
Война и мы
Новая книга от автора бестселлеров «Вторая Мировая. Война между Реальностями» и «Тихоокеанская премьера» – это не просто историческое расследование, больше, чем путеводитель по лабиринтам исторических альтернатив. Это разгадка величайшего «кроссворда» XX века, открытие тайных смыслов и скрытой логики в, казалось бы, самой нелогичной и парадоксальной войне. «К Первой Мировой готовились десятилетиями, она, без всякого сомнения, стала самой ожидаемой и самой спланированной войной в истории. При этом она разразилась совершенно неожиданно, и оказалось, что к ней никто не готов. Война мыслилась как быстрая, подобная удару молнии, – но затянулась сверх всяких разумных пределов, поставив воющие государства на край гибели. Армии Первой Мировой уникальны по сочетанию умных и образованных офицеров, талантливейших генералов и отважных до полной потери инстинкта самосохранения солдат. Но ошеломляющая красота стратегических решений и оперативных планов вылилась в многолетний кошмар позиционной войны, миллионы жертв без всякого смысла и толку, чудовищное истощение воюющих стран и разрушение социальной ткани. «Крах такой, что короны дюжинами валяются по мостовой»…»
Сергей Переслегин
Первая Мировая. Война между Реальностями
Ни доски, ни фигур не потребуется вам для разыгрывания партий, помещенных в этом разделе. Достаточно иметь перед собой журнал: здесь приводятся позиции, возникшие в партии после каждых 3–4 ходов, и вы сможете изучать партии в условиях, когда вообще затруднительно разложить доску и расставить фигуры, а карманных шахмат у вас нет. Кроме таких удобств, анализ партий по промежуточным позициям весьма полезен; это своеобразная тренировка воображения, внимания, умения сосредоточиваться.
Ну а в чисто шахматном плане разбор партий без доски, конечно, отличное упражнение для шахматистов. Ведь играя с партнером, каждому приходится просчитывать различные варианты, разумеется, мысленно и часто не из 3–4 ходов, а даже из 10–15.
Раздел «Шахматы без шахмат» журнала «Наука и жизнь», 1970-е годы
© Переслегин С., 2016
© ООО «Яуза-каталог», 2016
Введение
По своему значению для европейской и мировой истории Первая мировая война сравнима с Тридцатилетней, если не с Троянской. Ее влияние на политику, экономику, социальную психологию, культуру, национальные идентичности, даже на мифологию и архетипические структуры, ощущается до сих пор, и вряд ли будет изжито в XXI или XXII столетиях. При этом, несмотря на огромное количество специальной и художественной литературы, Первая мировая война не вполне освоена европейской цивилизацией, не отрефлектирована, не понята.
«Я предпочитаю мертвую историю. Мертвая история записана чернилами, а та, что во плоти, – пишется кровью».[1 - Дж. Мартин. «Песнь льда и пламени».] Но великая война 1914–1918 гг. все еще остается фактором современной политики: ей посвящают свои речи государственные деятели, о ней говорят в новостных программах, пишут в популярных журналах. Как и сто лет назад, интеллигенция стран-участниц войны защищает позицию своего отечества с последовательностью, заслуживающей лучшего применения.
Летний политический кризис 2014 года, связанный с гибелью малайзийского «Боинга-777» над Донецком, не только обозреватели, но и публика сравнивали с событиями в Сараево. Впрочем, неделю спустя и о «Боинге», и об эрцгерцоге все уже забыли…
Сравнения поучительны, и корни сегодняшних событий в самом деле уходят глубоко: может быть, даже дальше Первой мировой войны. Но сравнения всегда демонстрируют прошлое в кривом зеркале настоящего.
Великой войне не повезло с историографией. Сразу по ее окончании произошедшие события были слишком близки и болезненны. Центральные державы проиграли войну, их политики и военачальники нуждались в самооправдании, а не в поиске истины. Тем более генералы-победители не были заинтересованы в анализе своих ошибок, а руководство Антанты – в объективном расследовании происхождения войны.
Обычно подобные табу снимаются следующим поколением, но в следующем поколении случилась своя война. Понятно, что Первую мировую войну – сознательно или бессознательно – анализировали с позиций Второй. Между тем Вторая мировая война является не только продолжением первой, но и одновременно ее отрицанием.
Советскому Союзу на первом этапе повезло больше: он не был в лагере проигравших, а смена политической элиты сняла статус «неприкасаемых» с русских политиков и военачальников. Зато советские военные аналитики практически не имели доступа к западным первоисточникам, что резко сужало их документальную базу. Да и обязательный классовый подход, которым советский генералитет в массе своей не владел, создавал ряд проблем. После же Второй мировой войны Союзу стало совсем не до событий 1914–1918 гг., которые воспринимались как абсолютное прошлое, едва ли не доисторическое.
Весьма любопытна бедность альтернативных историй Первой мировой войны в сравнении не только со Второй, но и с Наполеоновскими войнами или внутренними войнами в США.[2 - Есть все основания рассматривать Войну за независимость как Гражданскую войну.] Это обстоятельство отнюдь не компенсируется потоком русских «альтернативок» по Октябрьской революции и Гражданской войне, поскольку революция самым тесным образом связана именно с великой войной, что в большинстве альтернативных версий вообще не принимается во внимание.
Данная книга, конечно, не претендует на преодоление одного из наиболее значимых европейских социокультурных комплексов. Ее задача, скорее, поставить вопросы, нежели найти ответы, наметить схему структурных связей мира 1910-х и 2010-х годов, показать некоторые наиболее простые и естественные альтернативные возможности развития событий великой войны, продемонстрировать читателю скрытую красоту стратегических решений и оперативных маневров. Я стремился по возможности очистить военно-исторический анализ от политического и идеологического содержания, то есть сделать материал «неактуальным».
Книга может рассматриваться и как приквелл ко «Второй мировой между реальностями», и как ответ на великолепную работу лауреата Пулицеровской премии Б. Такман «Августовские пушки».
Данная версия текста включает в себя период с начала войны до конца января 1915 года. В дальнейшем я предполагаю превратить книгу в двухтомник, где будет более подробно описана предыстория Первой мировой войны («Вступительная игра»), а также рассказано о ее позиционном и постпозиционном периоде («Осада Трои» и «Последнее усилие»).
Вступительный сюжет: Серебряный век
Там, в будущем, все еще спорят, был ли этот период эпохой неестественных пуританских условностей и почти неприкрытой жестокости или последним расцветом клонящейся к упадку западной цивилизации. Но, глядя на этих людей, понимаешь, что справедливо и то и другое: историю нельзя втиснуть в рамки простых определений, потому что она складывается из миллионов человеческих судеб.
П. Андерсон. «Патруль времени»
Вероятно, из всех европейских войн Первая мировая наиболее парадоксальна.
К ней готовились десятилетиями, она, без всякого сомнения, стала самой ожидаемой и самой спланированной войной в истории. При этом она разразилась совершенно неожиданно, в предельно неподходящий для всех ее участников момент, и оказалось, что к ней никто не готов.
Армии Первой мировой уникальны по сочетанию умных и образованных офицеров, талантливейших генералов и отважных до полной потери инстинкта самосохранения солдат. Но ошеломляющая красота стратегических решений и оперативных планов вылилась в многолетний кошмар позиционной войны, сотни тысяч и миллионы жертв без всякого смысла и толку, чудовищное истощение воюющих стран, распад экономико-политических организованностей и разрушение социальной ткани. «Крах такой, что короны дюжинами валяются по мостовой…»
Война мыслилась как быстрая, подобная удару молнии.[3 - В начале 2000-х книга Б. Такман «Августовские пушки» вышла в издательстве «АСТ» под названием «Первый блицкриг».] Она затянулась сверх всяких разумных пределов, поставив воюющие государства на край гибели. Да, сугубо формально четыре года – это не очень много в сопоставлении со столетними, тридцатилетними, двадцатипятилетними, семилетними конфликтами прошлого. Но сравнивается ведь не календарное, а событийное время, и с этой точки зрения Первая мировая остается вне конкуренции. При этом нужно учесть, что, как правило, войны характеризуются размашистыми движениями армий по стратегическим театрам. Военные события распределяются по огромной территории – от Москвы до Парижа в 1812–1814 гг., от Сталинграда до Берлина и от Новой Гвинеи до Алеутских островов в 1941–1945 гг. В данном же случае содержательные перемещения армий ограничивались узкой до неприличия полосой. Например, с сентября 1914 года по сентябрь 1918 года боевые действия на Западном фронте Первой мировой войны происходили в пределах шестидесятикилометрового промежутка между реками Марна и Эна, причем основную часть времени войска противников вообще не могли сдвинуться с места. Австрийские позиции на реке Изонцо итальянская армия атаковала за 1915–1917 гг. двенадцать раз, продвинувшись в сумме на 5–10 километров, ценой потери приблизительно миллиона солдат убитыми, ранеными и пленными.
Война начиналась под лозунгами «Бизнес как обычно» – в Англии и «Мы вернемся домой до начала листопада» – в Германии, а обернулась одной из наиболее значимых вех европейской истории, завершившей период ее интенсивного развития в логике научно-технического и социального прогресса.
Ритмы истории
Картирование европейской истории[4 - Речь идет об истории европейской цивилизации, генеалогию которой обычно возводят к античной Греции. Как правило, рассматриваются следующие этапы: Древний Египет, как исходная человеческая цивилизация, оказавшая влияние на все современные культуры, Крито-Микенская Греция, классическая Греция, Рим, средневековая Европа (до Крестовых походов), классическая Европа.] позволяет выделить характерные для нее длинные ритмы. Понятно, что на самом деле таких ритмов много, и при желании можно обосновать и шестидесятилетние циклы Н. Кондратьева, и одиннадцатилетние периоды, связанные с солнечной активностью, и двадцатилетние поколенческие процессы, и исторические эпохи длительностью около четырехсот лет, и шестисотлетние пассионарные волны Л. Гумилева. В рамках данной книги особый интерес представляют условные «вековые» ритмы.
Джованни Арриги (Италия) ввел представление о «долгих» или «длинных» веках, хотя его слова о длинном ХХ веке далеки от истины.[5 - Арриги Дж. «Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени». М., Издательский дом «Территория будущего», 2006.] Впрочем, в действительности Д. Арриги писал о XVII столетии, а двадцатый век был упомянут ради броского заголовка.
Сама же концепция вполне содержательна, более того, аккуратный анализ показывает, что последнее тысячелетие европейской истории представляет собой правильное чередование «длинных» и «коротких» веков.
Первая мировая война оказывается знаковым событием. Можно сказать, что убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда 28 июня 1914 года завершило «длинный XIX век», а пересечение германскими войсками границы Бельгии 4 августа 1914 года открыло «короткое ХХ столетие».
«Длинный век» – это содержательные революции, сопровождающиеся гражданскими войнами, переделом собственности, изменением оснований права, заменой культурных кодов, представлений об обществе и способах его организации. Это сравнительно медленные, но неуклонные процессы развития – экономического, технологического, когнитивного – и коренные изменения в способе производства.
Можно определить «длинный век» как обобщенную производственную, промышленную или научно-технологическую революцию. Протекающие в «долгих столетиях» процессы носят линейный, поступательный характер и хорошо описываются в терминах «прогресса».
Продолжительность «длинного века» составляет около 150 лет.[6 - Усреднение по европейской истории дает 146 ± 10 лет.]
Девятнадцатый век ознаменовался не сравнимым ни с чем, чудесным, фантастическим научно-техническим развитием, полным переворотом в средствах производства, организации общественных отношений, образе жизни. С политической точки зрения наиболее важным событием «долгого столетия» стала соорганизация Нового Света: строительство американской государственности, создание американской культуры, рождение американской цивилизации. В следующем «коротком веке» Соединенные Штаты Америки станут второй после Римской империи глобальной державой, но и к 1914 году Великая западная демократия представляет собой значительную силу.
Для европейцев политическая история XIX столетия прошла под знаком Великой французской революции и Наполеоновских войн. Становление буржуазной демократии как социальной нормы, возникновение марксизма и рабочего движения, первые представления о «вмешательстве знания в организацию человеческих отношений». Одновременно – становление финансовых империй, концентрация производства и образование монопольных промышленных объединений, борьба за колониальные империи: раздел мира, «глобализация без глобализации». Появляется и широко распространяется геополитика, как обоснование колониализма.
Впервые начинает ощущаться конечность земного шара. Пространства уже не хватает, возникают проблемы с рынками сбыта, эти проблемы выливаются в циклические кризисы перепроизводства, причем уже ко времени Франко-прусской войны у информированных лиц создается впечатление, что мировая финансовая система неустойчива и амплитуда кризисов растет. Впрочем, пока что усредненные экономические показатели (ВВП – в привычном нам языке) растут еще быстрее, и грядущий «потоп» предвидят только маргинальные левые экономисты.
Наконец, завершилась «кристаллизация» Германии, начатая Тридцатилетней войной. Теперь политическое пространство Европы поделено между «старыми империями» – Российской, Британской, Австрийской, постреволюционной Францией и Германией Гогенцоллернов, представляющей собой империю нового типа. Тогда это было не вполне понятно даже самим немцам, многие и сейчас недооценивают инаковость Германии и кайзеровской, и гитлеровской.
С военной точки зрения XIX столетие превратило войну людей в войну машин, и это тоже не было понято к августу 1914 года, и рефлектировалось уже на полях сражений Первой мировой, в «коротком ХХ веке».
Этот век начался в августе 1914 года и закончился тоже в августе, в 1991 году, когда поражение ГКЧП подвело черту под историей Советского Союза, ведущего субъекта и актора третьей мировой (холодной) войны.
Три мировые войны и немереное количество локальных конфликтов всего за 77 лет. Переход цивилизационного, военного и политического лидерства от Европы к Америке, точнее к Соединенным Штатам Америки. Создание «общества потребления» и «общества зрелищ». Выход в космос и надежное освоение «пятого океана». Ядерная энергия. Электроника. Глобальная связь. Телевидение.
Для «короткого века» характерны высокоинтенсивные военные и военно-политические события – войны, локальные революции, распад империй, многократное изменение политической карты мира. Очень быстрое, но кризисное, неустойчивое технологическое развитие, сопровождающееся разрушением оснований сферы познания. Экономическое развитие идет медленнее, чем в «длинном столетии», вернее – идет с меньшим ускорением. Наблюдается некоторое нарушение упорядоченности инвестиционных циклов, что оборачивается очень глубокими и длительными экономическими кризисами, которые сменяются длительными подъемами. И точно такие же «волны» отмечаются в культуре, где смена стилей происходит каждое поколение или даже чаще.
В целом содержанием «короткого века» всегда является смена господствующих организованностей – в политике, экономике и т. п. Он продолжается около 75 лет.[7 - Усредняя по последнему тысячелетию, 73 ± 6 лет.]
Для полноты кратко проследим историю европейских циклов последнего тысячелетия:
XI век. 1024–1096 гг. (72 года). Реперные события – смерть Генриха II Святого – начало Первого крестового похода. Содержание века: Клюнийская реформа, изменение системы организованностей в Римской церкви, возникновение представления о Европе и о войне христианской цивилизации против остального мира. События: церковный раскол, военный упадок Византии, завоевание Англии норманнами.
XII–XIII века. 1096–1254 гг. (158 лет). Реперные события: Первый крестовый поход – потеря крестоносцами Дамиетты, что стратегически закончило эту эпоху (хотя формально походы продолжались еще довольно долго, они более никогда не имели шансов реализовать свою основную цель). Содержание эпохи – Крестовые походы. Возрождение средиземноморской торговли, становление вексельной и банковской системы, создание медицины, возникновение представлений об исследованиях. Появление орденов, в том числе францисканского и доминиканского. Век завершил раннее Средневековье и открыл высокое Средневековье.
