Странник. Авантюрная повесть

Странник
Сергей Петросян

Что может связывать опального вождя революции, московского плейбоя-дауншифтера и балканских контрабандистов? Об этом вы узнаете из новой книги Сергея Петросяна «Странник».

Странник

Авантюрная повесть

Сергей Петросян

«Состояние мира для человечества – не что иное, как усталость…»

    Гарегин Нжде «Открытые письма армянской интеллигенции»
    21 января 2009 г., Банско, Болгария

© Сергей Петросян, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Еловые дрова уютно потрескивали в огромном камине. Немного щипало глаза от дыма, но после прогулки по ночному замерзшему городку ощущение тепла и комфорта пьянило словно вино.

– Братцы! Можно я скажу? – зажатый столом Миша попытался перекричать трио цыган, голосивших в дальнем углу зала, – Как бы их потише-то сделать?

Сидевшая ближе всех к гуляющим между столиков музыкантам Бэла изобразила в их сторону баскетбольный жест «тайм-аут» и пожилые брюнеты, проорав в последний раз «Ромалэ! Чавалэ!», вежливо умолкли. Миша благодарно посмотрел на Бэлу и, слегка оттопырив зад, приподнялся над столом.

– Стоять тяжело – буду краток. Друзья, прекрасен наш союз! За «Зеленую милю», за наш дружный московский коллектив и за человека, который нашел это чудное место и всех нас здесь собрал – за Андрея!

* * *

«Горнолыжный курорт Банско находится в юго—западной части Болгарии, у острогов Пиринских гор, одного из самых красивых горных массивов», – сообщал путеводитель. Первый раз Андрей попал сюда лет десять назад. Сложилась разношерстная горнолыжная компания на новогодние праздники, и надо было выбрать место побюджетней, чтобы каждому было по карману. Первое впечатление было не самым радужным – номер в маленькой частной гостинице больше напоминал железнодорожное купе. «Тепло, горячая вода есть – что еще надо?» – успокаивал себя Андрей, но сожаление от того, что пришлось отказаться от поездки в Три Долины, не проходило.

Утром за завтраком в маленьком кафе все нервно шутили по поводу размера комнат и предположили, что высота здешних гор должна им соответствовать. Возле гостиницы туристов ждал потрепанный микроавтобус. Десять минут поездки по лабиринтам средневекового городка оставили двойственное впечатление. На тротуаре рядом с современным супермаркетом были свалены дрова, а дорогущий внедорожник тащил за собой прицеп – деревенскую телегу, груженую сеном. Наконец водитель высадил горнолыжников у гондольного подъемника под неоновой вывеской «Кабинков лифт». Здесь все выглядело на удивление пристойно – хорошо оборудованная станция, новые турникеты и кабинки, видеоэкраны с информацией… «Внешний лоск», – скептически решили все.

Скептицизм начал улетучиваться по мере подъема к зоне катания. Стало понятно, что высота здесь приличная, а крутые склоны были покрыты вековыми елями как на иллюстрациях Билибина к детским сказкам. То есть, пейзаж уже порадовал – это не были голые скалы, как на большинстве горнолыжных курортов. Через час катания от разочарования не осталось и следа. Красота здешних мест и обилие снега вызывали чувство эйфории. Немного смешили местные тренеры в куртках, полностью повторявших угловатый дизайн жестяных банок советской сгущенки и надписи на трансформаторных будках: «Не пипай! Опасно за живота!». На склонах была слышна английская, греческая, болгарская, русская речь. Глинтвейн лился рекой, а запах жареного мяса из многочисленных кафешек будил низменные инстинкты. Любой «чайник» начинал чувствовать себя Ингемаром Стенмарком, покорителем вершин и женских сердец. Катались до изнеможения, до дрожи в коленях. День подходил к концу, но снег не отпускал – хотелось снова и снова нестись вниз, навстречу лежащей вдалеке солнечной долине, на которой словно на карте были разбросаны крошечные дома и дороги.

Еще один приятный сюрприз ждал возле верхней станции гондольного подъемника. Здесь уставшие за день туристы отстегивали лыжи и рассаживались по кабинкам, чтобы расслабленно плыть вниз к ждущим на парковке автобусам. Андрей обратил внимание, что многие лыжники проезжали мимо места посадки и исчезали на лесной просеке. Оказалось, что прямо в городок по живописным склонам идет пологий многокилометровый спуск. Удовольствие от катания продлевалось еще на полчаса. Все дружно назвали его «bonus-track».

Важной составляющей горнолыжного отдыха является apres ski – вечернее времяпровождение после лыж. Обычно это сводится к групповому посещению паба или дискотеки. Андрей таких развлечений и в Москве избегал, а в горах всегда искал повод остаться в гостинице и поваляться с книжкой. Большие дозы пива без закуски заканчивались изжогой, а необходимость общаться, перекрикивая музыку, вызывала у него чисто гигиеническое неприятие. Отдавленные в потной толпе ноги, мокрые от пива губы орущего собеседника в твоем ухе и пропахшая табаком одежда – такие удовольствия после «дня здоровья» были ему непонятны.

Шумные пабы в Банско тоже были, но настоящим открытием стали механы – ресторанчики в балканском стиле в огромном количестве разбросанные по переулкам старого города. Живой огонь в камине, неплохие местные вина и ракия (фруктовая водка), огромные порции грубой еды за смешные деньги – все это располагало к неторопливому общению. Правда, пару раз за вечер появлялись цыганские музыканты, неотвратимые и зловещие, как валькирии. Окружив приглянувшийся столик, они начинали оглушительно играть и петь, но, получив пару евро, прекращали экзекуцию и переходили к следующей жертве.

До отъезда оставалось еще несколько дней, но Андрей поймал себя на том, что ему хочется приехать в Банско еще раз. Ощущение по-настоящему домашнего уюта не оставляло его все эти дни. Как и все жители больших городов он периодически задавал себе вопрос: а хватит у меня духу бросить Москву и переехать тихую провинцию? Понятие «дауншифтинга» тогда еще не было сформировано в сознании российских «голубых воротничков», но были факторы, которые уже заставляли думать в этом направлении. Прежде всего, накопившаяся за годы работы «на чужого дядю» усталость. Второй причиной было постоянное ощущение праздника в местах отдыха вместо устоявшейся формулы «подъем – пробки – поиск парковки – работа – пробки – поиск парковки – телевизор – сон». Можно было сколько угодно объяснять себе, что «турист в отпуске видит лишь яркую оболочку», что «для того, чтобы она была яркой, надо, чтобы кто-то здесь жил по этой же формуле…», но искушение гормоном радости было похоже на наркотический соблазн. Третьим фактором был простой экономический расчет – сбережений хватало на покупку достойного жилья в далеком краю, а сдача в аренду двушки в Бирюлево обеспечивала безбедное существование в «стране вечных каникул».

Надо ли говорить, что на следующий год компания почти в полном составе снова оказалась среди заснеженных елок. И снова были бешеные спуски и неторопливые беседы по вечерам под огромные шашлыки с местным вином. Своеобразным вечерним спортом стал поиск механы подороже, но все равно – потратить за вечер больше десяти евро было сложно.

Банско изменился – здесь начался строительный бум. Там, где еще год назад тянулись бесконечные огороды и сараи, невиданными темпами возводили жилые корпуса в альпийском стиле. Торговля апартаментами шла бойко – агентства недвижимости работали без выходных. Англичане и немцы, которые не могли позволить себе покупку квартиры в Лондоне, Берлине, а уж тем более на модном курорте, с удовольствием вкладывали смешные по их понятиям деньги в покупку шале в Пиринских горах. Похоже, платили не за недвижимость, а за «ощущение собственности» и причастности к более солидной прослойке общества.

А потом грянул кризис. Весной москвичам казалось, что это «где-то там – у них, в Европе». К осени стало понятно, что отсидеться за границами ЕС не удастся. Шли сокращения, замораживались проекты, пустели офисы. С Андреем расстались по человечески – «золотой парашют» позволял не бегать по Москве в панических поисках работы, а немного прийти в себя после многолетней работы на износ. Слово «дауншифтинг» уже стало модным, и на интернет-форумах вовсю обсуждали общих знакомых, улетевших от экономических невзгод на Гоа, Пхукет или Ня Чанг. И тут Андрей понял, что его тихая гавань не в Таиланде и не во Вьетнаме, а в Банско.

* * *

Жилье выбирал по принципу «поближе к горам – лицом к природе». А выбирать было из чего – агентства в Москве на все лады расхваливали свой болгарский товар. Европейцы, раньше россиян почувствовавшие, что такое потеря доходов и привычного уклада жизни, избавлялись от накупленных в Банско квадратных метров с огромным дисконтом. Сначала, как всякий обитатель городского компактного жилья, Андрей загорелся покупкой дома. Кто-то из знакомых задал резонный вопрос: «А кто будет следить за твоей фазендой, если ты там не появишься полгода или год?» Потом были недорогие варианты квартир в обычных жилых домах. Но здесь что-то неуловимо напоминало московское житье-бытье – проблемы с парковкой, чужие вещи на лестничной площадке… Остановился на «шале» – по сути той же квартире, но в комплексе, принадлежащем таким же инвесторам издалека, с собственной территорией, охраной и управлением, заточенным под долгое отсутствие хозяев.

«Зеленая миля» привлекла близостью к горнолыжному спуску. Присутствовал и обычный курортный набор: бассейн, баня, парковка… Начитавшись ужасов про известных артистов, которые купили апартаменты на Золотых Песках, а потом платили космические суммы за содержание своих дальних дач, Андрей прежде всего изучил контракт на обслуживание. В год выходило чуть больше, чем за месяц в Москве. Простота процедуры подкупала – переводи деньги, а потом приезжай в назначенный день на нотариальное оформление собственности.

* * *

    20 Октября 1912 г., София

«Как можно пить горячий кофе в такую жару?» – Лев отогнал мух от глиняной тарелки с пахлавой. Ни к кофе, ни к сладостям он так и не притронулся. Уже второй час он сидел в кофейне напротив женской гимназии. Столик был у окна и ему хорошо был виден гимназический двор, где странно одетые люди занимались строевой подготовкой. Почти все они были в гражданской одежде, причем самой разной. Были бородачи в крестьянских шароварах и суконных куртках – они выделялись высокими барашковыми шапками. Рядом с ними старательно чеканили шаг явно городские жители в дорожных костюмах и котелках. Издалека были видны их гладко выбритые щеки и нафабренные усы. Несколько человек были экипированы в австрийскую военную форму, но без знаков различия. Какое-то единообразие придавали им одетые поверх крестьянских курток и пиджаков башлыки и портупеи. Почти у каждого на боку болтался револьвер в кобуре и казачья лядунка. Дружно грянули песню. Мотив был с «восточными мелизмами», но очень воинственный. Такая мелодия могла быть и у турок, и у болгар-македонцев, и у сербов. Но пели явно по-армянски – Лев уже научился на слух определять этот «акающий» язык. Часто повторялись слова «фидаи» и «Андраник».

Две недели назад Лев приехал в Софию поездом из Белграда. Для него, профессионального революционера, было совершенно необычно путешествовать на абсолютно легальном основании. На этот раз он ехал через границу в качестве военного корреспондента газеты «Киевская мысль», а в кармане лежало редакционное задание и рекомендательные письма редакторов г. г. Николаева и Тарновского. И был это не какой-нибудь бульварный листок и даже не меньшевистский «День», а солидное издание с тиражом 50 000 экземпляров. Пробовать себя в качестве корреспондента Лев начал четыре года назад. Заработок был необходим для содержания семьи и издания собственной газеты. Живя в Вене, он публиковал под псевдонимом Антид Ото статьи о культурной жизни Европы, стараясь оставаться «в рамках дозволенного». Революционная же полемика велась на страницах издаваемой им «Правды». Но, после того как Ленин «позаимствовал» название и начал издавать собственную «Правду» в Петербурге, о своей газете пришлось забыть. Поначалу Лев пытался бороться с «самозванцами». «Спрашивала ли редакция новой газеты нашего согласия? – писал он из Вены. – Нет, не спрашивала. В каком отношении стоит петербургская газета к нашей? Ни в каком. По какому же праву и кто именно пытается ввести свое предприятие в среду читателей-рабочих под флагом нашего издания? Такого права ни у кого нет и не может быть». Но Ульянов даже не счел необходимым ответить ему. В этот тяжелый момент и поступило предложение от «Киевской мысли» ехать на Балканы. Он не мог отказаться от возможности побывать в «пороховом погребе Европы» и сразу дал согласие. Был здесь и экономический расчет – Лев заодно договорился о сотрудничестве с петербургским «Днем» и с «Одесскими новостями», которые издавал его родственник – Моисей Шпенцер. Злая на язык дочь Моисея, Вера Инбер написала по этому поводу из Парижа: «Ласковый Лейба трех маток сосет».

Человека, которого Лев второй час ждал в кофейне, звали Андраник Озанян. О нем, видимо, и пели марширующие во дворе гимназии люди. Легендарный Андраник-паша, о чьей самоотверженной борьбе за права турецких армян писали все европейские газеты. После подавления турками Сасунской самообороны он несколько лет жил в Болгарии. Наконец пробил его час – Болгария, Сербия, Греция и Черногория поднялись против Османской империи. За короткий срок Андраник организовал армянский отряд – 273 добровольца из Болгарии, Румынии, Западной Армении и даже из Англии. Вчерашние крестьяне, ремесленники, учителя, духанщики собрались по его призыву в здании женской гимназии, превращенном в казарму. Лев почти неделю добивался встречи с Озаняном, но тот все время был занят – привозил оружие, закупал продукты, проводил занятия с добровольцами. Встреча была назначена, но сегодня же отряд выступал в Македонию. Это была последняя возможность для личной беседы.

Лев еще раз просмотрел свои записи:

«Озанян Андраник Торосович. 48 лет. Родом из турецкой Армении, когда-то был столяром.

С 1888 года начал революционную работу, в 1892 году примкнул к армянской партии «Дашнакцутюн».

Получает свое боевое крещение в Мушской равнине в 1894. В 1900 году курдский ага Бшаре-Халил, состоявший на турецкой службе, убил одного из самых выдающихся армянских революционеров, Сиропа и был награжден султанским орденом. Через 8 месяцев Андраник совершил свое дело мести: настиг со своей дружиной Халила, убил его и, в качестве трофея, унес с собой орден Абдул-Гамида. В женевском архиве Дашнакцутюн султанский орден хранится и по сей день…

Армяне ему подчиняются, турки его боятся.

«С мирным турецким населением у меня никогда никаких враждебных действий не было, боролся только с беками и администрацией»…

– Лев Давидович, здравствуйте! – раздался голос за спиной. – Простите великодушно за опоздание.

– Здравствуйте, Андраник-паша. – Лев встал и протянул руку.

Перед ним стоял человек среднего роста, в картузе и высоких сапогах, сухощавый, с проседью и морщинами, с жесткими усами и бритым подбородком. Русская офицерская сабля на боку. Вид усталый, но на губах искренняя улыбка.

– «Пашой» меня крестьяне величают. Бойцы зовут меня зоравар – полководец. Но для друзей я просто – Андраник. – пришедший говорил по-русски правильно, но с сильным кавказским акцентом.

– Тогда и я для вас – просто Лев. Да что же мы стоим? Присаживайтесь, сделайте одолжение.

Андраник опустился на стул, пристроив саблю между ног. Лев придвинул к себе блокнот, достал карандаш. Вопросы были готовы давно, но для начала хотелось расположить к себе собеседника.

– Андраник, кофе будете пить?

– Благодарю вас, Лев, но времени у меня совсем мало – сегодня выступаем. Я и пришел только потому, что обещал.

– Жаль, жаль… Много вопросов хотел задать. Биографию вашу я знаю, но читателю интересен живой человек.

– Давайте встретимся после похода. Даст Бог, вернусь живым. Тогда и вопросы свои зададите, и рассказать будет чего.

– Ну, хоть в двух словах – почему вы здесь, в Болгарии собираетесь воевать?