Оценить:
 Рейтинг: 0

Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству

Год написания книги
2017
1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
1 из 6
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству
Сергей Петров

«О еже искоренити и угасити все богохульное агарянское нечестие и царство их скоро разрушити и правоверным предати, молимся Тебе, Всесильный Господи», – такой молитвой встречали новолетие русские люди средневековой поры. Совместимо ли подобное непримиримо враждебное настроение с «русско-ордынским симбиозом», о котором говорят евразийцы? Каково в целом было отношение средневековой Руси к своим южным и восточным соседям? Новый ответ на эти и другие вопросы даёт предлагаемая читателю книга.

Москва против Орды

Дюжина ножей в спину евразийству

Сергей Петров

© Сергей Петров, 2017

ISBN 978-5-4485-8660-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Основная тема предлагаемой читателю книги – взаимоотношения между правителями Московского княжества и ханами Золотой Орды. Данная тема находилась в числе самых важных для русской исторической науки с самого её возникновения. В дореволюционной и советской историографии безраздельно господствовало мнение о том, что московские князья боролись против Орды за создание единого суверенного русского государства и в этой борьбе одержали заслуженную победу. В постсоветское время этот консенсус оказался сильно расшатанным, если не совсем разрушенным, усилиями евразийства, зародившегося в 1920-х гг. в русской эмигрантской среде и получившего своё окончательное оформление в трудах Л. Н. Гумилёва 1960-70-х гг. Согласно евразийской точке зрения, Русь находилась с Ордой в состоянии не противоборства, а добровольного симбиоза, спасшего её от западной католическо-крестоносной агрессии. Евразийцы утверждают, что московские князья были преемниками ордынских ханов, а Россия является наследницей Монгольской империи.

Исследования по средневековой русской истории, выходящие в России в настоящее время, зачастую в той или иной степени несут следы влияния евразийской идеологии, которая также пользуется поддержкой официальных лиц вплоть до руководителей государства, апеллирующих к ней время от времени в своих официальных выступлениях. Кроме того, евразийские аргументы пользуются большой популярностью у националистических идеологов ряда народностей постсоветского пространства (украинцев, белорусов, татар и др. тюрков), которые используют их для утверждения своих собственных версий прошлого в духе фольк-хистори.

Хотя традиционный для русской исторической науки взгляд на взаимоотношения московских князей с Ордой переживает очевидный кризис, при ближайшем рассмотрении оказывается, что кризис этот имеет не столько научные, сколько политические и пропагандистские причины. Если отбросить откровенные вымыслы, обильно представленные в евразийском дискурсе, сторонники взгляда на коллаборационистский характер ордынской политики Москвы (не важно – в обличительном или апологетическом духе) используют для его обоснования методы, никакого отношения к исторической науке не имеющие. Определённые факты из деятельности московских князей вырываются из контекста и раздуваются, при этом факты такого же характера из деятельности соперников московских князей полностью игнорируются.

Если же подходить к рассмотрению вопроса со строго научной точки зрения, непредвзято, в контексте и с широкой перспективой, то подтверждается в целом правильность традиционного для русской историографии взгляда: московские князья действительно боролись против Орды доступными им средствами за создание объединённого суверенного русского государства, и делали это более решительно и последовательно, чем их соперники. Обоснованию данной точки зрения на широком фактическом материале служит первая часть настоящей книги, рассматривающая отношения с ордынскими ханами московских князей от Даниила до Ивана III. Вторая часть книги представляет собой сборник статей, посвящённых отдельным сторонам взаимодействия русских с Ордой и её наследниками.

Москва против Орды

Даниил Александрович (1263—1303)

Младший из четырёх сыновей Александра Невского Даниил родился в 1261 г. Всего лишь два года спустя, в 1263 г., умер его отец. По всей видимости, Даниил получил Москву в удел по завещанию Александра. Воспитателем малолетнего князя стал его дядя, великий князь Ярослав Ярославич Тверской, а Москва на протяжении 7 лет управлялась тверскими тиунами. Известно нам это из послания, написанного в 1408 г. тверским князем Иваном Михайловичем московскому князю Василию Дмитриевичу: «По роду есми тебе дядя мой пращуръ, великий князь Ярославъ Ярославичь, княжилъ на великомъ княжении на Володимерскомъ и на Новогородцкомъ; а князя Данила воскормилъ мой пращуръ Александровича, се (де) ли на Москве 7 летъ тивона моего пращура Ярослава»[1 - Тверская летопись. ПСРЛ. Т. 15. Стб. 474.]. Указание на семилетнее правление в Москве тверских тиунов в точности соответствует семи годам, которые Ярослав Ярославич Тверской занимал великокняжеский стол во Владимире (с 1264 г. до 1271 г.). О последующих событиях в жизни Москвы и её князя нам ничего не известно в течение десяти лет. На страницах летописи Даниил Александрович появляется только в 1282 г.

Наиболее существенным фактом в биографии основателя московской династии является то, что он был одним из членов антитатарской коалиции русских князей, созданной великим князем Дмитрием Александровичем Переяславским, а после смерти последнего возглавил её. Старший сын Александра Невского Дмитрий стал великим князем владимирским в 1277 г., унаследовав этот титул в соответствии с русским лествичным правом от своего младшего дяди Василия Ярославича Костромского. В 1281 г. умер хан Золотой Орды Менгу-Тимур и вместо него воцарился Туда-Менгу. Согласно установившемуся обычаю, в случае смерти хана русские князья должны были приехать в Орду для того, чтобы получить от его преемника подтверждение своих владений. Однако Дмитрий в Сарай не поехал. Этим воспользовался его младший брат Андрей Александрович Городецкий. Зимой 1281—1282 гг. он отправился в Орду и получил от Туда-Менгу ярлык на Великое княжество Владимирское.

К татарской рати, приведённой Андреем, присоединились войска его союзников Фёдора Ростиславича Ярославского, Константина Борисовича Ростовского и Михаила Ивановича Стародубского. 19 декабря 1281 г. они взяли Переяславль. Дмитрий Александрович бежал и попытался укрепиться в Копорье, но, столкнувшись с сопротивлением новгородцев, перебрался в Псков к своему зятю и союзнику Довмонту. Андрей отпустил татар в Орду и в феврале 1282 г. приехал в Новгород, где был посажен на новгородский стол. Вскоре он уехал из Новгорода в столичный Владимир, а оттуда в свой удельный Городец. Этим тут же воспользовался Дмитрий Александрович, вернувшись в Переяславль и вновь вступив в великокняжеские права.

Однако здесь ему пришлось столкнуться с сопротивлением уже не Андрея, а новгородцев и их союзников. По сообщению новгородского летописца, в 1282 г. «идоша новгородци на Дмитриа к Переяславлю, и Святославъ со тферици, и Данило Олександрович с москвици; Дмитрии же изиде противу плъкомъ со всею силою своею и ста въ Дмитрове»[2 - Новгородская I летопись. ПСРЛ. Т. 3. С. 325.]. Но до кровопролития дело не дошло – стороны разошлись, заключив под Дмитровым мир. Для нас данное сообщение важно тем, что в нём впервые упоминается Даниил Александрович как самостоятельно действующий московский князь. Хотя в данном случае он выступил вместе со своим двоюродным братом Святославом Ярославичем Тверским в качестве противника своего старшего брата Дмитрия Александровича Переяславского, это отнюдь не означает, что он был членом проордынской коалиции Андрея Александровича Городецкого. Во время похода Андрея на Русь в конце 1281 г. тверской и московский князья не были в числе его союзников, а в новгородском походе на Переяславль не принимали участия союзники Андрея. Из этого следует, что в конфликте с Дмитрием Переяславским тверичи и москвичи выступали как союзники новгородцев, а не Андрея Городецкого.

Согнанный старшим братом с великого княжения Андрей в том же году снова отправился в Орду и привёл новую татарскую рать. Дмитрий вновь был вынужден покинуть Великое княжество Владимирское. На этот раз, видя, что у него нет сил самостоятельно бороться с Андреем, имеющим военную поддержку Сарая, Дмитрий принял решение искать помощи за пределами Руси. Вместе со своей дружиной он отправился к могущественному татарскому темнику Ногаю, бывшему фактически независимым правителем западных улусов Золотой Орды и враждовавшему с сарайскими ханами. В 1283 г. Дмитрий вернулся от Ногая с татарской поддержкой и заставил Андрея отказаться от великокняжеского стола. Андрею даже пришлось принять участие в походе своего старшего брата на Новгород, который был принуждён признать Дмитрия Переяславского своим князем. Однако городецкий князь не смирился с поражением и в 1285 г. вновь привёл на Русь своих татарских союзников: «…князь Андреи приведе царевича, и много зла сътвори крестьяномъ. Дмитрии же, съчтався съ братьею, царевича прогна, а боляры Андреевы изнима»[3 - Новгородская IV летопись. ПСРЛ. Т. 4, ч. 1. С. 246].

Это сообщение примечательно тем, что в нём говорится о первом поражении, нанесённом русскими ордынцам в бою. Кем же была та не названная по имени «братья», совместно с которой Дмитрий Переяславский разгромил татар? – Ею могли быть только его младший брат Даниил Александрович Московский и его двоюродный брат Михаил Ярославич Тверской. Это подтверждается другим летописным сообщением, согласно которому в том же 1285 г. нападение литовцев на тверскую волость Олешню отразили совместно «тферичи, москвичи, волочане, новоторжьци, зубчане, рожевичи»[4 - Суздальская летопись по Лаврентьевскому списку. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 483.]. Поскольку волочане и новоторжци управлялись совместно Новгородом и великим князем владимирским, данное сообщение летописи свидетельствует, что к 1285 г. великий князь Дмитрий Александрович вступил в военный союз с Москвой и Тверью, направленный прежде всего против Андрея Городецкого и поддерживавших его татар.

Этому союзу Даниил Московский оставался верным до конца своих дней, в то время как Михаил Тверской проявил себя гораздо менее надёжным соратником. Уже в 1288 г. он выступил против великого князя Дмитрия. В этом конфликте Даниил Московский поддержал своего старшего брата и союзника: «Того же лета не въсхоте Михаилъ Тферскыи покоритися великому князю Дмитрию и начатъ наряжати полкы. Слышавше се великии князь и созва брат [ь] ю свою Андреа Александровича и Данила и Дмитриа Борисович [и] и вся князи, яже суть подъ нимъ и поиде съ ними ко Тфери. И приидоша къ Кашину и обьступиша градъ и стояша 9 днии и сътвориша страну ту пусту, а Къснятинъ весь пожгоша. И отътоле въсхотеша ити къ Тфери, Михаилъ же въсхоте и расмотрився стати противу выеха. Великыи же князь сътвори миръ съ Михаиломъ и распусти брат [ь] ю свою въ свояси, а самъ възвратися въ Переяславль»[5 - Рогожский летописец. ПСРЛ. Т. 15. Стб. 34.].

Однако в 1293 г., когда Андрей в очередной раз навёл на Русь татарские отряды, переяславский, московский и тверской князья вновь оказались союзниками. Андрей с ордынской ратью Тудана (Дюденя), Фёдором Ростиславичем Ярославским и Дмитрием и Константином Борисовичами Ростовскими разорили Суздаль, Владимир и Юрьев, после чего направились к Переяславлю, но все его жители из города разбежались, а сам Дмитрий Александрович, как и в 1281 г., бежал в Псков. От Переяславля Андрей с татарами направились в Москву, которую им удалось взять и разорить обманным путём: «…поидоша къ Москве, и Московскаго Данила обольстиша, и тако въехаша въ Москву, и сътвориша такоже, якоже и Суждалю и Володимерю, и прочимъ городом, и взяша Москву всю и волости, и села»[6 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 82.]. Видимо, Даниил, понимая невозможность в одиночку противостоять войску Андрея, татар и их союзников, решил сдать город в обмен на обещание противников не разорять его, но был обманут.

Из Москвы Андрей собирался пойти на Тверь, князя которой Михаила Ярославича в это время в городе не было. Как показывают дальнейшие события, он отправился к Ногаю за помощью против Андрея Городецкого и союзных ему ордынских татар. Известие о возвращении Михаила в Тверь заставило Андрея отказаться от своего намерения: «Татарове же и князь Андреи слышаша приездъ княжь Михаиловъ, не поидоша ратью къ Тфери, но поступиша на Волокъ, и тамо тоже зло съдеяша, Волокъ взяша, а люди изъ лесовъ изведоша, и поидоша пакы къ Переяславлю, и поидоша въ свояси, много зла сътворше христианомъ»[7 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 83.]. Однако испугал его не столько сам тверской князь, сколько приведённая им от Ногая подмога, от которой, впрочем, пострадала и сама Тверь: «Тое же зимы цесарь тотарскыи приде въ Тферь, имя ему Токтомерь, и много тягости людем оучинивъ поиде в своя си»[8 - Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 483.].

28 февраля 1294 г. Андрей был возведён на новгородский престол, однако уже в марте Дмитрий выехал из Пскова в Тверь. Андрей с отрядом новгородцев отправился в Торжок, чтобы перехватить брата, но сумел овладеть только его обозом, а сам Дмитрий благополучно добрался до Твери, где стояло татарское войско, приведённое Михаилом Ярославичем от Ногая. Из Твери Дмитрий Александрович направил послов в Торжок для переговоров с братом. Ввиду превосходящих сил противника (войско Тудана ушло в Орду в феврале) Андрей вынужден был вновь вернуть Великое княжество Владимирское своему брату, однако за ним был оставлен Новгород. Дмитрий также получил обратно свой отчинный Переяславль, который уходивший из него Фёдор Ростиславич Ярославский в отместку сжёг. Дмитрий отправился из Твери в Переяславль, но по дороге заболел и умер близ Волока. Андрей Александрович Городецкий теперь уже по праву стал великим князем. Переяславское княжество досталось сыну Дмитрия Ивану. Однако антитатарский переяславско-московско-тверской союз при этом не прекратил своего существования, только главная роль в нём перешла от Переяславля к Москве. Со всей ясностью это показали события, развернувшиеся в 1296 г.

В этом году великий князь Андрей в очередной раз отправился в Волжскую Орду. Воспользовавшись его отсутствием, новгородцы выгнали великокняжеских наместников и пригласили к себе княжить Даниила Московского, который прислал им в качестве наместника своего сына Ивана (будущего Калиту). О событиях этих повествует запись в новгородской служебной минее XIII века: «В лето 6804 индикта 10 при владыце Клименте, при посаднице Андръе съгониша новгородци намъстниковъ Андреевыхъ съ Городища, не хотяще князя Андрея. И послаша новгородци по князя Данилья на Мъсквоу, зовуще его на столъ в Новъгородъ на свою отциноу. И присла князь переже себе сына своего въ свое место именемъ Ивана»[9 - Археографический ежегодник за 1964 год. М., 1965. С. 146.].

То, что новгородцы, вступая в борьбу с Андреем Городецким, пригласили к себе на княжение Даниила Александровича, показывает, что именно он стоял во главе противников великого князя. Об этом свидетельствует и договор, заключённый Михаилом Ярославичем Тверским с новгородцами в том же 1296 г.: «То ти, отьче, поведаю: съ братомь своимь съ стареишимь съ Даниломь одинъ есмь и съ Иваномь; а дети твои, посадникъ, и тысяцьскыи, и весь Новъгородъ на томь целовали ко мне крестъ: аже будеть тягота мне от Андрея, или от татарина, или от иного кого, вамъ потянути со мною, а не отступити вы ся мене ни въ которое же веремя»[10 - Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.; Л., 1949. №4. С. 14.]. Из приведённого текста видно, что в союзе между Даниилом Московским, Михаилом Тверским и Иваном Переяславским «братом старейшим» был именно Даниил, а направлен этот союз был против Андрея Городецкого и татар.

В конце 1296 г. вернулся из Орды Андрей Александрович. О последовавших за этим событиях рассказывает Лаврентьевская летопись: «Приде Андреи князь ис татаръ и совокупи вои и хоте ити на Переяславль ратью, да от Переяславля к Москве и ко Тфери; слышав же князь Михаило Тферьскыи и Данило Московьскии князь, и совокупивъ вои и пришедше и стаста близъ Юрьева на полчищи, Андреи в Володимери, и тако не даста поити Андрею на Переяславль; бяшеть Иван князь сынъ Дмитриевъ, идя в Ворду, приказалъ Михаилу князю блюсти очины своее и Переяславля; и за мало бою не бысть промежи ими, и взяша миръ и придоша в своя си»[11 - Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 484.].

Симеоновская летопись приводит дополнительные сведения об этих событиях: «Бысть рать татарская, приде Олекса Неврюи, и бысть съездъ всемъ княземъ русскимъ въ Володимери и сташа супротив себя, со единои стороны князь великии Андреи, князь Феодоръ Черныи Ярославскыи Ростиславичь, князь Костянтинъ Ростовскыи со единого, а съ другую сторону противу сташа князь Данило Александровичь Московскыи, брат его князь Михаило Ярославичь Тферскыи, да съ ними Переяславци съ единого. И за малымъ упаслъ Богъ кровопролитья, мало бою не было; и поделившеся княжениемъ и разъехашася въ свояси»[12 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 83.].

Из сообщения Лаврентьевской летописи вытекает, что Иван Дмитриевич Переяславский во время возвращения Андрея из Сарая находился в орде Ногая, куда он отправился за военной помощью. Однако помощь на этот раз получена не была. По всей видимости, Ногай в это время уже готовился к решающему столкновению с ханом Тохтой и не мог предоставить войско своим русским союзником. Андрей требовал возвращения ему Новгорода и передачи Переяславля, но вынужден был ограничиться только Новгородом, как об этом сообщают Софийская I и Новгородская IV летописи (ошибочно под 6806 г. вместо 6804 г.): «Великии кн (я) зь Андреи Александрович поеха в Переяславль, великии же кн (я) зь Данило Александрович Московьскы и братъ его кн (я) зь Михаило не ступишася ему Переяславля, онъ же еха въ Новъгородъ»[13 - Софийская I летопись. ПСРЛ. Т. 6, выпуск 1. Стб. 36.]. Оставшись без поддержки Ногая и столкнувшись с превосходящими силами Андрея, Даниил вынужден был отказаться от Новгорода, но Переяславское княжество осталось за Иваном Дмитриевичем. Таким образом, стороны вернулись к положению, существовавшему на начало 1296 г.

В 699 г. хиджры (28.09.1299—15.09.1300) Ногай пал в бою с войском хана Тохты, двоевластие в Орде закончилось. Члены переяславско-московско-тверской коалиции лишились внешней поддержки, положение же Андрея наоборот укрепилось. В 1300 г. состоялся съезд русских князей в Дмитрове: «Того же лета оучиниша снемъ оу Дмитрова Андреи князь великыи, Михаило князь Тферьскыи, Данило князь Московьскыи, Иоан князь Дмитреевич ис Переяславля. И взяша миръ межю собою, а Михаило с Ываном не докончалъ межи собою»[14 - Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 485—486.]. Чем была вызвана ссора Михаила Тверского с Иваном Переяславским, неизвестно, зато известно, что вследствие ее Михаил перешёл на сторону великого князя Андрея Александровича. Именно с 1300 г. в тверском летописании, сохранившемся в составе Лаврентьевского свода, Андрей начинает именоваться великим князем. Кроме того, в следующем 1301 г. Михаил выступил на помощь Андрею, ходившему вместе с новгородцами походом против шведов на Неву.

Однако, лишившись влиятельного союзника, Даниил Московский отнюдь не отказался от активной политики. Осенью 1300 г. он вмешался в междоусобицу, которая разгорелась в соседнем с Москвой Рязанском княжестве. В 1298 г. умер рязанский князь Ярослав Романович, и на престол вступил его младший брат Константин. Сыновья покойного Ярослава Михаил и Иван начали борьбу со своим дядей, пригласив на помощь Даниила Московского: «Того же лета [1300] в осенине Данило князь московъскыи приходилъ на Рязань ратью и билися у Переяславля, и Данило одолелъ, много и татаръ избито бысть, и князя рязанского Костянтина некакою хитростью ялъ и приведъ на Москву»[15 - Там же. Стб. 486.]. То, что на стороне Константина сражался татарский отряд, свидетельствует о его поддержке со стороны хана Тохты. Тем не менее, Даниил не побоялся вступить с ним в бой и победить. Событие это для XIII столетия было беспрецедентным: в 1285 г. Дмитрий, Даниил и Михаил нанесли поражение татарскому отряду, приведённому Андреем, но тогда за ними была поддержка Ногая. Даниил же в 1300 г. действовал полностью на собственный страх и риск. Следствием победы стало возведение на рязанский престол Михаила Ярославича, который в оплату за поддержку уступил московскому князю Коломну.

15 мая 1302 г. умер Иван Дмитриевич Переяславский. Поскольку он не оставил детей, его княжество стало выморочным и должно было перейти под власть великого князя. Андрей Александрович посадил в Переяславле наместников, а сам осенью отправился в Орду за подтверждением своих прав на него. Однако после отъезда Андрея Переяславль был занят Даниилом Московским: «Того же лета на зиму Данило князь Олександровичь седе в Переяславли»[16 - Там же.], «И седе Данило княжити на Переяславли, а наместници князя великаго Андреевы збежали»[17 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 85.]. Свои действия московский князь обосновывал завещанием Ивана Дмитриевича, который «благослови въ свое место Данила Московскаго въ Переяславли княжити; того бо любляше паче иныхъ»[18 - Там же.].

Тем не менее, овладение переяславским столом было со стороны Даниила открытым вызовом великому князю, а значит и стоявшей за ним Орде. Подобное решение московского князя, утратившего всех своих союзников, было чрезвычайно смелым. Однако назревавшее вооружённое столкновение не состоялось ввиду смерти Даниила, скончавшегося 5 марта 1303 г. «на Москве, в своеи очине, в черньцех и в скиме»[19 - Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 486.]. Спустя год с небольшим умер и великий князь Андрей Александрович. На стол Великого княжества Владимирского вступил Михаил Ярославич Тверской, бывший последние четыре года союзником городецкого князя. Вражду с ним унаследовал от отца Юрий Данилович Московский.

Теперь разберём подробнее вопрос о двух княжеских партиях, под знаком борьбы которых прошло на Руси последнее двадцатилетие XIII века. Есть ли у нас основания называть одну из них протатарской, а другую антитатарской, ведь Дмитрий Александрович и его союзники пользовались поддержкой войск Ногая? – Да, такие основания у нас определённо есть. Вспомним, что в первую из этих партий входили Городец, Ярославль и Ростов, а во вторую – Переяславль, Москва и Тверь. Наиболее чётко это противостояние представлено в летописном сообщении о событиях 1296 г.: «Бысть съездъ всемъ княземъ русскимъ въ Володимери и сташа супротив себя, со единои стороны князь великии Андреи, князь Феодоръ Черныи Ярославскыи Ростиславичь, князь Костянтинъ Ростовскыи со единого, а съ другую сторону противу сташа князь Данило Александровичь Московскыи, брат его князь Михаило Ярославичь Тферскыи, да съ ними Переяславци съ единого»[20 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 83.].

Андрей Александрович Городецкий во всех своих действиях опирался на татарскую поддержку. Он неоднократно ездил в Орду, причём в 1295 г. даже в сопровождении своей жены. Пять раз (в 1281, 1282, 1285, 1293 и 1296 г.) Андрей наводил на Русь татарские полчища, которые разоряли русскую землю и убивали и уводили в рабство русских людей. Так, в 1281 г. «Татарове же разсыпашася по земли, Муромъ пустъ сътвориша, около Володимеря, около Юрьева, около Суздаля, около Переяславля все пусто сътвориша и пограбиша люди, мужи и жены, и дети, и младенци, имение то все пограбиша и поведоша въ полонъ… Татарове же испустошиша и городы, и волости, и села, и погосты, и манастыри, и церкви пограбиша, иконы и кресты честныа, и сосуды священныа служебныа, и пелены, и книги, и всяко узорочие пограбиша, и у всехъ церквеи двери высекоша, и мнишьскому чину поругашася погании… Около Ростова и около Тфери пусто сътвориша и до Торжьку, множьство безчислено христианъ полониша, по селомъ скотъ и кони и жита пограбиша, высекающе двери у хоромовъ; и бяше великъ страхъ и трепетъ на христианскомъ роде, черници и попадьи осквернены, и много душь отъ мраза изомроша, а иныхъ оружиемъ изсекоша. Князь Андрей съ своимъ Семеномъ Тонильевымъ съ коромолникомъ, добиваяся княжениа великаго, сътвори се зло и отпусти поганыхъ Татаръ въ орду, а много зла учини въ земли Суздалскои… Въ Рожество же Христово пениа не было по всемъ церквамъ, но въ пенья место плачь и рыдание… Прииде бо плачь великъ и вопль многъ, кождо бо плакахуся жены и детеи, а друзии отца и матери, а друзии братьи и сестръ, а друзии племени, роду и друговъ»[21 - Там же. С. 78.].

Отказ Дмитрия Александровича Переяславского в 1281 г. ехать в Орду чтобы почтить нового хана Туда-Менгу уже является достаточным свидетельством его отношения к татарам. Только после того, как его в 1282 г. вторично свергли приведённые Андреем ордынцы, Дмитрий вынужден был обратиться за поддержкой к Ногаю, понимая, что собственными силами с братом и поддерживающим его сарайским ханом ему не справиться.

Еще более чётко протатарская ориентация прослеживается в деятельности союзников Андрея Александровича. Фёдор Ростиславич Чёрный, будучи по рождению смоленским князем, приобрёл права на Ярославль, когда в 1260 г. женился на Марии, дочери ярославского князя Василия Всеволодовича, не имевшего сыновей. Однако фактически княжеством управляла мать Марии Ксения – сначала от имени дочери, а потом от имени внука Михаила Фёдоровича. Сам же Фёдор долгое время жил в Орде, о чём подробно рассказывает его Житие. Хан Менгу-Тимур приблизил его к себе и осыпал милостями: «Царь держаше его у себе во мнозей чести и въ любви велице… Царь же всегда повеле ему предстояти у себе и чашу отъ руку его приимаше и три лета держаше его у себе»[22 - Степенная книга. ПСРЛ. Т. 21, 1-я половина. С. 310, 308.].

Фёдор также пользовался расположением ханши, по настоянию которой женился на ханской дочери: «И браку бывшю, яко же християнский законъ обдержьство имать, самъ же царь паки сугубо даруя ему грады многи, яко тридесять и шесть; въ нихъ же тогда именовашася: Черниговъ, Болгары, Кумане, Корсунь, Туру, Казань, Арескъ, Гормиръ, Баламаты. Къ симъ же вдаде ему на послужение князей и боляръ Русьскихъ, еще же и полъграда вдаде своего, идеже царствова, злата же и женьчюга и камения многоценнаго и сребра множество и вся, елико довлеетъ царской чести»[23 - Там же. С. 309.]. Однако попытка Фёдора вокняжиться в Ярославле окончилась неудачей из-за сопротивления жителей города несмотря на то, что князя сопровождал ханский посол с войском: «посол же поиде на Русь отъ царя къ граду Ярославлю, и прииде к граду с силою, и хотяше внити во градъ. Они же посла царева не послушаша и его (т. е. Фёдора Ростиславича) не прияша на стол его»[24 - Великии Минеи Четьи, собранные всероссийским митрополитом Макарием. Сентябрь, дни 14—24. СПб, 1869. Стб. 1265.].

Зимой 1277—1278 г. Фёдор вместе с Андреем Александровичем Городецким и ростовскими князьями принял участие в походе хана Менгу-Тимура на Кавказ: «Князь же Ростовскии Глебъ Василковичь съ братаничемъ своимъ съ княземъ Костянтиномъ, князь Феодоръ Ростиславичь, князь Андреи Александровичь и инии князи мнози съ бояры и слугами поехаша на воину съ царемъ Менгутемеромъ, и поможе Богъ княземъ Русскымъ, взяша славныи градъ Ясьскыи Дедяковъ, зиме месяца Февраля въ 8, на память святого пророка Захарии, и полонъ и корысть велику взяша, а супротивныхъ безъ числа оружиемъ избиша, а градъ ихъ огнемъ пожгоша. Царь же почтивъ добре князеи Русскыхъ и похваливъ велми и одаривъ, отпусти въ свояси съ многою честью, кождо въ свою отчину»[25 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 75.]. В 1278 г. состоялся или должен был состояться ещё один поход, подробности которого нам неизвестны: «Того же лета князь Глебъ Василковичь посла сына своего Михаила въ Татары на воину съ сватомъ своимъ Феодоромъ Ростиславичемъ месяца Октября въ 11, на память святого апостола Филиппа диакона»[26 - Там же.].

В 1281 г., когда Андрей Александрович в первый раз выступил против своего старшего брата, Фёдор вместе с татарами совершил набег на отчину Дмитрия Александровича Переяславль. С 1281 по 1293 г. Фёдор не упоминается в русских летописях; видимо, всё это время он провёл в Орде. Только во время Дюденевой рати ему, наконец, удалось при помощи татар утвердиться на ярославском столе: «В лето 1293… Того же лета седе на княжение на Ярославли князь Феодоръ»[27 - Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 527.]. Согласно Житию, Фёдор пришёл «изъ Орды отъ царя къ граду Ярославлю с силою великою воинъства своего и гражане же вдашася за него». Вместе с ним пришли «многы силы Русские земли, князи и боляре, множество людей душь христианьских, и царева двора прииде с нимъ множество татар, и кои быша были ему обиды отъ гражанъ и онъ же царевымъ повелениемъ мьсти обиду свою, а татаръ отпусти в свою землю в Орду съ честью великою къ царю»[28 - Великии Минеи Четьи, собранные всероссийским митрополитом Макарием. Сентябрь, дни 14—24. СПб, 1869. Стб. 1265.].

Тесные отношения связывали Фёдора Ростиславича с ростовскими князьями. Согласно Житию Фёдора, он получил Ярославль с согласия («совещаниемъ») Бориса и Глеба Ростовских. Фёдор Ростиславич приходился сватом Глебу Васильковичу, который в 1278 г. «посла сына своего в Орду съ сватомъ Федоромъ Ростиславичемъ»[29 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18 С. 75.]. Как и Фёдор Ярославский, ростовские князья были связаны с Ордой семейными узами: в 1257 г. Глеб Василькович по возвращении из Монголии «оженися в Ворде»[30 - Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 474.], его племянник Константин Борисович в 1302 г. «оженися въ Орде у Кутлукорткы», а его внук Фёдор Михайлович в том же году взял себе в жёны в Орде дочь некоего «Велъбласмыша Михаиловича»[31 - Академическая летопись. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 528.].

Ростовские князья постоянно ездили в Орду и подолгу там оставались: Борис Василькович ездил в Орду в 1256 и 1257 г., в 1257 г. из Монголии вернулся Глеб Василькович, в 1258 г. Борис Василькович вновь ездил в Орду, после чего сопровождал татарских численников в Новгород, в 1268 г. Глеб Василькович вернулся «ис Татар», в 1271 г. он снова был в Орде, в 1277 г. ездили в Орду Борис Василькович «с княгинею и с детми» и Глеб Василькович с сыном Михаилом, причём в Орде Борис заболел и умер, в 1278 г. Глеб Василькович послал в Орду своего сына Михаила, в 1289 г. Константин и Дмитрий Борисовичи Ростовские ходили в Орду «и с женами своими», в 1293 г. в Орду отправились Константин и Дмитрий Борисовичи и Михаил Глебович Ростовские, Михаил там же и умер, а в 1307 г. в Орде умер Константин Борисович Ростовский.

Татарские связи Ростовского княжества отразились и на его топонимике: «При изучении географической номенклатуры центральных губерний России исследователю бросается в глаза один примечательный факт. В то время как в других губерниях Центральной России мы встречаем только по одному, по два или, самое большое, по три селения с названиями Баскач или Баскаки, или Баскаково, в пределах Ярославской губернии, занимавшей как раз (большую часть, по-видимому, не всю) территорию Ростовского княжества, мы встречаем десять селений с названием Баскаково, Баскачево, Баскач. Если мы нанесем на карту указанные селения, то увидим, что два из них лежат недалеко от самого Ростова (в б. Ростовском у.), а остальные составляют цепь, которая проходит через территорию Ростовского княжества… Это явление совершенно невозможно объяснить случайностью. Перед нами, надо думать, следы усиленной концентрации баскаческих отрядов в районе Ростовского княжества»[32 - Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. Монголы и Русь. СПб., 2006. С. 260—261.].

Особое внимание Орды к Ростовскому княжеству вполне объяснимо. После разгрома войском Батыя великокняжеской столицы Владимира, которая так никогда и не смогла полностью восстановиться, главным городом Суздальской земли стал Ростов. Фактически к нему вернулся его столичный статус, которым он обладал до возвышения княжеского Суздаля, а потом Владимира. Ещё несколько десятилетий после татарского завоевания Ростов продолжал сохранять свои древние вечевые порядки. Именно в нём в 1262 г. началось восстание против татарских откупщиков: «Въ лето 6770 (1262). Избави Богъ от лютаго томленья бесурьменьскаго люди Ростовьския земля: вложи ярость въ сердца крестьяномъ, не терпяще насилья поганых, изволиша вечь, и выгнаша из городовъ, из Ростова, изъ Володимеря, ис Суждаля, изъ Ярославля»[33 - Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 476.].

Правители Орды стремились удержать Ростовское княжество под своей властью, используя политику кнута и пряника – с одной стороны, размещая на его землях усиленные отряды баскаков, с другой, приближая к себе и осыпая почестями его князей. Последние оправдывали свою коллаборационистскую политику заботой о народе, как явствует из летописного панегирика князю Глебу Васильковичу, скончавшемуся в 1278 г.: «Сесь от уности своея, по нахожении поганыхъ Татаръ и по пленении отъ нихъ Русскыа земля, нача служити имъ и многи христианы, обидимыа отъ нихъ, избави и печалныа утешая, брашно свое и питие нещадно подавая, и многу милостню нищимъ, убогимъ, сиротамъ, вдовицамъ, маломощнымъ подавааше»[34 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 76.].

Однако понимания протатарская политика ростовских князей у жителей Ростовского княжества не находила. Даже автор Жития Михаила и Фёдора Черниговских, написанного в Ростове между 1271 и 1277 г. приближённым Бориса и Глеба Васильковичей, обращался к святым с просьбой: «Ты же Михаиле помолися за внука своя Бориса и Глеба с Феодоромь благочестивымъ мирно державу царствия ихъ управити на многа лета и от нужа сея поганых избавита»[35 - Серебрянский Н. И. Древнерусские княжеские жития (Обзор редакций и тексты) // Чтения в Обществе истории и древностей российских. М., 1915. С. 50.]. Простые же жители Ростова выражали своё отношение к своим князьям и их татарским покровителям гораздо более решительно. Так, в 1289 г. «князь Дмитрий Борисовичь седе въ Ростове; умножи же ся тогда Татаръ въ Ростове, и гражане створше вече и изгнаша ихъ, а имение ихъ разграбиша»[36 - Воскресенская летопись. ПСРЛ. Т. 7. С. 179.]. В 1320 г. «преставися князь Юрьи Александровичь Ростовъскы. Быша в Ростове злии Татарове, люди же Ростовьскыя събравшеся изгониша ихъ»[37 - Московский свод. ПСРЛ. Т. 25. С. 166.].

Мы видим, что народ как в Ярославле, так и в Ростове выступает совершенно определённо против протатарской политики союзников князя Андрея Александровича. Полной противоположностью этому выглядит отношение простых русских людей к князьям антитатарской коалиции во главе с Дмитрием Переяславским, а потом Даниилом Московским. Так, в 1293 г., во время Дюденевой рати, когда татары собрались идти от Москвы на Тверь, «тогда велика бысть печаль Тферичемъ, понеже князя ихъ Михаила не бяше въ земли ихъ, но въ орде, и Тферичи целоваша крестъ, бояре къ чернымъ людемъ, такоже и черныя люди къ бояромъ, что стати съ единаго, битися съ Татары»[38 - Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 82—83.].

Полную поддержку оказывала Даниилу Александровичу городская община Переяславля. Когда в 1297 г. во время Неврюевой рати состоялся съезд князей противоборствующих партий, чуть было не закончившийся войной, «сташа супротиву себе, со единои стороны князь великий Андрей, князь Феодоръ Черныи Ярославскыи Ростиславичь, князь Костянтинъ Ростовьскыи со единого, а съ другую сторону противу сташа князь Данило Александровичь Московскыи, братъ его князь Михаило Ярославичь Тферскыи, да с ними Переяславци съ единого»[39 - Там же. С. 83.]. В 1304 г. после смерти Даниила Московского переяславцы даже не отпустили Юрия Даниловича на похороны отца, опасаясь захвата своего города Андреем Александровичем: «А по животе княже Данилове Переславци яшася за сына его за князя Юрья и не пустиша его на погребение отне»[40 - Там же. С. 85—86.].

В 1306 г., когда Михаил Ярославич Тверской и Юрий Данилович Московский были в Орде, а тверские войска попытались захватить Переяславль, в котором находился Иван Данилович (будущий Калита), переяславцы вновь оказали полную поддержку Москве: «Въ лето 6814 (1306) бысть убьение Акинфово, Тферскаго боярина, князю Михаилу Тферскому, такоже и князю Юрью Московскому въ орде сущимъ. Князь же Иванъ Даниловичь съ Москвы приехалъ въ Переяславль и селъ въ немъ. Тогда бысть ему бои съ Акинфомъ Тферскымъ, съ княземъ же с Ываномъ съ единаго Переяславская рать, къ тому же приспела и Московская рать и бишася зело крепко, и поможе Богъ князю Ивану и уби Акинфа у Переяславля, и зятя его Давыда, и множество Тферичь, и погнашася за ними и юстигающе много Тферичь побиша» (Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 86).
1 2 3 4 5 6 >>
На страницу:
1 из 6