Первые русские князья. От Игоря Старого до Ярослава

Первые русские князья. От Игоря Старого до Ярослава
Сергей Александрович Пивоваров

Неведомая Русь
Что в действительности происходило в начале русской летописной истории? Какие интриги, великие деяния или злодейства происходили в далёком прошлом, сокрытом от нас пеленой времени и толстым слоем рассыпавшихся в прах летописных страниц не дошедших до нас записей? Многочисленные недомолвки, неувязки, подчистки и противоречия в ранних исторических источниках о Руси не являются тайной для историков, но это не делает былое менее запутанным. Автор, строго придерживаясь логики исторических документов и следуя трудам учёных-историков, предлагает свою версию событий, связанных с первыми русскими великими князьями, иногда очевидную, иногда неожиданную.

Сергей Александрович Пивоваров

Первые русские князья. От Игоря Старого до Ярослава

© Пивоваров С.А., 2018

© ООО «Издательство „Вече“», 2018

© ООО «Издательство „Вече“», электронная версия, 2018

От автора

Предыдущая моя книга, написанная в соавторстве с Д.А. Гавриловым (М.: Вече, 2018), была посвящена личности овеянного легендами Олега Вещего, норвежского простолюдина, совершившего во второй половине IX века путь восхождения из бондов в викинги, из викингов – в конунги, а после, в начале X века, – и до великого князя, правителя государства Русь.

В нашей реконструкции мы опирались, в частности, на «Сагу об Одде Стреле», согласившись, таким образом, с теми историками, кто полагает, что скандинавское имя нашего Олега – Одд, а прозвище – Орвар. Всё, к чему пришёл он на закате жизненных дней, есть заслуга исключительно самого Олега. Судя по сохранившимся до наших времён сведениям, этот герой не слишком полагался на милость богов, а воспитавшие его единоплеменники сумели лишь преподать Одду к четырнадцати годам множество тех искусств, коими, по их мнению, должен был владеть мужчина, следовавший тому, что мы называем сегодня Северной Традицией.

Все потомки и наследники Олега-Одда, о которых пойдёт речь на последующих страницах, как вы сможете убедиться, несопоставимы по масштабу личности со своим предшественником, родителем, предком. Многим из них с рождения был уготован удел княжеский, так что путь их к вершинам земной власти не имеет ничего общего с тем, как к тем высотам взбирался сам Олег, прозванный Вещим.

Некоторые детали нового повествования в общих чертах были нами освещены в упомянутой выше монографии об Олеге Вещем и Орвар-Одде, насколько это позволял и требовал принятый в данной работе формат.

Теперь же я намерен рассмотреть всё в подробностях, причём таких, которые, на мой взгляд, позволят критически мыслящему читателю раз и навсегда избавиться от по целому ряду причин уже устоявшихся, рафинированных, то есть далёких от исторических реалий, образов как княгини Ольги и её внука Владимира, так и правнука – Ярослава.

Вместе с тем хотелось бы вернуть на нивы отечественной истории незаслуженно забытых или даже оболганных деятелей, в числе которых князь Игорь и его брат Асмуд. Уделено внимание хорошо известной и при этом весьма противоречивой фигуре тех далёких веков, чьё имя сейчас некоторыми энтузиастами поднято на щит, скорее всего, из далёких от науки соображений. Речь идёт о князе Святославе Игоревиче.

Как и положено, в предлагаемом исследовании я опираюсь на исторические первоисточники, но строю собственную реконструкцию, по возможности особенно внимательно обращая внимание на те эпизоды, в описаниях которых имеются заметные противоречия и разночтения. Естественно, мы принимаем во внимание труды многочисленных предшественников и ряда современных авторов, однако во всех случаях, где это возможно, предпочтение в первую очередь отдаётся сухим историческим сведениям, лишённым эмоциональной и идеологической окраски. Познакомиться с полными источниками читатель сможет, обратившись к соответствующим спискам литературы.

Вот почему данную книгу ни в коей мере нельзя рассматривать как очередное исчадие жанра «альтернативной истории», скорее наоборот: отдельные летописные трактовки и переосмысления авторами-компиляторами «преданий старины глубокой» и давным-давно минувших дел на поверку оказываются ближе к жанру фэнтези.

Так, скажем, при рассмотрении родословия русских князей гипотеза о Рюрике в связи с отсутствием необходимости в ней не рассматривается, на страницах этой книги это имя упомянуто два или три раза. Хотя не исключено, что и у этого легендарного, даже мифического персонажа было сразу несколько исторических прототипов, начиная от Рорика Ютландского до Рюрика Бодричского и прочих. Если читатель уже успел ознакомиться с нашей предыдущей книгой «Олег Вещий – Орвар-Одд», он мог убедиться, что «краеугольный» спор норманистов и славянофилов мы также обходим стороной, причём безо всякого ущерба для серьёзного, полагаем, исследования.

Я допускаю (а по совести сказать, даже уверен), что представляемые вам в этой книге выкладки небесспорны, но они – по крайней мере! – логичны. Потому очень надеюсь, что они окажутся интересны и читателям.

С уважением,

Сергей Пивоваров

Глава 1. Игорь Старый

Игорь Старый – так назвал князя митрополит Иларион, современник его правнука Ярослава Владимировича:

«Похвалим же и мы по силе нашеи малыими похвалами великаа и дивнаа сътворьшааго нашего учителя и наставника великааго кагана нашеа земли Володимера вънука старааго Игоря [здесь и далее выделено автором] сына же славнааго Святослава» (БЛДР, т. 1, с. 42).

Эпитет «Старый» потомки обычно прилагали к основателю династии. Он лишний раз подтверждает, что ещё во времена Ярослава Игоря не считали сыном Рюрика. Но почему забыли, что Игорь – сын Олега? Дело, видимо, в том, что в памяти потомков слились воедино Олег Вещий – отец Игоря – и Олег II (см. нашу книгу «Олег Вещий – Орвар Одд. Путь восхождения»). А то, что Игорь не сын Олега II, было хорошо известно.

1. Имя

Распространено мнение, что имя Игорь является славянской передачей скандинавского имени Yngvarr. Однако Yngvarr (произносится «Ингвар») в русской передаче звучало как «Ингварь», в чём нетрудно убедиться, заглянув в летописи. Имена Игорь и Ингварь считались разными и никогда не смешивались.

Чтобы разобраться с происхождением имени, следует понять, как оно произносилось современниками князя. До нас дошли две такие записи. Одна принадлежит Константину Багрянородному: ????? – читается «Ингор». Другая – Лиутпранду Кремонскому: Inger – читается «Ингер». Сопоставление этих двух совершенно независимых свидетельств позволяет сделать вывод, что «н» на второй позиции в имени присутствовало, а вот «в» на четвёртой – отсутствовало. Наиболее вероятно, что современники князя произносили его имя как «Ингорь». По-поводу происхождения имени стоит, вероятно, согласиться с А.Г. Кузьминым, сопоставляющим его с кельтским именем Ингер.

2. Сыновья

При прочтении заглавия, несомненно, возникнет вопрос: а почему слово «сыновья» стоит во множественном числе? Ведь в летописях упоминается только один сын Игоря – Святослав. Однако это не совсем так. Откроем Иоакимовскую летопись, отрывки из которой сохранены В.Н. Татищевым: «Он же (Святослав) толико разсвирипе, яко и единого брата своего Глеба не посчаде, но разными муками томя убиваше» (70, т. 1, с. 111).

На первый взгляд, это единственное упоминание брата Святослава, в ПВЛ о нём не упоминают. Но это только на первый взгляд. В договоре 944 года в ЛЛ и ИЛ в списке послов на пятом месте фигурирует «Улебъ Володиславль», то есть «Улеб, посол Владислава». Однако у Татищева в этом месте стоит «Улебов Владислав», то есть «посол Улеба по имени Владислав». Это несоответствие подробно разбирает С.В. Белецкий, который показывает, что все дошедшие до нас варианты текста договора 944 года содержат неточности (55, с. 16–23). При этом текст договора у Татищева независим от текстов в разных списках ПВЛ. То есть у нас нет оснований предпочитать чтение ПВЛ чтению Татищева.

Однако никакой Владислав времён Игоря летописям не известен, тогда как Улеб брат Святослава упоминается в Иоакимовской летописи. Получается, есть все основания считать, что верным вариантом следует считать «Улебов Володислав», то есть перед нами упоминание в ПВЛ брата Святослава Улеба.

Это позволяет объяснить ещё одну странную запись в тексте договора. На седьмом месте в списке послов стоит: «Шигобернъ Сфандръ жены Улебовы» (ИЛ, 944 г.).

Перед нами посол Сфандры, жены Улеба Игоревича, младшего брата Святослава. Такая трактовка, несомненно, вызовет возражения: «Как может Улеб в 944 году быть уже женат, если его старшему брату Святославу в то время было всего два года?» Действительно, в Ипатьевской летописи о рождении Святослава под 942 годом сообщается:

«Симеонъ иде на Хорваты и побежденъ бы Хорваты и умре оставивъ Петра сына своего княжить. В се же лето родися Святославъ у Игоря» (ИЛ, 942 г.).

Однако эта дата вызывает серьёзные сомнения. Константин Багрянородный в своём сочинении «Об управлении империей» пишет: «Приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются одни из Немограда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии…» (Об управлении империей, 9).

Получается, что Святослав сидел на княжении в Новгороде при жизни отца. Игорь погиб, как будет показано ниже, в 949 году. Если считать, что Святослав родился в 942 году, то в год смерти отца ему было всего 7 лет. Но детей на княжение не сажали.

Обратимся ещё раз к тексту договора 944 года. На шестом месте в списке послов стоит «Каницаръ Передъславинъ», то есть «Каницар, посол Предславы». В X веке, напомним, известна только одна Предслава – угорская (венгерская) княжна, жена Святослава. Могут возразить: «Почему сказано „Сфандра, жена Улеба“, но не сказано „Передслава, жена Святослава“?» Да просто в списках есть дефекты. Так, в дошедших до нас вариантах об Ольге тоже сказано просто «Ольга княгиня», без уточнения «жена Игоря». Брачный возраст для мужчин в те времена наступал в 14 лет. Следовательно, Святославу в 944 году не могло быть меньше.

3. Жена

«Игореви възрастьшю и ходяше по Олзе и слуша его и приведоша ему жену от Плескова именемъ Ольгу» (ИЛ, 903 г.).

Принято считать, что упомянутый здесь Плесков – это Псков, который в ПВЛ действительно именуется Плесков. Однако в X веке Пскова ещё не существовало. В городе нет археологических слоёв старше XI века. Да и в летописях, за исключением выше процитированного упоминания, Псков начинает фигурировать лишь с того же, XI века.

Ещё больше проблем создаёт текст Лаврентьевской летописи:

«Игореви же възрастьшю и хожаше по Олзе и слушаша его и приведоша ему жену от Плескова именемъ Олену» (ЛЛ, 903 г.).

Олёна – это другое произношение имени Елена, христианского имени княгини Ольги. То есть мало того что Игорь берёт жену из несуществующего на тот момент города, так она ещё и оказывается христианкой. Как такое возможно?

Объяснение мы находим в историческом сборнике XV века, где процитирован отрывок из древнего летописца. Сведения опубликовал в 1888 году в июльском номере «Русской старины» обнаруживший сборник архимандрит Леонид:

«Игоря же ожени [Олег] въ Болгарехъ, поятъ же за него княжну Ольгу» (14, с. 215–222).

Из текста следует, что Ольга была болгарская княжна и что город Плесков – это не Псков, а Плиска – первая столица Болгарии. Почему же летопись превращает Ольгу в простолюдинку из Пскова? Да потому же, почему приписывает ей крещение в Константинополе, о чём будет сказано в следующей главе. Дело в том, что Болгарская церковь со времён Симеона константинопольскому патриарху не подчинялась. И чтобы привязать Ольгу к греческому православию, пришлось замолчать её болгарское происхождение.

В качестве возражения обычно ссылаются на текст Константина Багрянородного «О церемониях», в котором описаны два приёма княгини Ольги императором. В тексте княгиня именуется «Элга», то есть «Ольга». Из этого делают вывод, что на тот момент Ольга была ещё язычницей, иначе её обязательно назвали бы христианским именем Елена. Однако Константин назвал княгиню тем именем, которым она сама ему представилась. А русские князья ещё больше двух столетий после крещения носили, кроме христианских, ещё и языческие имена. Причём именно последние использовались официально. Не только в русских летописях, но и в европейских хрониках русские князья фигурируют исключительно под своими языческими именами. Мы даже не знаем христианских имён большинства князей.

Оспорить это пытается академик Г.Г. Литаврин: «Что же касается официальной документации и официальной титулатуры в дипломатических контактах государства в середине X–XI в. с христианскими державами, то государь-неофит не мог употреблять никакого личного имени, кроме своего крестильного» (45, с. 208).

Будь это так, в западных хрониках русские князья фигурировали бы исключительно под своими христианскими именами. В действительности же всё строго наоборот. Но рассмотрим примеры, приводимые Литавриным. Он ссылается на то, что в своих уставах Владимир и его внук Всеволод называют себя своими христианскими именами. Если быть точным, князья употребляют оба имени: «Князь великии Василеи наречаемые Володимер» (30, с. 14) и «Князь великыи Всеволод нареченные въ святомь крещении Игорь» (Там же, с. 154). Но интересно что Литаврин упоминает только уставы деда и внука, игнорируя устав Ярослава, сына Владимира и отца Всеволода. Делает он это, видимо, потому, что в своём уставе этот князь называет себя только языческим именем: «Князь великыи Ярославъ сынъ Володимеров» (Там же, с. 86), вопреки утверждению Литаврина о невозможности такого.