Бог Галактики

И вновь мне снится сон. Шёл финальный поединок за обладание поясом чемпиона Джагии по диоке. Я стою в синем углу, мой противник, здоровенный под два метра иллуриец Дамба Ко, в красном. Он, поигрывая огромными мускулами, и, не сводя с меня свирепого взгляда, всем своим видом даёт понять, что жить мне осталось считанные минуты. Или, по крайней мере, жить здоровым. Я ему отвечаю не менее свирепым взглядом и после прозвучавшего гонга бросаюсь в атаку.

Это был мой первый финальный бой за звание чемпиона планеты, и хотя я хорошо помнил, что в том бою победил, все перипетии далёкого поединка вновь взволновали меня. Вот Дамба Ко загнал меня в угол и молотит здоровенными, как тумбы ногами. Вот я нанёс прекрасный хук левой и, пока мой соперник мотает головой, в прыжке с разворотом, ногой выбиваю его тушу к зрителям. Вот Дамба, прибегая к запрещённым приёмам, пытается сбить меня с ног. И, наконец, мой завершающий удар ногами под названием «ножницы Волопаса», после которого теперь уже экс-чемпион иллуриец Дамба Ко вновь улетает за канаты, с тем чтобы уже не вернуться оттуда никогда.

Я ещё не успел отойти от поединка, как у меня перед глазами развёртывается новая схватка. Огромный трюм сектора «С» десантного корабля «Грёзы», на который меня определили после полугодовой подготовки в учебном центре на Падее, набит до отказа. Десантники, скрашивая однообразные дни перехода к планете Цесирока, куда направили наш корабль и два крейсера поддержки гасить небольшой локальный конфликт, грозящий перерасти в ядерную войну, ведут поединки по рукопашному бою на звание чемпиона корабля. Поединки жестокие и безжалостные, как и вся жизнь десантника. Тут уже нет того изящества диоке-джи, к которому я привык на родной планете. Победить стремятся любой ценой. Все приёмы разрешены. Рефери на ринге следит лишь за тем, чтобы противники не поубивали друг друга. Я недавно прибыл на корабль и новичок в космодесанте, поэтому не участвую в схватках. Я сижу на трибуне неподалёку от ринга и болею за своего земляка Тери Керрера, единственного моего друга на корабле. Идёт финальный бой. Изящный и ловкий Тери дерётся с мощным как скала темнокожим Урава из системы Дакса. Тери неплохо владеет диоке, но, на мой взгляд, ему не хватает силы. Гигант Урава напротив не отличается изяществом, но все его удары буквально сотрясают моего друга.

Наконец, темнокожий атлет зажимает Тери в углу и принимается методично его добивать. Я вижу, что мой друг потерял сознание и не в состоянии продолжать поединок. Но судья, сержант Топови не торопиться прекратить схватку. Жизнь друга в опасности, и я стремительно выскакиваю в квадрат ринга. Сержант кидается навстречу и тем же ходом улетает к зрителям, выкинутый мною ловко проведённым приёмом. Словно почувствовав спиной неладное, Урава разворачивается и кидается на меня. Для того чтобы справиться с гигантом даксанцем мне потребовался лишь один удар. Но зато какой. Я резко присел и встретил нёсшуюся громадину ударом ноги снизу вверх в промежность Урава. Этим ударом я редко пользуюсь поскольку его легко блокировать. Но, успев изучить манеру ведения боя Урава, я не сомневался в успехе. И я не ошибся. Темнокожий гигант, как подрубленное дерево, рухнул на пол ринга, предварительно подлетев метра на три в высоту. Помнится, после этого случая отношение однополчан-десантников ко мне резко переменилось. Меня уже никто не решался называть салагой и перестали посылать в наряд на камбуз.

Сквозь пелену сна я с трудом различаю чьи-то голоса. Голоса доносятся до меня как через толстый слой ваты. Они неопределённы, безлики, словно принадлежат не людям, а машинам.

– Всё, попался на крючок наш супермен. Мы вплетём в твоё поле сенсоры гипоэнергетической бомбы, и никто кроме Господа Бога не сможет извлечь её из твоего мозга. А когда ты выполнишь наше задание, мы отправим тебя туда, где ты и должен быть – в ад.

– Какое прекрасное энергополе у нашего пациента. Прямо рука не поднимается испортить это произведение искусства. Вы посмотрите на переплетения макронитей в структуре его биополя. А пики ороимпульсов? Им просто нет равных в природе! Может, не будем так кардинально менять структуру его энергетики?

– Мы не можем рисковать. Элемент икс. Ради обладания им можно пожертвовать и большим. Добудем элемент икс, и все силы Галактики сосредоточатся вот в этом кулаке. Обладающий элементом икс станет самым могущественным существом.

Вспыхивает яркий свет, и я оказываюсь в освещаемом лишь светом чадящих факелов, просторном зале ирокзанского средневекового замка. Напротив стоит и спокойно разглядывает меня седовласый с реденькой бородкой старичок, одетый в белое просторное одеяние. Такие одежды я видел в одной книге, в детстве. В своё время я зачитывался этой книгой, где в увлекательной форме рассказывалось о таинственном обществе монахов ордена Света. Если судить по книге, то монахи ордена Света, добровольно оставив все мирские блага, посвятили себя делу борьбы светлых сил над силами тьмы, и на протяжении многих тысячелетий вели эту борьбу. Они боролись за искоренение зла во всей Вселенной. Наверное, всё же безуспешно и безнадёжно, поскольку если не будет зла, то не будет и добра. Это закон природы, но монахи, не догадываясь о его существовании, стремились создать идеального человека, идеальное общество, идеальную Вселенную. Где не будет зла, где все: люди, животные, растения и даже камни будут счастливы. Утопия, конечно, но в детстве вы об этом не подозреваете и с лёгкостью верите в подобные сказки.

Судя по всему, монах, который хладнокровно разглядывал меня, был не из их числа. Он, сделав знак Вечного Креста, неожиданно ударил меня в точку «Ди» или солнечное сплетение и, хотя я не успел заметить сам удар – столь стремителен он был – я шестым чувством определил движение нёсшейся в мою грудь силы. И успел лишь слегка отклонить корпус, что и спасло меня. Если сказать, что у меня перехватило дыхание от пропущенного удара, значит, ничего не сказать. Меня отбросило назад, словно щепку прибоем. Несколько томительных секунд я беспомощно барахтался на холодном каменном полу и переводил дыхание. Тем временем старичок в странном наряде медленно приблизился ко мне. Собрав волю в кулак, я вскочил на ноги и встал в стойку. Едва мой противник приблизился на расстояние удара, я нанёс свой самый быстрый удар. Прямой левой. Я часто пользуюсь им, чтобы привести противника в замешательство. За годы тренировок, научившись безукоризненно его выполнять, я был настолько уверен в том, что размажу противного старика по стенам, что не сразу понял, что же произошло. Мой кулак просвистел в пустоте, и пока я соображал, что к чему, старик в белом одеянии исчез. Почувствовав его присутствие за спиной, я в прыжке перевернулся и вновь предстал лицом к лицу перед моим соперником. Поединок, который последовал за этим, показался мне кошмаром.

Я трёхкратный чемпион Джагии, планеты прародительницы системы единоборств под общим названием диоке-джи, казался беспомощным котенком, барахтающимся рядом с истинным мастером диоке. За весь наш скоротечный поединок я не нанёс своему противнику ни одного сколько-нибудь значительного удара. В тот самый момент, когда мой кулак, казалось, настигал старичка, тот непонятным образом исчезал, и мои кулаки молотили лишь пустоту. Не понимая, как живое существо может двигаться с такой быстротой, я, наконец, оставил бесплодные попытки бороться с духом, а не человеком и, сложив покорно руки на груди, встал, всем своим видом выражая полное смирение. Старик, видя, что я не намерен продолжать поединок, подошёл ко мне и, взяв за руку, повёл за собой.

Это был учитель Ри. Во время плена на Ирокзане он обучал меня тайнам диоке и сверхсекретного искусства рукопашного боя, известного только посвящённым в высший совет монахам ордена Света, под названием тай-пи. Искусства настолько секретного, что во всей Вселенной не нашлось бы и двух десятков бойцов знакомых с ним. Искусства настолько совершенного, что владеющий им мог одолеть любого соперника и в любом количестве. Искусства, у которого был лишь один (по моему мнению) недостаток. Его нельзя было применить в обычной драке. В тай-пи всё решает настрой бойца, и ваша биоэнергетика имеет большее значение, чем крепость кулаков. В обычных же потасовках, коими так богата моя жизнь, и которые происходят в большинстве случаев без всякой подготовки, спонтанно, настраиваться как-то недосуг. Схватка обычно происходит быстрее, чем успеваешь узнать, кто же на этот раз разбил бутылку о твою голову и вспомнить, в каком из баров Галактики происходит дело.

Но мастер Ри был мёртв, я это хорошо помнил. Старый добрый Ри. Он передал мне свои знания и погиб, помогая бежать с проклятого Ирокзана.

Это было практически невозможно – убежать с Ирокзана. Из крепости Форт-Рез. Древней неприступной твердыни, в которой за долгую историю планеты сгинуло бесчисленное количество узников: фараонов и их министров, бунтарей и феодалов, против которых эти бунтари восставали, и таких вот бедолаг, как я или мастер Ри, волею судьбы попавших на этот богом проклятый Ирокзан. Но я смог сделать то, что не удавалось до этого никому. После года подготовки. После бесчисленного множества неудачных попыток, я смог убежать из Форт-Рез.

Я пришёл в себя. Я лежал на больничной койке, вокруг слышалось мерное пощёлкивание приборов и шелест бумаги. На этот раз я очнулся в комнате, больше всего напоминавшей палату для больных, находящихся в тяжёлом состоянии. Всё мое тело было облеплено всевозможными датчиками, а вокруг виднелось множество различных измерителей частоты пульса, давления крови и других подобных приборов, предназначенных следить за состоянием организма.

В палате кроме меня и девушки, прятавшей электрошок неизвестно где, никого не было. Девушка сидела спиной ко мне и записывала показания приборов. Насколько я мог разглядеть со своего ложа, это были показания энерготронных параметров моего биополя. Девушка тщательно заносила в журнал данные и не обращала на меня внимания. Немало подивившись тому обстоятельству, что меня оставили без охраны и даже не сковали энергонаручниками, я, не медля, решил выбираться из этой реанимационной палаты. Но едва я сделал попытку оторвать голову от подушки, как весь мир вокруг поплыл и я без сил свалился обратно.

Тут я, наконец, вспомнил, что привело меня в больничную палату. Гипоэнергетическая бомба! Запрещённая Галактической Организацией Наций гипоэнергетическая взрывчатка применяется разве что работорговцами, существами (язык не поворачивается назвать их людьми), как известно, без чести и совести. Это такая микробомбочка величиной со спичечную головку большой разрушительной силы. Помещённая в мозг, она сплетается энерготронными сенсорами с человеческим биополем. В энергополе, в астральную сущность человека тысячами незримых нитей вплетается паутина гипоэнергетической бомбы. Управление бомбой дистанционное. Из любой части Галактики, послав мощный психотронный сигнал, можно взорвать гипоэнергетическую взрывчатку. Малейшая попытка удалить бомбу приводит к срабатыванию сенсора и взрыву. Удалить бомбу не удаётся даже тем, кто её поставил. Человеку с гипоэнергетической бомбой остаётся лишь надеяться на милость людей его контролирующих и выполнять все их указания под угрозой смерти. Или умереть, разлетевшись на миллионы мелких кусочков.

– Мистер Джаггер, вам нельзя вставать, по крайней мере, сутки, – озабоченно проговорила девушка, подойдя вплотную к кровати, – вы ещё очень слабы и даже минимальные усилия вам противопоказаны.

Звуки её ангельского голоса моментально успокоили водоворот, вращающийся вокруг меня. Я внимательно посмотрел в чудные карие глаза и ответил.

– Мы знакомы?

– Нет, но никогда не поздно это сделать, – невозмутимо ответила кареглазая красавица.

– Рад себя представить, – галантно, как мне показалось, начал я, предусмотрительно не отрывая головы от подушки. – Леон Джаггер. Бывший космодесантник, ныне пациент палаты с трудом реанимированных больных. А, вас позвольте узнать, как величать, девушка с электрошоком под мышкой?

– Майя Трекси, – представилась девушка, – с улыбкой разглядывая меня.

«Странно, Трекси, где-то я уже слышал эту фамилию», – подумал я.

– Чем вы занимаетесь сегодня вечером? Я знаю прекрасный фарайский ресторанчик, где готовят великолепных фарайских гвианов. Может, поужинаем сегодня вечером? – сделал я ненавязчивое предложение.

– Сегодня на ужин вместо так любимых вами гвианов будете есть манную кашу и, причём в больших количествах. Манка сейчас вам более полезна, – ответствовала Майя, и гордо удалилась из палаты, даже не оглянувшись на тяжело больного пациента. Оскорблённый до глубины души и неимоверно уставший даже от таких минимальных усилий как светский разговор с красавицей, я закрыл глаза и заснул.

Засыпая, я ещё раз воспроизвёл в памяти черты лица Майи, ещё раз подивился тому какие обстоятельства завели в этот вертеп столь прекрасное создание и подумал, что хоть моё положение кажется тяжёлым, я, конечно же, не сдамся, и буду бороться за свою свободу и жизнь до конца.

ГЛАВА 3

Весь следующий день я действительно только и делал, что спал да ел манную кашу. Как ни странно, живительная сила вкусной манки быстро поставила меня на ноги. К концу дня я уже мог вставать и даже пытался проделать свой ежедневный комплекс упражнений диоке-джи. Моему чудесному выздоровлению немало способствовала и забота Майи. Сестра милосердия выхаживала меня, словно грудного младенца, окружая чуткой заботой и вниманием. Я же со своей стороны старался отогнать от себя невесёлые мысли и развлекал Майю рассказами из своей жизни.

– И в этот момент с криком: «Вам меня так просто не сожрать», я хватаюсь за автомат и, размахивая им над головой, как первобытный человек дубинкой, обращаю всё стадо динозавров в позорное бегство. Выгнать то я их выгнал, но вы не представляете, Майя, каких мне трудов стоило объяснить своему командиру, как это получилось, что я вышел на охрану периметра лагеря с незаряженным автоматом. Это было потруднее, чем воевать с динозаврами.

Девушка заливается смехом, а я не перестаю ею любоваться. Такая красота редкость даже для Дарана. Хотя здесь на Даране красивых женщин немало, чем он мне и нравится. Я, можно сказать, и остался на этой планете после отставки из-за одной симпатичной мордашки. Интерес к мордашке спустя некоторое время пропал, а вот интерес к Дарану остался. Мне понравилась эта планета и её столица с одноимённым названием. Тут я обосновался и вот уже шесть лет проживаю.

В разговорах с сестрой милосердия я узнавал много нового и полезного. Так, например, я выяснил, что бледнорожего зовут Гомцей Фляровский, но все за глаза называют его Туружель, (что означает это слово я так и не понял, поскольку на все мои расспросы относительно этого Майя впадала в гомерический хохот), техника-энерголога, проводившего операцию по вживлению гипоэнергетической бомбы – Шон Роллей, а босса всей этой компании Джеймс Тирани. Фамилия известная. Здесь на планете Даран, весьма удалённой от любой из трёхсот столиц Федерации такие люди на виду. Насколько я помнил, он возглавлял даранское отделение РУЭ – Разведывательного Управления по Энерготехнологиям.

«Это становится весьма интересным, – размышлял я, оставшись один в палате, – Многое проясняется. Никакие это оказывается не наркомафиози, а самые обыкновенные энергоразведчики. Этих не интересует качество турбококаина и количество примесей в прокса-ДДТ. Им подавай что-нибудь новенькое из области точечных полей, биоэнергоники и аваплазмы. Их не интересует свежая партия нарко-сырца, их интересуют тайны энергополей. Да это многое проясняет, непонятным остаётся лишь зачем всем этим премудрым охотникам за новыми технологиями мог потребоваться Леон Джаггер. Уж конечно не из-за моих скудных знаний почерпнутых в колледже. Мне припоминается, что в последнее время вокруг даранского отделения РУЭ разгорелся небольшой скандал по поводу нецелевого использования выделяемых средств. В прессу просочились интересные цифры и факты, свидетельствующие о растрате в кругах управления РУЭ и в частности в его даранском отделении. Теперь понятна озабоченность шефа Тирани говорившего, что времени осталось в обрез. На днях на Даран ожидается прибытие федеральной комиссии, которая, несомненно, во всём разберётся и Тирани ждёт наказание. С этим всё ясно. Непонятно лишь каким образом таинственный элемент икс может спасти шкуру директора даранского отделения РУЭ, и какая роль во всём этом отводится мне».

Через сутки с небольшим после вживления гипоэнергетической бомбы, я уже был вполне способен к активным действиям. Майя приносила мне какие—то восстановительные пилюли и кормила комплексными обедами, извлекая их из довольно примитивного моноресторана, что стоял неподалёку от постели. Приём пищи и лекарств занимал около получаса, всё остальное время я находился в одиночестве. Наконец, я настолько поправился, что смог проделать комплекс упражнений диоке. Часовая гимнастика дио полностью восстановила мои силы. Я облачился в предусмотрительно оставленный комбинезон и ботинки ярко-жёлтого цвета, и попробовал выйти из палаты наружу, но дверь оказалась запертой. Я присел в кресло, не в силах влиять на ситуацию, и принялся обдумывать план дальнейших действий.

«Гипоэнергетическая взрывчатка – это конечно эффективное средство контроля над человеком. Особенно когда она впихнута в вашу голову. Куда как эффективнее энергобраслетов, от которых, хотя и с трудом, но всё же можно освободиться. Но гиповзрывчатка имеет один существенный недостаток. Для того чтобы гипобомба взорвалась, необходим психотронный передатчик, а, насколько я знаю, на Даране он только один. И размещается как раз в здании РУЭ, где я и нахожусь. Предназначенный для передачи энергополей на дальние расстояния психотронный передатчик должен служить науке, поискам передовых технологий в биоэнергетике. Руэновцы распорядились им иначе, в угоду своим мерзким интересам. Как известно, если море не идёт к Нагромену, Нагромен идёт к морю. Если я не могу извлечь гипобомбу из моей многострадальной головы, то вполне могу уничтожить передатчик, от импульса которого эта бомба взрывается. Более того, уничтожив психотронный передатчик на Даране, я выведу из строя целую сеть ретрансляционных станций в радиусе нескольких тысяч парсек».

Я размышлял о дальнейших планах, когда дверь вдруг с треском распахнулась. Дверь, понятное дело, распахнулась не сама по себе. Её самым бесцеремонным образом выбил тот самый крепыш со шрамом, с которым я повстречался не так давно. На этот раз крепыш был один, но, видимо памятуя о нашей первой встрече, сейчас он не забыл вооружиться ножами-нунчаками. Оружием очень опасным в руках профессионала. Крепыш проделал несколько стремительных движений ножами, демонстрируя своё мастерство, и я понял, что владеет он ими в совершенстве.

Признаться мне стало не по себе. Если бы ножи-нунчаки держал в руках новичок, я бы без труда его нейтрализовал, но в руках мастера сверкающие лезвия становились поистине грозным оружием. Как-то раз на моих глазах при помощи вот таких же нун-ножей один известный профи разделался с дюжиной ухарей, затеявших драку в баре на спутнике Тоска. Меня в этот бар занесло совершенно случайно, и я не видел из-за чего вспыхнула ссора. Но зато я очень хорошо разглядел, что сделал тот мастер с бандой накаченных молодцов. Руки и головы летели в разные стороны, все находящиеся рядом моментально были забрызганы кровью, вся схватка длилась чуть более минуты. Финал её был ужасен. Дюжина истерзанных тел, причём далеко не все тела в полном комплекте. Зрелище прямо сказать неприятное.

Видя моё смятение, крепыш, криво ухмыльнулся и, прикрыв дверь, медленно направился ко мне.

– Неужели ты, Джаггер, думал, что я это так оставлю? Я, Тэкс Морави – лучший оперативник РУЭ? Ты искалечил троих моих людей и думаешь, что это сойдёт тебе с рук? – свирепо, сквозь зубы, то ли от злобы переполнявшей его, то ли от боли из-за переломанных рёбер проговорил Морави. – Алексу, так тому, вообще, теперь хоть в евнухи подавайся. И ты за это ответишь никчёмный десантнишко. Кровью умоешься сполна. В гробу я видал весь ваш космодесант. Я на завтрак жру по паре «Непобедимых». А сегодня закушу тобой.

Проговорив свою угрозу, Тэкс Морави, он же лучший оперативник РУЭ, он же парень завтракающий космодесантниками, принялся немедленно её исполнять. Резко выкинув руку с веером нунчак-ножей, он молниеносно ударил. Но то ли всё-таки Морави не был лучшим в РУЭ, то ли десантники на завтрак ему попадались не такие соленые, как я, но Морави промахнулся. Промахнулся потому, что я, не вставая с кресла, повалился вместе с ним на спину и с силой ногами толкнул кресло на Морави. Тот от неожиданности свалился, а когда вскочил на ноги, был встречен серией коротких и стремительных ударов в корпус. Глаза Морави закатились и я, добивая врага, сильно ударил его в живот. Лучший агент РУЭ сложился пополам и, отброшенный назад опрокинул стол. На этом столе он и успокоился.

Внезапно заверещал вызов и на экране, встроенного в стену видеофона появилась наглая бледнолицая рожа. Туружель высокомерно осмотрел меня и заявил:

– Джаггер, вам приказано немедленно явиться в кабинет «13-С» правого крыла.

После того как я в ответ поинтересовался здоровьем Туружеля (из разговоров с Майей я не без удовлетворения узнал, что Фляровский вынужден ходить в гипсовом корсете) и то, каким образом я найду таинственный кабинет под номером 13, да ещё «С», да ещё в правом крыле, бледное лицо Туружеля плавно сменило свой естественный цвет на красный и завопило, что само собой, за мной пришлют. Тогда я попросил, чтобы заодно прислали и за этим, и показал в сторону распластанного Морави. Увидев лучшего агента, валяющимся словно мешок с отрубями, лицо Фляровского как-то совсем посинело и, не говоря ни слова, исчезло с экрана.

Спустя несколько минут после нашего разговора явилась парочка охранников и меня препроводили в кабинет «13-С» правого крыла здания.

Здание РУЭ оказалось весьма обширным, со своеобразной архитектурой. Интерьер выдержан в строгом стиле, серые тона и несколько примитивная мебель. Окон, через которые я мог бы лицезреть окрестности, не было. К своему удивлению я не увидел ни одного оконного проёма за всё время следования к кабинету шефа. Сотрудников нам попадалось на пути немного. Те из них, что встречались на дороге, деловито тащили приборы или же с серьёзным видом осматривали наш кортеж. Зато охранников было видимо-невидимо, они буквально усеивали резиденцию энергоразведчиков. Мы два раза спускались и один раз поднимались на лифтах, пока, наконец, не добрались до нужного кабинета. Внешний вид двери, куда меня пригласили, вопреки моему ожиданию, ничем не выделялся среди прочих. Охранники остались в коридоре, и я вошёл внутрь.

После ярко освещённого коридора кабинет встретил меня полумраком. Когда спустя несколько секунд глаза привыкли к полумраку, я смог внимательней осмотреться.

Кабинет шефа даранского отделения РУЭ отличался дорогой отделкой и богатым интерьером. Повсюду на стенах, полу и даже потолке виднелись ценные харанские ковры, ручной работы. Антикварные вазы и скульптуры, явно оригиналы, украшали кабинет директора РУЭ. Коллекция старинного оружия красовалась на стенах. Неяркий свет исходил от светильников, стилизованных под средневековые свечи. Стол директора (на вид тринадцатый век, работа мастерской Таканы) стоял в глубине кабинета. Тирани нетерпеливо выстукивал пальцами на столе какую-то мелодию, поджидая меня. «Да-а, – подумал я, – теперь понятны причины растраты даранских энергоразведчиков. На лицо явное нецелевое использование средств». Мои размышления прервал начальственный голос Тирани.

– Джаггер, подойдите ближе.

Я медленно приблизился, но вплотную подходить не стал. Примерно в метре перед столом директора РУЭ я заметил лазерный щит. Судя по всему, щит был включен на полную мощность. Любая попытка пересечь этот барьер окончилась бы для меня трагически.

– Без глупостей, Джаггер. Вы уже знаете куда попали и кто я, поэтому настоятельно рекомендую не делать опрометчивых шагов, о которых бы вам пришлось жалеть всю оставшуюся загробную жизнь, – предупредил шеф РУЭ, – кроме гипобомбы, которую, как вы уже, наверное, догадались, установили в вашей шальной головушке, у меня есть ещё множество других подобных сюрпризов.