В темноте

В темноте
Сергей Иванович Псарёв

Человек – существо сложносочиненное. В большинстве случаев мы используем лишь часть своих возможностей при восприятии окружающего. Автор книги, Сергей Псарёв, петербургский писатель и художник предлагает читателю спуститься в сумрак ночи и расширить спектр своих ощущений, представление о себе и мире, следуя за великим живописцем эпохи Возрождения Рафаэлем Санти. Божественное должно быть прекрасным. Им может стать высокое искусство и детский, ничем не замутненный, искренний взгляд. Путешествие в прошлое у героев книги постепенно превращается в мучительный разговор с собой. Петербург у автора многолик. Он «блистательный», зияет руинами или предстает замкнутым кругом, лабиринтом из дворов-колодцев, где среди тупиков лишь один просвет – небо. Повествование автора завершается циклом записок о великом князе святом Александре Невском. Взгляд на известную историческую личность из XXI века.

Книга иллюстрирована авторскими работами и предназначена широкому кругу читателей.

Сергей Псарёв

В темноте

© С. И. Псарёв, 2022

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2022

* * *

На Университетской набережной Петербурга

В тени оград

Амур и Психея

Когда Психея-жизнь спускается к теням
В полупрозрачный лес, вослед за Персефоной,
Слепая ласточка бросается к ногам
С стигийской нежностью и веткою зеленой.

О. Э. Мандельштам, 1920 г.

Утренние мгновения близости, согревающие потом весь последующий длинный день. Он коснулся ее волос, щеки и осторожно поцеловал. Оставаясь в полусне, она мягко и послушно отзывалась телом на каждое его движение.

Теперь она с интересом смотрела на него…

– Почему ты всегда закрываешь глаза? Ну, сам знаешь, о чем я сейчас говорю…

– Это необъяснимо и приходит изнутри. Вроде продолжения минувшей ночи, темнота сближает и сужает пространство. Есть только мы, ты и я…

– Может, ты в это время думаешь о ком-то другом?

– Ни о ком другом я не думаю, и вообще в такие моменты у меня нет мыслей в голове.

– А мне всегда нужно видеть тебя и чувствовать. Я просыпаюсь среди ночи и ищу. Потом нахожу, прижимаюсь и успокаиваюсь. Это очень важно для меня, понимаешь? Знать, что ты рядом.

– Да, понимаю.

– Понимаешь? Но ты в это время крепко спишь.

– Может и так, но я никуда не исчезаю.

– Ты – моя жизнь, а ее у меня во сне каждый раз отнимают вместе с тобой…

– И все же самое лучшее время для любви – это темнота. Свет разрушает рожденную ночью легенду.

– Ты о чем?

– Я говорю про историю Амура и Психеи. Все самое прекрасное для них пришло из темноты.

– Любовь не может жить без настоящего доверия:

Она его сейчас разбудит, и он исчезнет, словно сон.
Его искать Психея будет среди племен, среди времен.
…И вечный смысл седого мифа в моей пульсирует крови:
На свете нету слаще мига, чем заглянуть в лицо любви!

Забыла, кто это написал. Нужно будет еще раз покопаться в интернете.

– Уже светает, как тихо. Каждый раз так получается. Наши выстраданные ночные планы остаются нереализованными. Они не годятся для дневной жизни. Восходит солнце, и все разрушается. Стоит ли тогда мучиться и не спать?

– Наверное, у меня сейчас некрасивое лицо. Даже не хочется смотреть на себя в зеркало.

– Перестать, выглядишь очень мило. Ты сейчас похожа на пушистый одуванчик.

– Тебе не нравится моя новая прическа? Наверное, глупо с моей стороны стараться выглядеть моложе своих лет…

– Знаешь, жизнь научила меня ценить то, что есть сейчас. Так гораздо лучше. Между прочим, это «сейчас» – вся сегодняшняя жизнь. В ней есть вечные ценности – наша с тобой любовь тоже. Поэтому я считаю себя счастливым человеком.

Сколько помню, всегда увлекался античными мифами. Моей любимой книгой в детстве были «Легенды и мифы древней Греции» Н. А. Куна, которую читал запоем бессчетное количество раз. Потом в руки попало издание «Метаморфозы» Луция Апулея. Интерес к автору возник после пушкинских строк «Евгения Онегина»:

В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал…

После такой рекомендации мне тоже захотелось с ним познакомиться. Из прочитанного больше запомнилась история Амура и Психеи. С Амуром, богом любви, все казалось более или менее ясным. С Психеей, греческое имя которой означало «душу», «дыхание», получалось сложнее. Она была простой земной женщиной, и ей еще только предстояло ради любви пройти путь испытаний, даже спуститься за живой водой в подземное царство мертвых. Психею в античном искусстве часто изображали в виде бабочки.

Когда спустя много лет оказался в Ленинграде, то сразу отправился в известный всем старый Летний сад. Дело было в октябре, и с вековых деревьев падали желтые листья. На этом ускользающем осеннем фоне обнаженные мраморные статуи одновременно очаровывали и вызывали тихую тоску. В этом мире все проходило, как в нашей собственной жизни, и даже такое прекрасное тоже не было вечным. Отыскал скульптурную композицию «Амур и Психея». Она даже показалось мне самой интересной. В это время из-за туч выглянуло солнце, и мраморные тела героев поэтической сказки засияли, словно на них надели волшебную золотую корону.

Получилось, что я добирался сюда больше двадцати лет. В изложении Апулея, Психея была так прекрасна, что вызвала ревность богини красоты Венеры, и та подослала к ней своего сына Амура, чтобы он нанес рану Психее. Но когда Амур увидел девушку, то не стал причинять вреда, а перенес ее тайком в свой чертог и посещал по ночам, в полной темноте, запретив видеть свое лицо. Коварные и завистливые сестры подучили Психею нарушить этот запрет, и она попыталась при помощи ночника рассмотреть своего возлюбленного. Вместо ожидаемого чудовища перед ней открылась божественная красота.

Теперь передо мной – этот замечательный миф, застывший в итальянском мраморе, его самый главный момент: восхищенная Психея наклоняется к своему таинственному супругу. Через мгновение капля горячего масла, падающая из светильника, разбудит Амура, и он исчезнет.

Что же будет дальше? Потом начнутся странствования человеческой души, за которыми последует вечное блаженство влюбленных. Вот и золото осеннего сада тоже кружило голову, напоминая о близости последнего порога, за которым открывался путь в вечность. Даже не заметил, как рядом оказалась немолодая пара – высокий худой старик, кативший перед собой инвалидную коляску со своей супругой, закутанной в теплый плед. Он бережно положил руки на ее плечи, оба молчали. Наверное, давно понимали друг друга без слов. Жизнь была пройдена, а любовь продолжалась, вечной ее делала душа. Потом старушка кивнула головой своему спутнику, они двинулись дальше и скоро скрылись, растворившись в туманной сырости и осенних запахах.

– Наверное, ими прожита хорошая долгая жизнь, если они сумели сохранить в ней самое главное.

– Я тогда загадал, что здесь со мной обязательно произойдет что-то необыкновенное. Достойные бессмертия истории любви остались не только в книгах и далеком прошлом. Просто мы мало знаем о них.

– Чужая жизнь – это же совершенно незнакомая реальность. Ты видел в ней только одно мгновение.