Убрав со лба руку, девушка похоже осталась довольна состоянием больного и, посмотрев на закрытую дверь, доверительно сообщила Полысаеву:
– К вам пришел человек. Очень хочет вас видеть. Я просила его обождать пока вы спите, но он говорит что у него очень мало времени и что это очень срочное.
Судя по тону, с каким было произнесено слово «человек», Полысаев догадался что это не жена с сыном, навестившие его еще вчера вечером, принеся огромный букет гвоздик и пакет с фруктами, и не давнишние его приятели по автокомбинату, визита которых он ожидал, но не предполагал точно когда тот произойдет.
– Я уже не сплю. Пусть приходит. – Полысаев попытался приподняться спиной на подушку и сестра, привстав со стула, помогла ему справиться с этой задачей.
– Хорошо, тогда, наверное, я его приглашу – встав и прощелкав набивками на каблучках, она вышла в мало освещенный, с салатовыми стенами коридор.
Кто бы это мог быть, едва успел подумать озадаченный Полысаев, как тут же, широко распахнув бежевую дверь, в палату шагнул высокий, слегка сутулый молодой человек с небритым лицом, одетый в обтягивавшие его стройные ноги баскетболиста черные поношенные джинсы и легкую клетчатую безрукавку, державший в пальцах с выпирающими острыми фалангами квадратный, неопределенного предназначения предмет. На левой руке, чуть пониже локтя, на три ребра, Полысаев заметил имевшуюся у молодого незнакомца ( а этого человека он видел впервые в своей жизни) разноцветную узорную татуировку.
– Привет всем! – войдя в палату, тот улыбнулся добродушным, смуглым, почти цыганским лицом и вскинул до уровня плеча широкую ладонь, минуя всех взглядом, безошибочно направив свои стопы к Полысаеву. Низкий, совсем детский табурет заскрипел под тяжестью усевшегося на него, вздыбив над кроватью колени, молодого мужчины, посмотревшего в лицо Полысаеву со странной дикой ухмылкой и даже будто восхищением в слегка раскосых глазах.
«Ну и что же дальше?» – Полысаев выдержал минутную паузу, не отводя лица и рассматривая парня с такой же открытостью и с не меньшим нахальством.
– Добрый день – протянул наконец руку молодой человек.
Двое в палате обменялись рукопожатием.
– Меня зовут Антон Гуляев, я работаю в еженедельнике.. – молодой человек назвал газету, хорошо известную Полысаеву, но покупаемую им не часто, скорее всего из-за странной манеры подачи материалов на ее страницах, подчас возбужденно-скандальной, или просто развязной, не имея для того никаких оснований.
– Я знаю эту газету – ответил он безучастно, заставив лицо изитера расцвести всеми красками радуги от счастья и гордости за взявшую его в штат редакцию.
– Вообще-то я фотограф, – пояснил молодой человек, зардевшись – но этот материал решил подготовить полностью сам. Шеф дал мне зеленый свет, ну а я подумал – почему бы не попробовать? По литературе в школе у меня всегда была твердая «тройка». – пошутил он – И вообще я люблю марать бумагу.
Полысаев висками чувствовал сраженные наповал происходящим взгляды, которые сверлили его с обеих сторон, распространяясь от соседствовавших кроватей.
_ Какой материал? – догадываясь, о чем идет речь, он все же решил не позволять выставить себя цирковым уродцем в популярной бульварной газете и дать предполагаемой назойливости самый крепкий от ворот поворот.
– Материал о том как произошло первое массовое нападение червей на человека – опасения Полысаева оправдались и он кисло взглянул в восторженное лицо фотографа, взявшего теперь, по его словам, перо в руки – Это будет потрясающая статья! Случай в Алуште на берегу не был началом. Люди будут знать об этом. Они обязаны знать! И вы должны рассказать им обо всем, что приключилось с вами.
Слова «обязаны» и «должны», срывавшиеся с губ горячо приступившего к к выполнению работы газетчика, воскресили головную боль, оставившую было мучить с ночи Полысаева.
– Послушайте, молодой человек, – затушил он холодностью своего лица пыл в глазах фотографа – я еще себя очень слабо чувствую и поэтому не хотел бы тратить силы на разъяснение каких-то никому не нужных причин и обсуждение тем, касающихся только меня и случайности, отправившей валяться на больничную койку. Я вообще не хотел бы сегодня принимать посетителей, пригласив вас войти просто по ошибке, посчитав вас за кого-то другого и поэтому, если вам будет не сложно, хотел бы попросить уйти сегодня и оставить меня в покое. Нисколько не пытаюсь обидеть вас или оскорбить ваши профессиональные чувства, – добавил он – а просто потому что мне еще недостаточно хорошо. Будет время, и мы еще сможет увидеться. Прошу вас..
– Но как же «никому не нужные»? – взмолил Антон Гуляев, взмахнув корабельными реями вместо рук и не собираясь уходить, словно пристав ногами к полу. – Люди хотят знать причины, хотят получить разумное объяснение и мы можем донести до них полезную информацию. Один человек со своим знинием – ничто. Но если донести его, это знание, до всех, обменяться с каждым – вот вам и цивилизованное общество! Вы невольно стали одним из первых, кого покусали черви, а теперь, стало быть, наша задача – моя, как журналиста, ваша как источника – рассказать читателям, всем крымчанам, что и как было, предупредить и, может даже, спасти многих!
Молодой человек замолчал и в палате воцарилась тишина, какая, бывает, приходит стоит только выключить свистящий на кухне паром чайник.
– Если вы имеете в виду тех змей в Ботаническом саду,.. – Полысаев не хотел более распалять огня под чайником – то, на мой взгляд, ничего сенсационного из этого происшествия вытянуть нельзя, разве что только расписав в панических тонах о необычайном количестве, которое они расплодили под носом у смотрителей. А так… – Полысаев осекся, поймав на себе взгляд Гуляева, который, замерев, разглядывал его как астронавт при первом контакте с инопланетянином.
– Змеи? – прошелестел губами молодой человек, склонившись к Полысаеву и выперев под рубашкой лопатками, точно со спины у него свисали ангельские крылья – Вы сказали «змеи»?
– Да, он сказал «змеи» – подал справа голос вступившийся за Полысаева сосед – И что с того?
Молодой человек медленно поднялся и обвел глазами всю компанию, наверняка засомневавшись – уж не перепутал ли он улицы, попав в сумасшедший дом и попросту теряя свое время зря.
– Так значит вы считаете что на вас напали змеи?
Полысаев повременил с ответом, рассчитав по этим глазам что знает далеко не все. Впрочем, так же как и его соседи.
– Уж не знаю, кто это там был, – проговорил он наконец, поудобнее приладив спину к подушке – но кусаются они больно. А что, разве теперь они называются как-то по-новомодному? – просто потянув время, он тут же припомнил как принесшие из травы маленький подвижный отросток мальчики окрестили его «червем».
– Вы читали про происшествие на морском пляже?
– Нам не носят газет.
– Ну а новости-то вы смотрели? – оценив комнату, он кивнул сам себе – Хотя, уже вижу – у вас и телевизора нет.
– Вы очень наблюдательны.
– Ну что ж.. – молодой человек, назвавший себя Антоном Гуляевым, поправил рубашку, с сожалением приготовившись уходить – надеюсь послушать вас, когда вы почувствуете в себе желание поговорить. Все-таки, это же очень важно..
Постояв минуту посреди комнаты, вяло опустив неширокие худые плечи, он повернулся к выходу.
– Послушайте, – позвал парня Полысаев, уловив желание во что бы то ни стало задато вопрос журналисту, каким-то невидимым крючком зацепившему его проснувшийся интерес.
Антон Гуляев остановился и повернулся в проеме, немного не доставая до верхней перекладины косяка макушкой.
– А что произошло там, в Алуште?
Гуляев потряс в воздухе черный предмет, похожий на диктофон, как показалось Полысаеву, и чему-то улыбнувшись горько, хлопнул рукой по выкрашенному растрескавшейся краской дереву.
– Пять человек погибло. Прямо на пляже. Инспекция санэпиднадзора проводила очистку парка от яиц и черви кинулись защищать свои гнезда, а тем кто начал перекапывать их кладки хватило ума ринуться бежать на битком набитый людьми пляж. Вот они и покусали всех подряд, кто только попался на пути. Многие попадали, прям как вы в тот день, потеряв сознание, и черви загрызли их насмерть.
– Вот это да! – угловатый пациент справа расширил близко посаженные глаза – И ведь ,брешешь, наверное, как родной маме?
Гуляев покачал головой и улыбнулся – Новости надо смотреть – ответил он и бросив на прощание скорый кивок, исчез в коридоре, отправившись, надо полагать, в редакцию газеты, неся сообщение о неудачно закончившейся попытке выбить из Полысаева рассказ.
Пять человек погибло!.. Полысаев повторял про себя сказанные фотографом слова, стараясь представить на минуту – что, если это правда – и затем гнал от головы такую давящую его чем-то тревожным мысль.
Нет, не может быть, решил он…Не может такого быть..
При въезде в Ялту машина, где ехали Маша и ее родственники, была неожиданно остановлена у ограждения временного блок-поста, не котором несколько вооруженных лопатками солдат под руководством офицера досматривали покидающие пределы города грузовики и фургоны. Осмотр каждого груженого или порожнего автомобиля длился долго, по пятнадцати минут и потому их скопилось уже, выстроившихся в одну шеренгу, довольно большое количество.
Девять грузовиков, сосчитала Маша, прежде чем снявший ограждение солдатик с повязкой на рукаве не подал им знак двигаться.
– Бог помощь.. Кого ловим, земляк? – дядя Сеня приспустил вниз боковое стекло, сознавшись тем самым, что в жизни не видел ничего подобного, въезжая в курортную зону.
– Проезжайте! – махнул ему рукой придерживавший на плече автомат сержант – Не задерживайте поток.
Дядя Сеня надавил на педаль газа и машина легко ушла вниз по склону, в сторону первых пригородных улочек.
В городе, едва только машина была оставлена на стоянке, их ожидало необычное оживление и сумбур. Только и было разговоров что о червях, да об опасности, которую они таят в себе для островитян. Местные газеты, торгуемые с лотков и разносимые по пляжу, все как одна вышли с безвкусно-сенсационными заголовками и сиюминутными призывами, выстороенными на злобу дня по одному, рассчитанному на звон монеты сценарию, суть которого сводилась к единому: «Спасайся кто может!»
– Точно все с ума посходили! – консерватизм в словах грузно перешагивавшей под солнцем тетки противостоял новомодным газетным крикам о том что пляж – это не место для отдыха, принадлежащее праведно трудившейся весь год семье, а сцена, где разыгрываются темные события и происходят льющие рекой крови стычки – Газетчики сами себя доведут до разорения. Ведь если не будет приезжих, которых они распугают своими страшилками, то и некому будет покупать их дрянных рук дело.
– Местные газеты хорошо идут только для одного, – заметил дядя Сеня – быть использованными в сортире.