Оценить:
 Рейтинг: 3.5

Переулки старой Москвы. История. Памятники архитектуры. Маршруты

Год написания книги
2013
Теги
<< 1 ... 9 10 11 12 13 14 15 >>
На страницу:
13 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

В маловыразительном пятиэтажном здании (№ 2а), находившемся до постройки современного, в 1887–1892 гг. жил артист А.И. Южин. Здесь же жила вдова московского нотариуса П.Д. Перевощикова вместе с молодой дочерью Марией, которая под псевдонимом Лилина стала известной актрисой Художественного театра. Она выступала в спектакле «Коварство и любовь» в роли Луизы, а Фердинанда играл Станиславский. «Оказывается, – вспоминал Станиславский, – мы были влюблены друг в друга и не знали этого. Но нам сказали об этом из публики. Мы слишком естественно целовались, и наш секрет открылся со сцены». В этом доме Константин Станиславский сделал ей предложение.

Два нижних этажа дома сохранялись с XVIII в. – он тогда был хозяйственным строением усадьбы князей Мещерских. Ее главный дом (№ 4), стоящий торцом к переулку – характерная черта постановки жилых зданий в старой Москве, – появился здесь в первой половине XVIII в., возможно, в то время, когда участок принадлежал полковнику князю Г.С. Мещерскому. Внешний вид этого дома, однако, относится уже к ампирным временам, к восстановлению его после пожара 1812 г. после приобретения усадьбы у князя А.Н. Долгорукова в 1817 г. капитаном лейб-гвардии Семеновского полка Николаем Аполлоновичем Волковым на имя жены Екатерины Андреевны, урожденной княжны Оболенской. Напротив барского дома находился, как часто бывало у богатых домовладельцев, хозяйственный участок. По воспоминаниям князя В.М. Голицына, «…в самом элегантном центре Москвы. расположен был обширный пустырь. На этом пустыре разбит был огород с грядками капусты, моркови и прочих овощей, и огород этот возделывался многочисленной прислугой домовладельца, как для себя, так и для продажи». До конца 1840-х гг. в этой усадьбе, принадлежавшей Волковым (известны письма одной из представительниц этой семьи о России начала XIX в., опубликованные в журнале «Вестник Европы»), жил артист Малого театра И.В. Самарин – его отец был крепостным Волковых. Хозяйкой дома в 1858 г. становится графиня А.Ф. Закревская, жена московского генерал-губернатора Арсения Закревского, грубого солдафона, призванного Николаем I «подтянуть» после предыдущего губернатора «распустившуюся Москву»:

Князь Щербатов ускакал,
И ракетою конгревскою[3 - Конгревская ракета – снаряд, изобретенный английским инженером Уильямом Конгревом.]
На уснувший город пал
Пресловутый граф Закревский.

С 1848 г. в продолжение 11 лет Закревский, не считаясь ни с какими законами, самоуправно вершил дела в Москве – о его «подвигах» неоднократно с возмущением и сарказмом писал Герцен. Император Николай Павлович, говоря как-то с известным остроумцем князем А.С. Меншиковым, сказал ему: «– Я езжу в Москву всегда с особенным удовольствием. Я люблю Москву. Там я встречаю столько преданности, усердия, веры. Уж точно, правду говорят: святая Москва.

– Этого теперь для Москвы еще мало, – заметил Меншиков. – Ее по всей справедливости можно назвать не только святою, но и великомученицею».

С 1880-х гг. и до 1918 г. дом-дворец принадлежал богатым меховщикам Сорокоумовским. Основатель династии зарайский купец Петр Ильич открыл в Москве меховую торговлю, которая со временем разрослась, и к 1830-м гг. он открыл несколько магазинов в российских городах, а в Москве – скорняжную фабрику. С 1859 г. делами фирмы управлял Петр Павлович Сорокоумовский, при котором она приобрела всероссийскую известность и вышла на международный рынок. Именно к нему обратилось дворцовое ведомство для заказа горностаевых мантий для коронации Николая II, и Сорокоумовский поставил соболь для реставрации шапки Мономаха. Глава фирмы активно занимался общественной деятельностью, был членом множества комиссий, комитетов, попечительств, и он, как, впрочем, и другие Сорокоумовские, широко занимался благотворительностью. На Большой Якиманке на месте современного строения под № 37 стоял дом для бесплатных квартир имени П.П. Сорокоумовского, а для учеников Мещанского училища было выделено 10 стипендий.

В советское время особняк отвели под Московский коммунальный музей, который даже занял уже часть здания, но, в конце концов, в нем разместился Дом работников просвещения и искусств, где в 1922 г. прошла последняя 47-я выставка знаменитого Товарищества передвижных выставок. Позже здесь находилась редакция «Учительской газеты».

Граф Арсений Андреевич Закревский

Дом этот привлекает внимание протяженной колоннадой портика, обращенной во двор, – она состоит из 12 дорических колонн, сгруппированных попарно, за которыми расположена глубокая лоджия. Несмотря на протяженность портика, он изящен и представителен. Ограда особняка относится уже к XIX в. Ныне здесь посольство Греции.

В 1859–1864 гг. – это адрес профессора Московского университета математика Н.Д. Брашмана, сделавшего в России замечательную научную карьеру (он родился в Чехии, близ города Брно, в местечке Расснове) – удостоился двух полных Демидовских премий, из его школы вышел знаменитый математик П.Л. Чебышев.

Рядом с этим памятником архитектуры находится и другой – дом № 6, построенный в конце XVII в. (к этому времени относится его первый этаж, убранство этого времени хорошо видно со двора). В начале следующего столетия им владел И.П. Толстой, а в середине – капитан-поручик Измайловского полка П.С. Хлопов, при котором здание, вероятно, получило современные габариты. Внутри сохранилась прекрасная темперная (темпера – краска, разведенная на эмульсии из воды и яичного желтка, обладающая значительной стойкостью) роспись потолков, относящаяся к началу XIX в. От Хлоповых дом перешел к одному из представителей славной семьи Ермоловых – генерал-майору Н.А. Ермолову, дяде знаменитого полководца А.П. Ермолова. Он участвовал во многих сражениях русско-турецкой и русско-шведской войн в конце XVIII в. Но самым известным жильцом этого дома был К.С. Станиславский. Ему исполнилось 58 лет, когда он с семьей переехал сюда в 1921 г., после выселения из его дома в Каретном ряду, где разместили гараж Совнаркома. 21 января он «в окружении многочисленных студийцев впервые пришел посмотреть свое новое местожительство. Дом не отапливался, широкая деревянная лестница гулко трещала под ногами идущих. Пройдя через вестибюль в большой зал, Станиславский снял шапку, долго и молча смотрел перед собой.

Дом Волковой

– Вот вам и готовая декорация для „Онегина”, – раздался его голос».

В течение 17 лет он жил и работал в этом доме. На втором этаже за дубовой массивной дверью, заказанной еще для его дома у Красных ворот, находился кабинет Станиславского. Рядом – белый с колоннами зал, где часто проводились репетиции. Сюда приходили многочисленные ученики и почитатели великого режиссера. С.Я. Лемешев писал об этом доме, что он «стал для нас чем-то вроде храма искусства, и, только еще переступая его порог, мы уже настраивались на особо торжественную, высокую ноту». Во двор дома в хорошую погоду выносились кресло и огромный зонт – тут можно было видеть Станиславского, занятого рукописями или беседующего с учениками и посетителями. В 1948 г. стараниями дочери Станиславского в доме был создан мемориальный музей.

За домом № 8, два этажа которого были построены в 1897 г. архитектором А.С. Каминским (в 1937 г. надстроен тремя этажами) для жены потомственного почетного гражданина В.Б. Спиридоновой, известной в Москве благотворительницы, пожертвовавшей 300 тысяч рублей на богадельню, выстроенную на Петербургском шоссе, располагалась большая усадьба, занимающая современные участки № 10 и 12. В начале XVIII в. она принадлежала генерал-аншефу М.И. Леонтьеву, по фамилии которого долгое время назывался переулок. Приходился он двоюродным племянником царице Наталье Кирилловне и сделал военную карьеру, несмотря на то что отзывались о нем как об угрюмом и сварливом солдате, который к подчиненным был взыскателен и строг до жестокости, но признают его храбрым и предприимчивым. Фельдмаршал Миних, которого Леонтьев считал своим врагом, так писал о нем в записке, поданной Анне Иоанновне в 1737 г.: «Генерал-лейтенант Леонтьев старый воин, понимает службу и особенно кавалерийскую и мог бы хорошо служить полковником; он здоров и крепкого сложения, но не имеет честолюбия, ни охоты к службе. Он годится быть в Военной коллегии, в Конюшенном департаменте, как охотник и знаток в лошадях такой, какому во всей армии нет подобного». Скончался Леонтьев в 1752 г. киевским генерал-губернатором. Сын его в 1760 г. построил здесь деревянные хоромы, фасад которых как одного из замечательных московских зданий, был включен в «Альбомы партикулярных зданий», составленные М.Ф. Казаковым. Хоромы сгорели в 1812 г., и участок разделился на две части.

В небольшом каменном доме (№ 10) в 1830–1848 гг. жил А.А. Прокопович-Антонский, профессор и в течение многих лет ректор Московского университета. Он долго руководил и университетским Благородным пансионом, который стал при нем одним из лучших российских учебных заведений. В 1872 г. этот участок перешел к Ивану Павловичу Сорокоумовскому, у которого здесь останавливался во время приезда в Москву в 1882 г. знаменитый путешественник, исследователь Новой Гвинеи Н.Н. Миклухо-Маклай, хорошо знавший его брата Павла Павловича, мецената, много ездившего по миру. Современное здание (№ 10) было построено в 1884 г. архитектором А.С. Каминским, а в 1895 г. при владельце И.В. Морозове сделаны новые роскошные интерьеры по рисункам Ф.О. Шехтеля. В доме с 1920-х гг. до 22 июня 1941 г. помещалось германское посольство. Оно находилось под бдительным вниманием советских контрразведчиков. Известного разведчика Николая Кузнецова готовили специально для работы в германском посольстве: «Красивый блондин, он мог сойти за немца, то есть советского гражданина немецкого происхождения. У него была сеть осведомителей среди московских артистов. В качестве актера он был представлен некоторым иностранным дипломатам. Постепенно немецкие посольские работники стали обращать внимание на интересного молодого человека типично арийской внешности, с прочно установившейся репутацией знатока балета. Личное дело агента Кузнецова содержит сведения о нем как о любовнике большинства московских балетных звезд, некоторых из них в интересах дела он делил с немецкими дипломатами».

Рассказывается, как за несколько дней до начала войны одна из советских разведчиц, будучи на коктейле в посольстве, пытаясь определить новые места для установки подслушивающих устройств, «заметила, что со стен сняты некоторые украшения и картины. Она обнаружила, что посольские работники паковали чемоданы для отъезда», что крайне взволновало контрразведку, но это обстоятельство, как и то, что в посольстве уже с 9 июня жгут бумаги, да, впрочем, и сотни других предупреждений, не очень-то привлекло внимание Сталина и его подручных, которые были озабочены не защитой СССР от возможной агрессии, а совсем другими планами.

Впоследствии здесь было Совинформбюро, где составлялись сводки боев и побед в Великой Отечественной войне. С 1949 по 1984 г. в доме работало посольство Германской Демократической Республики, а потом он был занят посольскими учреждениями Кубы и банком.

Высокое жилое здание (№ 14) на углу с Елисеевским переулком состоит из разновременных построек. Нижние три этажа – 1886 г. (архитектор А.П. Белоярцев), а верхние появились в 1912 г. В этом доме в 1900-х гг. жили композитор Р.М. Глиэр, в 1930-х гг. – писатель М.М. Пришвин, с 1980-х гг. до смерти в 2003 г. – специалист по проблемам механики, академик А.Ю. Ишлинский, дипломат, в 1980–1986 гг. – посол в Великобритании В.И. Попов, с 1984 до кончины в 2002 г. – дирижер Е.Ф. Светланов. Здесь умер в 2008 г. певец М.М. Магомаев. Рядом в 2011 г. ему был открыт памятник работы скульптора А.Ю. Рукавишникова.

За Елисеевским переулком – небольшой сквер на месте снесенных строений, где в 1780-х гг. был дом, принадлежавший Н.И. Новикову, просветителю и типографу. В сквере стоит памятник Низами Гянджеви (ок. 1141–1209), азербайджанскому поэту и мыслителю, автору таких произведений, как «Лейла и Меджнун», «Хосров и Ширин» и др. Памятник работы скульпторов Г. и Э. Зейналовых, подаренный Москве в 1991 г., в год 850-летия поэта, хорошо вписывается в тихий сквер. На другой стороне сквера находится дом № 16. Он образовался из нескольких частей, самая старая – левая. Здесь еще в 1806 г. стоял двухэтажный каменный дом майора А.И. Челищева. Два этажа справа появились в 1874 г. – их построила вдова профессора Московского университета филолога И.И. Давыдова. Уже в 1905 г., при коренной перестройке дома для меблированных комнат «Малый Париж», появился третий этаж и современный фасад. В левой части дома рядом с проходом во двор в начале 1920-х гг. находилась писательская книжная торговая лавка – дверь ее позже была превращена в узкое окно. В лавке торговали книгами писатели М.А. Осоргин, Б.К. Зайцев, В.Ф. Ходасевич. Последний вспоминал: «В 1918 г. в конце лета затеял вместе с П.П. Муратовым книжную лавку писателей. Добыли книг на комиссию от знакомых издателей. Добыли откуда-то денег на обзаведение, поселились в Леонтьевском пер., 16. Стали за прилавок. Е.Д. Кускова была первой покупательницей: когда шкафы были еще пусты, купила какую-то газету за 30 коп. Кажется, это и составило запасной капитал. Торговали в лавке: Б.А. Грифцов, М.В. Линд, П.П. Муратов, Е.Л. Янтарев, А.С. Яковлев, М.А. Осоргин, я. Работали в очередь. Моя жена сидела за кассой, зимой, изнывая в нетопленом магазине – по целым дням. Коекак были сыты».

Граф Алексей Сергеевич Уваров

«Проходя ныне улицей Станиславского, – писал В.Г. Лидин, – я обычно замедляю шаги возле окон, за которыми в трудную зиму 1920 года блистали золотом переплетов книги, как бы возвещая, что не за горами та пора, когда слабые огоньки ликбезов разгорятся в могучее пламя всеобщей грамотности, а слово Белинского, что книга есть жизнь нашего времени, получит свое реальное выражение». В 1920—1930-х гг. тут находилось общежитие Коминтерна. Теперь дом занят посольством Азербайджана.

Под № 18 – дом, относящийся к XVIII в. Он стоит в глубине, отделенный от улицы красивой оградой (1854 г.). Осенью 1824 г. во флигеле усадьбы, принадлежавшей тогда купчихе И.А. Заборовой, поселился композитор А.А. Алябьев. Здесь вечером 24 февраля 1825 г. произошла та роковая игра в карты, которая изменила его судьбу. Он посчитал, что один из игроков – его знакомый помещик Тимофей Миронович Времев (муж двоюродной сестры писателя М.Н. Загоскина) – сыграл нечестно, и ударил его. Через несколько дней он умер, а Алябьева обвинили в убийстве. Факт азартной карточной игры, драки, нанесения побоев были установлены, и его отправили в тюрьму, а впоследствии в ссылку в Тюмень (его родной город).

В 1881 г. дом перешел к графу Алексею Сергеевичу Уварову, сыгравшему огромную роль в организации русской археологии. В этом доме находилась его огромная библиотека, которой пользовались многие исследователи, а иногда зал в особняке превращался в мастерскую, где работали художники, копировавшие изображения из редких книг графа. После его смерти в 1884 г. дело Уварова продолжила его жена Прасковья Сергеевна Уварова, урожденная княжна Щербатова, послужившая прообразом Китти Щербацкой в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина». Здесь, в ее особняке, родилась общественная организация, посвятившая свои усилия изучению истории Москвы. Первое заседание комиссии «Старая Москва» Московского археологического общества происходило 14 декабря 1909 г. Всего состоялись 464 заседания комиссии «Старая Москва», в которых участвовало более 33 тысяч человек и где было прослушано 900 докладов на самые разные темы, относящиеся к истории, быту, культуре Москвы. Особенно большой размах ее работа получила в 1920-х гг., но вскоре комиссия была разгромлена, а многие ее участники попали в сталинские лагеря. Последнее перед ликвидацией «Старой Москвы» 465-е заседание должно было состояться 12 февраля 1930 г., когда планировалось выслушать сообщение молодого библиотекаря В.В. Сорокина о доме поэта и государственного деятеля И.И. Дмитриева. Он все-таки смог выступить на заседании возрожденной «Старой Москвы» в тот же день 12 февраля, но только через 60 лет – в 1990 г., в Исторической библиотеке. В.В. Сорокин стал непревзойденным знатоком Москвы, автором многих публикаций об истории города, старейшиной москвоведов.

Графиня Прасковья Сергеевна Уварова

В первые годы советской власти тут находились Московской областной комитет левого социал-революционного интернационала и Центральный комитет социалистов-революционеров (левых), но после их разгрома особняк заняли большевики.

В правой части здания установлена гранитная доска и рядом с ней урна с ниспадающим покрывалом (1922 г., архитектор В.М. Маят). Она посвящена памяти жертв взрыва 25 сентября 1919 г. в здании Московского комитета партии большевиков. Сюда созвали «ответственных» партийных пропагандистов со всего города для очередного накачивания. Выступали такие крупные большевистские бонзы, как Бухарин и Покровский, а после их докладов раздался взрыв – бросили бомбу через открытое окно в сад. Почти все, кто находился около окна в задней части зала, погибли, президиум же уцелел. В полу образовалась глубокая воронка, почти вся стена упала во двор. Следствие доказало, что взрыв был организован группой анархистов, так называемым Всероссийским повстанческим комитетом революционных партизан, боровшихся с советской властью путем террористических акций. В этом доме позднее находились редакции газет «Коммунар» и «Молодой ленинец», тут работал клуб политэмигрантов, открытый по инициативе венгерского коммуниста Бела Куна. В этом же здании находился Центральный дом художественной самодеятельности, а сейчас работает посольство Украины.

Дом № 24 хранит память об известных деятелях русской культуры. В 1900–1904 гг. здесь на четвертом этаже жил Ф.И. Шаляпин. Здесь у него родилась дочь Лидия и умер от аппендицита первенец – сын Игорь. Отсюда семья Шаляпиных переехала в 3-й Зачатьевский переулок. В том же доме с октября 1901 по октябрь 1902 г. снимал квартиру С.В. Рахманинов. И наконец, это последний московский дом, приютивший А.П. Чехова. Писатель приехал сюда 3 мая 1904 г. перед отъездом за границу. Он настолько плохо себя чувствовал, что почти не выходил на улицу. «…Я нездоров, лежу в постели, каждый день ходит доктор», – писал он В.А. Гольцеву, редактору журнала «Русская мысль». Чехов в первый раз смог выйти из дома только 31 мая – он проехался на извозчике вместе с Ольгой Леонардовной по улицам Москвы. Это было прощание с городом, в который он приехал безвестным молодым человеком и покидал прославленным писателем. Воспоминания о посещении Чехова здесь оставили Гиляровский и Телешов, который писал: «Последняя наша встреча была в Москве, накануне отъезда Чехова за границу. Случилось так, что я зашел к нему днем, когда в квартире никого не было, кроме прислуги. Перед отъездом было много всяких забот, и все его семейные хлопотали без устали. Я уже знал, что Чехов очень болен, – вернее, очень плох, и решил занести ему только прощальную записку, чтобы не тревожить его. Но он велел догнать меня и воротил уже с лестницы. Хотя я и был подготовлен к тому, что увижу, но то, что я увидал, превосходило все мои ожидания, самые мрачные. На диване, обложенный подушками, не то в пальто, не то в халате, с пледом на ногах, сидел тоненький, как будто маленький, человек с узкими плечами, с узким бескровным лицом – до того был худ, изнурен и неузнаваем Антон Павлович. Никогда не поверил бы, что возможно так измениться. А он протягивает слабую восковую руку, на которую страшно взглянуть, смотрит своими ласковыми, но уже не улыбающимися глазами и говорит:

– Завтра уезжаю. Прощайте. Еду умирать». И в ночь на 15 июля 1904 г. Чехов скончался.

Последний на этой стороне улицы – дом № 26, остаток усадьбы князей Шаховских конца XVIII – начала XIX в. Главное ее строение выходило на Тверскую, а в переулке находились подсобные. Одно из них – двухэтажное здание, показанное на плане 1802 г., и составляет основу существующего дома.

Два переулка в этом обширном районе между улицами Большой Никитской и Тверской носят названия Большого и Малого Гнездниковских от местности Гнездники. Происхождение этого слова остается загадкой. Его прямо производили от птичьего гнезда, ибо тут якобы была роща, изобиловавшая ими. П.В. Сытин считал, что гнездниками назывались мастера, изготовлявшие дверные петли, но гораздо более вероятно происхождение названия от ремесленников-гнездников, которые делали стрелы, подсчет которых велся «гнездами». Так, в опубликованной в «Актах исторических» (т. IV) росписи «животам столника и воеводы князь Петра Семеновича Прозоровского, что взяли грабежом воровские астраханские казаки (Стеньки Разина. – Авт.)» наряду с «кафтаном турским объяренным красным» и «ожерельем жемчюжным пристяжным», значатся и «гнезда стрел», а в 1688 г. Петр I «указывал сделать два гнезда стрел, а сделав те стрелы, привезть к нему, великому государю, в поход, в село Преображенское». Стрел, конечно, было нужно значительно больше, чем дверных петель, и возможно, что эти ремесленники жили здесь немалым поселением. Некоторые исследователи считают, что гнездники занимались литейным делом. Это вызывает сомнение, ибо обычно такие производства, как кузнечное, литейное и т. п., связанные с огнем, располагались подальше от плотной жилой застройки и поближе к воде. Загадка названия вызывает и вовсе фантастические объяснения тех, кто далек и от ономастики, и от истории – то от неких «рудознатцев особых видов полезных ископаемых» в гнездах, или воспитателей ловчих птиц, вынимаемых из гнезда, или же «мастеров металлических изделий, употребляемых в „гнездах” оконных проемов».

Большой Гнездниковский переулок назывался также Ислентьевским и Урусовским, а Малый – Вадбольским и Шереметевским по фамилиям домовладельцев. Гнездники имели свою приходскую церковь, которая стояла на месте левой части школьного здания (№ 4) в Большом Гнездниковском переулке. Первоначально она была построена в 1629 г., а в 1724 г. «по челобитью Никицкого сорока церкви Николая чудотворца, что в Гнездниках, попа Петра Юдина с прихожаны, велено им вместо ветхой каменной церкви на том же церковном месте построить вновь каменную ж церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы да в пределе Николая Чудотворца». В ней 2 октября 1893 г. отпевали жившего в приходе этой церкви Н.С. Зверева, известного музыкального педагога, у которого воспитывались и многие известные впоследствии композиторы и исполнители, и, в частности, Сергей Рахманинов, Александр Скрябин и Михаил Пресман. В Большом Гнездниковском переулке находится большой и по сегодняшним масштабам жилой дом (№ 10). Участок был приобретен архитектором Э.К. Нирнзее, 16 мая 1912 г. он подал прошение о разрешении построить еще не виданный в Москве «небоскреб» с дешевыми квартирами. Он использовал коридорную систему планировки с несколькими типами малогабаритных (от 28 до 47 квадратных метров) квартир. Отстроив дом, Нирнзее продал его в 1915 г. банкиру Д.Л. Рубинштейну, известному своими махинациями и связью с распутинской камарильей, но москвичи еще долго продолжали называть этот дом просто «Нирнзее». Во время боев в октябре – ноябре 1917 г. этот дом был одним из основных опорных пунктов обороны войск Временного правительства, ибо господствовал над окружающей местностью и особенно над зданием градоначальства на Тверском бульваре – одним из основных пунктов сопротивления. Комиссар московского градоначальства А.Н. Вознесенский писал: «Дом Нирнзее был ключом в нашей позиции, так как достаточно было установить на его крыше пулеметы, чтобы поливать оттуда весь двор и все здания, лежащие внизу». Дом Нирнзее был захвачен 28 октября, и вскоре юнкера, оборонявшиеся на Тверском бульваре, были вынуждены сдаться. На той же высокой крыше во время Великой Отечественной войны стояли зенитные орудия, отражавшие налеты гитлеровских самолетов.

В полуподвале нового дома в сентябре 1915 г. открылся знаменитый театр миниатюр «Летучая мышь». Родившаяся в Касьянов день, 29 февраля 1908 г., просто как место отдыха артистов Художественного театра и названная так, в отличие от «Чайки», «Летучая мышь» ко времени переселения в этот дом стала общедоступным и широко известным театром и вечерним кафе. «Фойе театра с большими, красного дерева диванами напоминало скорее гостиную, чем театральное помещение. В зрительном зале длинные узкие столы расположены были перпендикулярно сцене. Зрители располагались у столов. Официанты принимали заказы. Шла программа. Во время сценического действия все замирали – и официанты, и публика; наступала тишина. Каждая сценка, каждый фрагмент программы были тщательно поставлены, со вкусом оформлены и талантливо исполнялись превосходными актерами». Театр, созданный Н.Ф. Балиевым, действовал и после октября 1917 г. Часть труппы осталась в Советской России, а другая вместе с Балиевым эмигрировала. Тогда «стиль рюсс» был в моде, и его театр процветал. Но вскоре Запад поразил экономический кризис, и Балиев разорился. В Гнездниковском же спектакли продолжались, режиссером театра стал В.Л. Мчеделов. Однако в июле 1922 г. «Летучая мышь» закрылась. Но зал не пустовал – в нем обосновался театр пародий «Кривой Джимми», затем Московский театр сатиры, театр-студия Малого театра, цыганский театр «Ромэн» и, наконец, в наше время учебный театр ГИТИСа, а в 1989 г. сюда вернулась «Летучая мышь» – театр-кабаре молодых артистов Театра имени М.Н. Ермоловой. А теперь здесь театр «ГИТИС» Российской академии театрального искусства.

Если театральное искусство поселилось в полуподвале московского «небоскреба», то на его первом этаже нашла пристанище литература – в 1918 г. тут помещались редакции журнала «Творчество» и газеты Моссовета «Вечерние известия». В 1922–1924 гг. находилось отделение газеты «Накануне». Она издавалась в Берлине группой эмигрантов, выступавших за сотрудничество с советской властью. В газете активно сотрудничали многие известные писатели – А.Н. Толстой, М.А. Булгаков, В.П. Катаев, Л.В. Никулин, А.С. Неверов, К.А. Федин и др. Помещение редакции было своеобразным литературным клубом. В разные годы в доме находились редакции нескольких журналов – «Литературная учеба» и др., различные издательства, в том числе «Книга», «Московское товарищество писателей», более 30 лет (до 1970 г.) издательство «Советский писатель». Еще выше поселилась муза киноискусства – в 1914 г. в одной из квартир обосновалась редакция самого распространенного кинематографического журнала «Сине-Фоно», в 1915–1916 гг. находились контора и зимнее ателье кинофирмы, совладельцем которой был известный актер и режиссер В.Р. Гардин. В доме располагались и первый профсоюз кинослужащих, и киноиздательство, жил один из первых русских кинооператоров П.В. Ермолов. А сравнительно недавно опять застрекотали съемочные камеры и засветились софиты – на крыше снимались эпизоды фильмов Саввы Кулиша «Сказки, сказки. сказки старого Арбата», Эльдара Рязанова «Служебный роман», Карена Шахназарова «Курьер».

На самом верху, на плоской крыше здания, где сейчас стоит 15-метровая вышка – главный триангуляционный знак города (опорный пункт топографической съемки), – устроили кафе. Газета «Русское слово» сообщала, что 22 июня 1916 г. «на крыше самого высокого дома Москвы – дома Нирнзее, в Большом Гнездниковском переулке, открылось кафе „Крыша”, первый день существования которого был посвящен благотворительности в пользу Общества трудовой помощи инвалидам мировой войны. Новизна впечатлений привлекла на крышу немало народа, которому была предложена концертная программа из популярных в Москве имен». В 1920-х гг. на крыше дома было, как писала газета «Вечерняя Москва», «любимое место отдыха москвичей – ресторан-крыша». Там же играли два оркестра и показывали кино, но особенно зазывными были строки из рекламного объявления, которые, я думаю, вызывали веселое оживление жителей дома: «Горный воздух и сакли в саду сирени», а также некие таинственные «аулы».

Среди жильцов 4-го Дома Моссовета, как он стал называться в советское время, надо упомянуть и многих деятелей новой власти – начальника Военно-воздушных сил Красной армии П.И. Баранова, командующего морскими силами Э.С. Панцержанского, наркома почт и телеграфа В.Н. Подбельского, «дедушки русской авиации», шеф-пилота Троцкого Б.И. Россинского, партийного контролера М.Ф. Шкирятова, писателя-следователя Л. Шейнина и, наконец, генерального прокурора на инсценированных процессах 1930-х гг., палача А.Я. Вышинского. В доме жили и многие представители интеллигенции – архитектор, автор здания «Известий» Г.Б. Бархин, писатель К.И. Чуковский, режиссер А.Я. Таиров, скрипач-виртуоз, дирижер, композитор, автор воспоминаний В.В. Безекирский, поэт и художник Д.Д. Бурлюк, останавливался В.В. Маяковский. В доме № 5, стоявшем на месте новых строений, в меблированных комнатах летом 1863 г. жил Ф.И. Тютчев, в 1880-х гг. – артист М.М. Петипа, а в 1880–1881 гг. на втором этаже была квартира членов исполнительного комитета «Народной воли» С.В. Мартынова и В.С. Лебедева.

Дом № 8 в 1900-х гг. служил приютом семье Метнеров, самым известным из которых был композитор Николай Карлович. Он окончил Московскую консерваторию и позже сам преподавал в ней. Метнер – автор многих камерных сочинений, многочисленных романсов, выдающийся пианист, интерпретатор музыки Бетховена. Его брат, Эмилий Метнер, известен был как создатель и редактор издательства символистов «Мусагет». Третий брат, Александр, был скрипачом, дирижером и композитором, в течение многих лет заведовал музыкальной частью в Камерном театре. В доме Метнеров часто звучала музыка, сюда приходил их двоюродный брат А.Ф. Гедике, известный органист.

Позже Метнеры переехали в дом № 12 по Малому Гнездниковскому переулку. Сейчас этот переулок почти не отличается по протяженности от Большого. Но до XVIII в. он был значительно длиннее, проходя почти до самой Большой Никитской улицы, сворачивая перед ней на Тверской бульвар. Теперь переулок начинается от Шведского тупика. Левая сторона Малого Гнездниковского переулка занята сквером и новым зданием Московского Художественного театра, на месте которого в XIX – начале ХХ в. был дом московского обер-полицмейстера, а потом градоначальства.

В переулок выходило здание (№ 3 по Большому и № 5 по Малому Гнездниковским переулкам), где помещалась городская типография и редакция газеты «Ведомости московской городской полиции», о которой Гиляровский писал, что ее никто не читал; теперь же это кладезь интереснейших сведений о городе. В этом здании находились адресный стол, сыскное и охранное отделения московской полиции, здесь работал гений сыскной работы А.Ф. Кошко, переведенный сюда из Петербурга и наведший страх на уголовников Москвы. Охранное отделение разгромили в марте 1917 г. Ценнейшие архивы отделения были сожжены, может быть, не без участия самих полицейских и осведомителей, заметавших следы своей деятельности. Очевидец этих событий так описывал их: «„Жгите, чтобы следа не оставалось! Рвите в клочья! – кричал народ, с криками „ура” уничтожая книги. Во дворе охранного отделения был сложен грандиозный костер из разорванных бумаг и книг. Альбомы с фотографиями политических „преступников”, всякие реестры и списки разрывались в клочья и тут же сбрасывались в огонь. Толпа не позволяла никому ничего брать. Та ненависть, что жила у народа к этому учреждению, нашла себе исход в этом буйном погроме. Через полчаса после начала пожара в Б. Гнездниковский переулок были вызваны пожарные, которые намеревались тушить пожар, но толпа не допускала их к работе. И только убедившись, что все внутри охранного отделения горит, а книги, реестры и дела уже уничтожены, толпа отстранилась, и пожар был быстро потушен. Вслед за разгромом охранки толпа вошла в сыскное отделение, находящееся здесь же, в Б. Гнездниковском переулке, и уничтожила все шкафы, обстановку, а дела и книги вынесла на улицу и сожгла». Не только в 1917 г. полицейское здание подверглось такому нападению, но еще в революцию 1905 г. член партии эсеров Доблер бросил сюда две бомбы. В первые годы советской власти тут находился знаменитый МУР – Московский уголовный розыск.

Здание, которое занимали московская полиция и МУР, имело долгую и малоисследованную историю: еще в 1830-х гг. писали, что «дом сей выстроен с давних времен», но о ранних его владельцах ничего не известно. Он пережил пожар 1812 г., его владельцами были потомки коллежского советника Михаила Николаевича Еропкина, а в середине века он принадлежал жене корнета Петра Александровича Нащокина Анне Михайловне, урожденной Еропкиной. П.А. Нащокин был адъютантом героя войны 1812 г. генерала Дохтурова, дальним родственником пушкинского друга П.В. Нащокина. Их дочь Елизавета вышла замуж за известного драматурга К.А. Тарновского. Он был известен в московском театральном мире, занимал должность инспектора репертуара (важная должность, во многом определяющая жизнь театра и актеров), одним из основателей Артистического кружка. Он – известный литератор, переводчик пьес с французского и автор множества комедий и водевилей (таких как «Живчик», «Парики», «Фофочка», «Всех цветочков боле розу я любил», «Назвался груздем», «Слепой курице все пшеница» и др.), выдержавших много представлений. Он и его супруга – авторы нескольких популярных романсов и устроители музыкальных вечеров у себя дома. Там собирались многие известные представители артистического мира Москвы, и в их числе бывали М.С. Щепкин, Г.Н. Федотова, П.И. Чайковский, Н.Г. Рубинштейн. П.И. Чайковский часто бывает у них, он ухаживает за Муфкой, как звали одну из племянниц Тарновского. В 2005 г. московская общественность протестовала против разбора палат XVII в., обнаруженных при сносе строений бывшей полицейской канцелярии. Старинное здание, находившееся «под охраной» государства, в феврале 2006 г. было разрушено («упало само», как изящно выражались строители). Теперь тут строится «административно-жилое здание с подземной стоянкой» по проекту архитектора С.Б. Ткаченко, автора скандального дома «Патриарх» на Патриарших прудах и «Яйца» в Машковой улице.

Напротив, на углу с Малым Гнездниковским переулком (№ 4/1), выстроен офисный центр «Самсунг» (1997 г., архитекторы А. Боков, А. Сержантов, О. Макарова, Н. Сержантова, Н. Япринцева).

На противоположном углу (№ 7 по Малому Гнездниковскому переулку), внутри двора, огороженного литой чугунной решеткой, стоит здание, где находился Комитет по кинематографии. Центральная двухэтажная часть его осталась, возможно, еще от XVII в. Известно, что в 1738 г. владельцем этого участка, числившегося «на тяглой земле Новгородской сотни», был обер-секретарь Сената Семен Матвеевич Козьмин, продавший его в 1752 г. купцу А.Д. Кондикову. В 1776 г. участок перешел за значительную сумму – 5800 рублей – жене статского советника А.Т. Князева. В начале следующего столетия дом принадлежал сыновьям Федора Орлова, одного из тех Орловых, которые возвели на престол Екатерину II. Пройдя через много рук, особняк перешел в 1880 г. к московскому богачу Г.М. Лианозову и через два года был значительно переделан – изменился фасад и появились пристройки справа и слева (архитектор И.П. Херодинов). В 1894–1897 гг. здесь помещалась редакция журнала «Русское обозрение», орган наиболее низкопробных кругов, близких к черносотенцам, погромщикам и шовинистам. Журнал, несмотря на поддержку влиятельных кругов, влачил жалкое существование и был закрыт. Как вспоминал журналист Михаил Кольцов (Фридлянд): «В этот особняк в Малом Гнездниковском переулке мы входили весной восемнадцатого года с красногвардейским отрядом, ставили посты у ворот, медленно проходили комнату за комнатой, и зимний сад с пальмами в кадках, и погреб с винными лужами, и салон с плюшевыми занавесями, и мраморную лестницу с чучелом медведя, с подносом для карточек купеческих визитеров, приходивших поздравлять господина Лианозова с Новым годом и праздником святой пасхи. В этом особняке, мрачноватом и бестолково построенном, суждено было вырасти и распуститься яркому цветку советского кино». Незадолго до октября 1917 г. особняк арендовал некий Чибрарио де Годен, представитель кинофирмы «Транс-Атлантик», и с этого времени здание тесно связано с кинематографией. В 1918 г. тут находились кинофотоотдел при Наркомпросе, а затем Совкино и Министерство кинематографии. В 1925 г. старый особняк надстроили, но он сохранил эклектический фасад. Вероятно, тогда наверху появилась фигура рабочего с молотом и катушкой кинопленки в руках. В конце 1919 г. сюда приезжал В.И. Ленин, всегда придававший большое значение развитию кино. Он посвятил киноделу «Директивы», где подчеркивал, что должны выпускаться и «увеселительные картины, специально для рекламы и для дохода (конечно, без похабщины и контрреволюции) и… под фирмой „из жизни народов всех стран” – картины специально пропагандистского содержания…», которые, как особенно подчеркивал вождь, было необходимо «давать на проверку старым марксистам и литераторам…».

В 1919 г. тут образовался ЛИТО – литературный отдел Наркомпроса, призванный руководить литературной жизнью республики, во главе которого поставили Луначарского, а заместителем Брюсова. Вскоре ЛИТО перевели отсюда в дом «России» на Сретенский бульвар, где эта мертворожденная организация и почила. К старому зданию со стороны Большого Гнездниковского переулка пристроено новое (1969 г., архитекторы В. Уткин, Г. Уткина, О. Ловская).

Под № 9 – несколько зданий, тянущихся почти до Тверской. Первые два – трех– и двухэтажное – появились в 1874 г. (архитектор А.Е. Вебер, надстроено) и в 1895 г. (архитектор С.С. Эйбушитц). Они находятся на территории, выходящей в Большой Гнездниковский переулок (№ 8). Это владение принадлежало с 1781 г. до начала XIX в. архитектору Е.С. Назарову, участвовавшему в создании таких сооружений, как Странноприимный дом (ныне Институт скорой помощи имени Н.В. Склифосовского), церковь на Лазаревском кладбище.

Пятиэтажное здание под тем же № 9 находится уже на другом участке, где, выходя на Тверскую, стоял большой барский дом 1790–1795 гг. князя А.А. Прозоровского, московского генерал-губернатора, грубого солдафона и служаки, «прославившегося» ретивым преследованием книгоиздателя Н.И. Новикова. В начале XIX в. этот дом еще принадлежал крупным дворянским фамилиям – Голицыным, Куракиным, но к середине века он переходит в другие руки, а в его роскошных залах устраиваются платные танцы, вечера, представления такого рода, о котором, как, например, сообщала одна из афиш: «Северный волшебник Жан Мартини будет давать большие индийские вечера под названием ДВА ЧАСА В ЗАБЛУЖДЕНИИ». С переходом к подрядчику С.М. Малкиелю (ему принадлежал и дом напротив, где теперь «Елисеевский» гастроном) он полностью перестраивается – исчезает колонный портик, делается новый декор (1873 г., архитектор В.А. Гартман). В 1880 г. в доме строится по проекту М.Н. Чичагова театральный зал, вход в который был с Малого Гнездниковского переулка. В нем до февраля 1882 г. стал давать спектакли первый московский частный театр под руководством актрисы А.А. Бренко, который назывался Театром близ памятника Пушкину, или просто Пушкинским. Театр этот, как и многие предприятия талантливой актрисы, но неудачливого антрепренера, просуществовал недолго. Чехов шутил, что актриса «оправдывает» свою фамилию – от немецкого глагола brennen, то есть «прогорать». В 1891 г. театральный зал переделывается под жилые квартиры. Во время тотальной перестройки Тверской бывший дворец сломали и выстроили современное жилое здание (№ 15, 1939–1940 гг., архитектор А.Г. Мордвинов). На другой стороне переулка в скромном доме № 10 в 1927–1939 гг. жил академик И.М. Губкин, имя которого прежде всего связано с освоением Второго Баку, обширного нефтеносного района между Волгой и Уралом. Губкин разрабатывал учение о генезисе и условиях формирования нефтяных месторождений. Он сыграл большую роль в организации высшего геологического образования в СССР.

Глава V

ШУБИНО. ГЛИНИЩИ

Между Тверской и Большой Дмитровкой

<< 1 ... 9 10 11 12 13 14 15 >>
На страницу:
13 из 15