Остоженка. От Остоженки до Тверской

Известно, что в начале XVIII в. эти палаты принадлежали подьячему Григорию Левонову, хотя и можно предположить, что какое-то время они были связаны с Зачатьевским монастырем.

В конце 1836 г. дом приобрел Петр Васильевич Киреевский. Первый собиратель русского народного творчества, он «с палкою в руке и котомкой на плечах отправился странствовать пешком по нашим селам и деревням, вдали от больших дорог, туда, где следы старины сохранились живей и ярче, неутомимо собирая народные песни, пословицы, сказанья, изучая народный быт и нравы, стараясь разглядеть и понять обломки давно прошедшей народной русской жизни». К сожалению, он не увидел всех результатов своей работы напечатанными. Киреевский скончался в 48 лет и похоронен рядом со старшим братом Иваном в Оптиной пустыни.

«Дом был каменный, двухэтажный, старинный, – описывал его современник, – с железной наружной дверью и с железными решетками у окон каждого этажа, точно крепость. Он стоял в тенистом саду без дорожек, на улицу выходил лишь сплошной забор с воротами».

Киреевский жил на втором этаже, «где помещалась большая комната вроде залы, с неровным щелистым полом, служившей и приемной для гостей, и рабочим кабинетом. Мебели всего было ветхий диван у глухой стены, придвинутый к окну, а против него деревянная коробья (старинный сундук, окованный железом), запертая висячим замком; у стены против окна дубовый шкаф с книгами; у дивана большой четырехугольный стол и вдобавок ко всему полдюжины разнокалиберных стульев и кресел…».

Между бывшим Зачатьевским монастырем и набережной Москвы-реки находятся еще два переулка. Один из них – Молочный, название которого историк-москвовед П.В. Сытин объясняет тем, что здесь в начале XIX в. находился молочный рынок, что вызывает сомнение: известий о таком узкоспециализированном рынке в Москве нет.

Дом № 5 имел статус «памятника архитектуры» – это было деревянное строение начала XIX в. (надстроен вторым этажом в 1884 г.) со скромными украшениями на втором этаже в стиле модерн, сделанными в 1903 г. На первом этаже этого дома жил художник В.Е. Попков. В последнее время другой житель этого дома, тоже художник, Евгений Филатов, правнук владельца дома, купца Зигфрида Таля, хотел устроить здесь музей Попкова. Он довольно долгое время сопротивлялся выселению, но потерпел поражение. Дом горел, долго стоял без крыши, и теперь вместо него выстроен некий заменитель.

На участке № 9/14 в несохранившемся доме в 1880– 1890-х гг. квартировал русский философ-утопист Н.Ф. Федоров. «Его комната была так тесна, – вспоминал С.Л. Толстой, побывавший у него по поручению отца, – что кровать, если можно назвать кроватью какие-то доски, упиралась обоими своими концами в стену. Накрывался он своим единственным потертым пальто, служившим ему и летом, и зимой. Свое библиотекарское жалованье он раздавал бедным и, как мне говорили, отказывался от выслуженной им прибавки». Этот дом находился на углу с Коробейниковым переулком. Ныне на обоих его углах с Молочным – два солидных кирпичных здания, выстроенные в одно и то же время – в 1901 г. Одно из них – левое (№ 16/10) – перестроено для посольства Хорватии, а второе – правое (№ 14/9) – для посольства Кот-д’Ивуар (Берег Слоновой Кости).

В этом переулке на участке (№ 5; он выходил и в соседний 2-й Ушаковский переулок, то есть в Хилков переулок под № 8) в небольшом доме с 1896 г. до самой смерти в 1915 г. жил знаменитый ученый, лингвист и литературовед Федор Евгеньевич Корш, профессор Московского университета, член многих зарубежных ученых сообществ, знаток десятков языков, и в числе их весьма редких. Рассказывали, как он как-то в Москве встретил цирковую процессию со слонами, с которыми шли погонщики-индусы, переговаривающиеся между собой. Он подошел к ним и заговорил на их языке, что поразило и даже испугало индусов. Оказалось, что они говорили на редком и в Индии диалекте.

В доме № 22 в 1880-х гг. жили артисты А.П. Ленский и А.И. Южин-Сумбатов.

В начале переулка, на месте производственных зданий, стоит жилой дом под названием «Кристалл-Хауз» (2005 г., архитектор Ю. Григорян) с дорогими квартирами. Название этого переулка произошло от фамилии владельца старинной усадьбы (№ 1), тяглеца гостиной сотни Федора Коробейникова. Раньше Коробейников переулок назывался 1-м Ушаковским, как и 2-й и 3-й Ушаковские, по фамилии владельца этой же усадьбы коллежского советника А.С. Ушакова. Главный дом ее сохранился – это двухэтажное здание (№ 1, строение 4), стоящее торцом к переулку, перестроенное в 1882 г. На рубеже XVIII и XIX вв. усадьба принадлежала надворной советнице Прасковье Андреевне Ушаковой. По воспоминаниям, в гостеприимный дом «тетушки Ушаковой» часто съезжались многочисленные гости, в числе которых была Настасья Федоровна Грибоедова с детьми – Марией и Александром, будущим знаменитым поэтом, и ее племянник Василий Аполлонович Ушаков, автор нескольких повестей, знакомый с Пушкиным.

В 1820 г. усадьба была приобретена купцом А.Т. Тарасенковым, брат которого был лечащим врачом Н.В. Гоголя.

В середине XIX в. ушаковская усадьба перешла к купцу И.П. Бутикову (по нему назван Бутиковский переулок; на плане 1843 г. у него любопытное название – Урочище Киевец), застроившему ее несколькими корпусами текстильной фабрики, ставшей одной из крупнейших в Москве. В 1868 г. на ней (там были бумаго-, шерсто-, шелкопрядильное и красильное производства) работали 1700 человек (и еще «на стороне» было занято почти 1500 работников); вырабатывались в основном саржа, сатин, камлот на сумму 1 миллион рублей. В советское время это была Москворецкая фабрика имени Молотова. В доме № 12 в 1930-х гг. жил писатель А.Г. Малышкин, о котором писал Солженицын: «Он почти забыт на родине, а за границей вовсе неизвестен. Это несправедливо, ибо он был из ярких, чутких авторов того ломкого времени и нервно переплетен с его темами, тревогами, помехами, жизненными и художественными поисками». В Бутиковском переулке, в строении, находящемся в глубине двора дома № 11, в 1937 г. родился и жил филолог, специалист по позднеантичной и раннехристианской эпохам, академик С.С. Аверинцев. По словам его вдовы, «это был трехэтажный дом, в первых двух этажах были отдельные квартиры, которые прежние владельцы этого дома сдавали, а на третьем этаже была квартира, рассчитанная на троих: хозяина, хозяйку и прислугу. После революции в эту квартиру вселилось невероятное количество народа. Когда я вышла замуж за Сергея Сергеевича, в квартире проживало 23 человека. До войны и сразу после войны там было 45 человек, мне называла свекровь такую цифру».

Есть описание этой квартиры в Интернете более поздних лет: «Я помню коммуналку уже несколько другой – без байронических страстей, кровопролитий и доносов, а только с расписанием дежурств по коридору, огромным листом на туалете, призывавшим сливать воду и непременно гасить свет, и трескучим телефоном – одним на весь этаж. Говорить больше пяти минут было невозможно. Из просторной общей кухни дверь вела на черный ход, заставленный корзинами, банками с солениями, велосипедами и всякой рухлядью, которая превращала обычную лестницу в темный лабиринт. Лабиринт, увы, никуда не вел – снаружи ход был забит досками».

Сергей Сергеевич Аверинцев

Вокруг обстановка тоже не была особенно благоприятной для мальчика Аверинцева. Философ Григорий Померанц вспоминал в некрологе Аверинцева: «В нашем переулке жили рабочие фабрики. Когда мы познакомились, я спросил Сергея: „Вас били маленьким?” – „Да, били”. – „Значит, вас били уже дети тех, кто драл меня за волосы”. Я с моей шевелюрой и Сережа со своим беззащитным видом слабого ребенка будили в этих детях трущоб зверей. Хотя Сережа принадлежал к тому же роду-племени, что и они» (но в этом можно и поспорить с мемуаристом).

Как-то Сергея – еще мальчика – спросили, где для него его родина. Он с необычной горячностью подбежал к двери их комнаты в коммунальной квартире, провел ногой черту по приступку двери и сказал: «Вот где кончается моя родина». Он сызмала признавал только интеллектуальную атмосферу своей семьи, все другие с их неизбывной грязью, склоками, драками, доносами, вся эта человеческая лебеда была чуждой для него.

Теперь тут, на месте нескольких домов и просторных дворов между ними, одно строение под № 5. Вообще переулок радикально поменял свой облик, он почти полностью застроен новыми современными домами. Среди интересных построек в переулке (Бутиковский переулок, 3) – комплекс «Медный дом» (Copper House архитектора Сергея Скуратова) из трех прямоугольных объемов, построенный в 2003–2004 гг. Он получил такое название по необычному оформлению – «состаренным» медным листам неприятного ядовито-бирюзового цвета. Особенно интересна обработка фасадной стены стеклянными панелями, поставленными под разными углами. Рядом – еще одна постройка того же автора (Бутиковский переулок, 9—13), интересная отделкой фасадов. На другой стороне переулка – также необычное строение (Молочный переулок, 1). Это дорогой жилой дом архитектора Юрия Григоряна (архитектурное бюро «Меганом», 2000–2002 гг.), плавной и в то же время упругой, как бы натянутой дугой отметивший пересечение двух переулков перед небольшим газоном. Старый переулок стал более похож на улицу богатого квартала для избранных небольшого европейского города, к которому можно отнести слова «чужие здесь не ходят». Здесь нет прохожих, не играют дети, никто не смотрит из окон, нет магазинчиков, все пусто…

Хилков переулок (бывший 2-й, а также Средний Ушаковский) назван по фамилии княгини Хилковой, владевшей в 1756–1762 гг. участком на углу этого переулка и Остоженки. В это же время ближе к Москве-реке находилось «огородное порожнее место генерал-майора князя Голицына». Здесь к середине 1820-х гг. был построен существующий ныне дом (№ 3), принадлежавший В.Я. Есиповой, знакомой А.С. Пушкина. С 1 января 1828 г. дом и обширный сад перед ним наняло «акционерное общество для учреждения заведения Искусственных минеральных вод в Москве» и устроило здесь лечение этими водами. Одним из организаторов и акционеров этого заведения был известный врач профессор Московского университета Христиан Лодер. Состоятельные пациенты съезжались рано утром пить воды, а затем прогуливались в саду, на случай же плохой погоды около дома была устроена большая терраса. Бедным пациентам воды отпускались бесплатно.

Заведение это было весьма популярно в Москве. А.Я. Булгаков, оставивший в своих письмах к брату в Петербург целую картину быта и нравов москвичей, так описывал посещение его: «Давно обещал я Лодеру, да и самому хотелось посмотреть заведение искусственных вод. Встал сегодня в 6 часов и отправился, позавтракав, туда. Там нашел я Лодера, который в меня впился и все мне прекрасно показал, но продержал почти все утро. Надобно сознаться, что все устроено прекрасно, по-моему, лучше, нежели в Карлсбаде; есть комнаты в доме, галерея с защитою от солнца и дождя, род террасы и, кроме того, обширный сад. Я нашел множество дам и кавалеров, более 130 человек. Я уверен, что это заведение процветает, как дилижансы».

Мемуарист Ф.Ф. Вигель рассказывал: «Старый и знаменитый Лодер с помощию молодого доктора Енихена завел первые в России искусственные минеральные воды. Они только что были открыты над Москвой-рекой, близ Крымского брода, в переулке, в обширном доме с двумя пристроенными галереями и садом. Как же мне было не воспользоваться сим случаем? Всякой день рано поутру ходил я пешком со Старой Конюшенной на Остоженку. Движение, благорастворенный утренний воздух, гремящая музыка и веселые толпы гуляющих больных (из коих на две трети было здоровых), разгоняя мрачные мысли, нравственно врачевали меня не менее чем мариенбадская вода, коей я упивался… Новизна, мода обыкновенно влекут праздное московское общество, как сильное движение воздуха все гонит его к одному предмету. Потому-то сие новое заведение сделалось одним из его увеселительных мест». С именем Лодера связывают появление в русском языке слова «лодырь» – простой народ, наблюдавший из-за решетки прогуливающихся пациентов, называл их, якобы по фамилии врача, лодырями. Однако в русском языке слово «лодырь» бытовало давно и вне всякой зависимости от Х. Лодера.

«Заведение искусственных минеральных вод» находилось здесь до начала 1870-х гг. В 1880 г. участок приобрел сын основателя И.И. Бутиков, который ближе к берегу Москвы-реки построил фабричные здания. В старом же доме с 1874 г. поместилась гимназия С.Н. Фишер, единственное тогда женское учебное заведение с программами мужских гимназий – там серьезно изучались и древние языки, и математика. В декабре 1883 г. на музыкальном вечере здесь побывал П.И. Чайковский, который вспоминал, что был очень тронут овацией, сделанной ему ученицами гимназии. В 1911 г. дом перешел к Обществу бывших воспитанниц гимназии Фишер, которое на собранные и пожертвованные средства приобрело его у дочери Бутикова А.И. Дерожинской. В 1920-х гг. в этом здании помещались Военно-политические курсы РККА. Рядом, на территории усадьбы, выходившей углом на Остоженку, стоял небольшой дом (№ 7), принадлежавший военному ведомству, где в 1920-х гг. жил А.И. Верховский, автор многих работ по военной истории и теории. Он сыграл видную роль после Февральской революции, был военным министром Временного правительства, но в конце концов перешел на сторону большевиков, что не спасло его от нескольких арестов и расстрела в 1938 г. Главный дом этой усадьбы (№ 37 по Остоженке) – замечательный ампирный особняк – дошел до нашего времени. Он был построен в послепожарное время – в 1819 г. С 2 октября 1826 г. этот дом у тогдашнего владельца коллежского асессора Д.Н. Федорова снял Сергей Тимофеевич Аксаков, но прожил там недолго: уже в будущем году он переехал по соседству, в Полуектов переулок (№ 5–7). Мать знаменитого писателя Варвара Петровна Тургенева в 1840 г. наняла этот дом и участок у гиттенфервальтера 10-го класса (то есть управляющего; так по-немецки назывался чин горного ведомства) Н.В. Лошаковского и прожила в нем до кончины в 1850 г.

Дом В.П. Тургеневой (ул. Остоженка, 37)

В мае 1841 г. И.С. Тургенев после семилетнего отсутствия возвратился в Москву; за это время скончался отец, мать продала дом на Садовой-Самотечной и наняла дом на Остоженке. Варвара Петровна получила большое наследство от дяди, надворного советника Ивана Ивановича Лутовинова (устроитель усадьбы Спасское-Лутовиново), который жил рядом, через переулок, в доме № 35/1.

У Тургенева своя комната была на антресолях, низкая, теплая, с окнами в запущенный сад. Каждое произведение 1840–1850 гг. было так или иначе связано с этим домом: «Нахлебник», «Холостяк», «Разговор на большой дороге», «Провинциалка», этот дом был описан им и в повести «Муму»: «В одной из отдаленных улиц Москвы, в сером доме с белыми колоннами… жила некогда барыня, вдова, окруженная многочисленною дворнею. День ее, нерадостный и ненастный, давно прошел; но и вечер был чернее ночи».

На Остоженке родится его дочь от московской мещанки Пелагея-Полина, позднее воспитывавшаяся в семье Полины Виардо. В этом доме разрешился наследственный спор между матерью и ее сыновьями, лишенными ею средств.

В начале ХХ в. домом и участком при нем владеет Московский совет детских приютов, главный дом которого стоит напротив, на углу с Еропкинским переулком (№ 36). Совет этот разместил в особняке бесплатную детскую лечебницу имени Александра III.

В 1914–1915 гг. по этому адресу жил художник В.Е. Татлин, и у него там была мастерская, где работали многие молодые художники нового направления – Н. Роговин, А. Веснин, В. Ходасевич, Н. Удальцова и др.

В советское время после всех революций, войн и разрухи дом все-таки выстоял, хотя и находился, как писалось в отчете Н.Д. Бартрама в 1921 г., в плачевном виде: «Состояние дома внутри – невообразимо отчаянное». В последние годы в доме находился Главспортпром. Еще в 1992 г. вышло постановление о создании музея, но он открылся как филиал музея А.С. Пушкина 8 октября 2009 г.

На другом, правом углу переулка и Остоженки до 1812 г. была усадьба (№ 35/1) двоюродного деда И.С. Тургенева Ивана Ивановича Лутовинова, оставившего значительное наследство его матери, Варваре Петровне. В существующем доме (построен в 1904 г.; ныне значительно перестроен) во время поступления в консерваторию жил Александр Скрябин со своей тетушкой, не чаявшей души в нем. В 1910-х гг. здесь жил известный историк-славист В.И. Пичета, который в советское время был объявлен «врагом пролетарской диктатуры» и членом контрреволюционной организации ученых.

Здесь жил и врач С.С. Голоушев (1855–1920), который был не столько медиком, сколько почти профессиональным художником и театральным критиком и историком театра.

В 1880-х гг. в доме № 8 в Хилковом переулке квартировал художник Сергей Васильевич Иванов, автор картин, изображавших тяжелую жизнь крестьян-переселенцев.

О третьем по счету Ушаковском переулке последний перед Октябрьским переворотом московский путеводитель 1917 г. написал такие слова: «Тихий, опрятный, дышащий провинцией уголок Москвы, в стороне от шумнаго движения; летом по обочинам тротуара здесь вырастает зеленая травка, зимой днями лежит чистый снег – явление редкое на проезжих улицах Москвы». С 1922 г. он также переменил свое название. Теперь это Турчанинов переулок – по фамилии владельца участка № 2–4 подпоручика Сергея Турчанинова. На этом участке, перешедшем к капиталистам-старообрядцам Рябушинским, в 1907–1911 гг. построена Покровская церковь – изящное переложение мотивов псковской архитектуры, сделанное архитекторами В.Д. Адамовичем и В.М. Маятом.

В соседнем владении (№ 6) двухэтажное деревянное здание по красной линии было построено по проекту архитектора А.Д. Никольского в 1874 г., и тогда же строилось также двухэтажное деревянное здание в глубине двора.

В этом домовладении в 1878–1881 гг. жил художник В.М. Васнецов, в квартире, найденной для него Е.Г. Мамонтовой. Его младший брат Аполлинарий рассказывал, что первое время им было трудно: «Петербургские деловые связи были порваны, а московские еще не налаживались. Разные штуки мы придумывали, чтобы кормиться, а я у него был как бы заведующий хозяйством». Тут художник закончил картину «После побоища Игоря Святославича с половцами». В 1880 г. картина была выставлена на очередной Передвижной выставке. Крамской писал тогда Репину: «…трудно Васнецову пробить кору рутины художественных вкусов. Его картина не скоро будет понятна. Она то нравится, то нет, а между тем вещь удивительная».

В 1898 г. участок приобрел известный и плодовитый архитектор А.В. Иванов, работавший и в Петербурге и в Москве. Он – автор таких зданий, как гостиница «Националь», страховое общество «Россия» на Лубянской площади (перестроенное для тайной полиции), торговый дом Морозовых на Варварке (снесенный в советское время), и еще нескольких десятков офисных и жилых зданий. Недавно дом в Турчаниновом переулке был полностью перестроен в старых формах.

На углу Турчанинова переулка и Остоженки – небольшой красивый одноэтажный особняк (№ 51), внешне похожий на своего соседа по улице (№ 49), но если последний включен в фундаментальный труд по архитектурным памятникам Москвы как образец стиля ампир, то о первом мало что известно, за исключением того, что он дважды полностью перестраивался, в последний раз в 1914 г. архитектором С.Е. Чернышевым в формах, подражающих русскому ампиру. Здесь в декабре 2010 г. на здании Службы внешней разведки открыта мемориальная доска шпиону англичанину Киму Филби, предававшему свою родину на протяжении многих десятков лет.

На другой стороне Турчанинова переулка среди зелени скрываются постройки первого в Москве открытого бассейна, появившегося в 1957 г. Здесь, близ лугов, и находились известные в Москве «Государевы Остоженские конюшни», и, как было отмечено в одном из старинных документов, вокруг них селились стремянные, стадные, задворные конюхи, конюшенные сторожи, конские и уздяные мастера, колымажники и подковщики. Конюшни эти дожили до второй половины XVIII в.: еще в 1763 г. в газете «Московские ведомости» появлялось такое объявление: «Сего марта с 8 числа до полуночи от 10 часа начнется продажа разных пород жеребцам, кобылам и меринам, и продолжаться имеет по понедельникам, четверткам и суботам каждую неделю; охочим людям являться в Остоженной конюшне».

Вскоре конюшни обветшали, их снесли, а обширное место пожаловали шталмейстеру Муханову, который в 1818 г. продал его генерал-майору А.А. Тучкову. По рассказам дочери, он вообще любил строить и здесь задумал возвести большой дворец.

Он был выстроен в 1818–1819 гг. (проект архитектора А.Г. Григорьева), но через два года продан графу А.Г. Головкину, после смерти которого наследники граф Юрий Головкин и графиня Генриетта де Брюж продали и дом, и все имущество брата. Они объявили в газете «Московские ведомости» 25 февраля 1825 г.: «Сим извещается Почтеннейшая Публика, что с позволения Правительства, по воле Гг. наследников после покойного Графа Алексея Гавриловича Головкина, будут продаваться с аукционнаго торга в доме его, состоящем в Пречистенской Части на Остоженке, близь Крымскаго броду, разныя золотыя и серебряныя вещи, брилианты, перстни, табакерки, часы столовыя и карманныя, картины, эстампы, мраморныя фигуры, библиотека, кантелябры, жирандоли, вазы, бронза, люстры и прочее. Все оное самого лучшаго достоинства и работы».

Сам дом продавался за небольшую для него сумму – 80 тысяч рублей. По этому поводу А.Я. Булгаков писал брату в Петербург: «Ничто не доказывает так безденежье теперешнее, как дом этот. Он продается за 80 т., а верно на 200 т. не сделать все то, что теперь есть. Это дворец, а не дом».

Дворец великого князя Михаила Павловича. 1832 г.

В октябре 1831 г. его приобрели для Елены Павловны, жены великого князя Михаила Павловича. Дворец был перестроен и увеличен (в работах участвовал архитектор О.И. Бове). Некоторые строения на большом участке сдавались внаем – так, тут жил поэт, музыкант В.Ф. Одоевский.

В 1873 г. дом перешел к лицею в память цесаревича Николая. Это было частное учебное заведение, основанное на Большой Дмитровке известным публицистом М.Н. Катковым и его сотрудником, профессором Московского университета П.М. Леонтьевым. В лицее, получившем имя рано умершего наследника престола, старшего сына императора Александра II, можно было получить как среднее, гимназическое, образование, так и высшее, университетское. Катковский лицей, как он обычно назывался, пользовался высоким авторитетом, преподавание в нем было поставлено образцово.

Однако вскоре после покупки бывший Тучковский дом сгорел, и для лицея в 1875 г. построили по линии Садового кольца новое здание (проект архитектора А.Е. Вебера; теперь там Дипломатическая академия МИД).

Некоторые строения старого Тучковского дворца приспособили под семейные квартиры служащих, но к 1896 г. все обветшавшие здания снесли и выстроили одноэтажный дом (Остоженка, 53а) для сотрудников лицея, который находится на углу с недавно проложенным проездом от набережной к Остоженке. Этот проезд образовался после того, как старый Крымский мост решили заменить новым, и, пока его строили, старый мост передвинули вниз по течению и проложили от него так называемый Новокрымский проезд. На месте же бывшего лицейского сада в 1956 г. открыли бассейн «Чайка».

Глава II

Зубово и Чертолье

Между Остоженкой и Пречистенкой

Между двумя крупными радиальными магистралями, ведущими в юго-западные районы столицы, протянулись восемь параллельных переулков. Они были ареной ожесточенных боев в октябре-ноябре 1917 г. Отряды красногвардейцев продвигались по Пречистенке и Остоженке для захвата одного из основных узлов сопротивления защитников законного Временного правительства – здания штаба Московского военного округа.

Здесь, на участке (№ 5), занятом стоянкой машин (отнюдь не лучшее использование драгоценной городской земли в центре), стоял небольшой домик, где в коммунальной квартире жил Е.П. Петров, соавтор И.А. Ильфа по роману «Золотой теленок». Квартира и была описана там под именем «Воронья слободка». После этого долго еще переполненные московские, да и не только московские квартиры назывались «Вороньими слободками». Современник автора вспоминал: «Такое название Евгений Петрович сперва дал своему реальному жилищу, а потом уже перенес его в роман вместе с похожим описанием обстановки и обитателей этой квартиры. Были в действительной „Вороньей слободке” в Кропоткинском и „ничья” бабушка, и „трудящийся Востока – бывший грузинский князь”, и многие другие персонажи, описанные в романе».