Кузькин отец

«Или это какой-то изощрённый план и Фёдор не кто иной, как очень опытный контрразведчик, и здесь что-то не то. – подумал Гласс и решил, что на всякий случай надо быть настороже».

Рассказанное Фёдором было очень похоже на правду. Не то чтобы внезапно и вдруг, до этого как-то в голову не приходило, Гласс вдруг вспомнил, что вчера он целый день ничего не ел, а только пил напитки как прохладительные, без алкоголя, так и с алкоголем. Насчёт прохладительности последних не все было ясно, но то, что они весьма и весьма действенны, было видно сразу. Металлическая дверь с темно-зелёными стенами могли убедить кого угодно.

Гласса вызвали самым последним. Идя вслед за милиционером, он нисколько не сомневался в том, что это не случайно, а сделано специально, чтобы не мешать вербовке а может и пыткам. Но все, к немалому удивлению Гласса, оказалось гораздо проще и даже скучнее, так что-ли…

Ему вручили одежду, документы, заставили пересчитать деньги, посмотреть все ли цело, а потом расписаться. Гласс все это проделал даже с некоторыми нотками обиды. Как же, он ведь мало того, что дипломатический работник, так ещё и гражданин КОШЭ и попался в руки милиции, ну а где милиция, там и разведка недалеко. И вот в таком его состоянии на него никто не обращает ни малейшего внимания, в смысле допросов и вербовок, разумеется. Похоже, что те секреты, носителем которых является Гласс, ихней разведке вовсе не нужны, что они у них на каждом заборе крупными буквами написаны. А то, что он гражданин КОШЭ, так вообще аж зла не хватает, хоть бы улыбнулись что-ли… А может быть этот помятого вида милицейский офицер и толстая женщина в белом халате, опять белый халат, просто не подозревают о существовании такой страны как КОШЭ, потому и ведут себя так? Вполне возможно, все-таки дикий народ и забывать об этом не следует.

Для себя Гласс решил, что его спасла непроходимая дикость местных чиновников, и то, что, пока они не опомнились, ему надо поскорее отсюда убираться. Он быстро оделся, и даже не попрощавшись, это чтобы акцент не услышали, вышел на улицу.

– Ну вот видишь, – сказала Михайловна капитану. – Прямо как на сеновале, и не больно, и не страшно. И мамка не узнает. – и засмеялась.

Капитану ничего не оставалось, как тоже рассмеяться. Конец света и всего хорошего в жизни, в лице Гласса, с ювелирной точностью прокрался мимо капитана, не задев его пенсионерского будущего.

«Сменюсь, надо выпить. Возьму литр, и то мало будет. С такими делами и ведра мало. – теперь уже весело подумал капитан». Перспектива, которая была желанной вчера, сейчас привлекала как никогда, тем более, что он не боялся попадать в вытрезвитель, потому как практически из него не вылезал, правда, по другому поводу.

***

– Живой? – спросил Фёдор.

– Да, живой. Спасибо.

– А вот я не очень…

– Тогда тебе надо к врачу. Если хочешь, я провожу.

– Ты для начала позвони своим, а то наверное беспокоятся. – Фёдор взял Гласса за рукав и чуть-ли не силком куда-то потащил. «Куда-то», оказалось телефонной будкой. Фёдор даже дал Глассу монетку, чем окончательно сбил с панталыку его, хоть и дипломатическую, но похмельную голову.

«Вот ведь как бывает. Совсем чужой человек, да ещё к тому же дикарь, а беспокоится обо мне, как будто я ему родственник. – все это пронеслось и промелькнуло в голове Гласса, пока он крутил диск телефона.

– Ты скажи им, что у меня ночевать остался. – подсказал Фёдор. – Ну чтобы они не заподозрили чего.

Подсказка была очень кстати и Гласс рассказал, что вчера оказался очень далеко от посольства, а время было позднее, поэтому и решил переночевать у своего знакомого, который ему весь день помогал. В посольстве к рассказанному Глассом отнеслись почти как в вытрезвителе – равнодушно, сказали: «о’кей» и положили трубку.

Гласс на своём языке мысленно обозвал разговаривавшего с ним дежурного секретаря посольства приблизительно туда же, куда посылают черствых людей в Дикой Империи.

«Вот ведь как. – подумал он, – Вроде бы и коллега, и соотечественник, а совершенно наплевать ему. Сейчас пойдёт, доложит, чего доброго, ещё придумает чего-нибудь. А Фёдор этот, с виду дикарь дикарём, а как со мной возится. Чудеса да и только».

– Сильно ругались? – спросил Фёдор.

– Совсем не ругались. – Глассу на мгновение даже стало жаль, что не ругались. – А у вас что, обязательно ругаются?

– А как же! – Фёдор даже удивился. – Должен быть дома, ну или на работе, а тебя нету. Как тут не ругаться?

– Беспокоятся?

– Выходит что так. – согласился Фёдор, а сам подумал, что уж лучше относились бы как кошисты к своим, а то мало того что беспокоятся, так ещё и ругают, и воспитывают.

А Гласс сейчас думал как раз в противоположном направлении, что пусть уж лучше ругают и воспитывают, а значит беспокоятся, значит он им не безразличен. Правда Гласс, скорее всего в силу своего похмельного состояния, не подумал, что как минимум в половине случаев беспокоятся, и соответственно ругают и воспитывают ругаемого не потому, что он им так дорог, а потому, что своё место под карьерным солнцем дорого, а ругаемый только мешает этим солнцем наслаждаться. Но Гласс до этого не додумался, наверное сил не хватило.

– Тебе же к врачу надо. – вспомнил Гласс. – Пойдём, я провожу.

– Пойдём. – согласился Фёдор. – Знаю я тут одного, совсем рядышком…

Ближайшим врачом оказалась грязно-жёлтого цвета бочка, ну а женщина в белом халате, при бочке, не иначе как медсестрой.

– Вот она, спасительница. – показал на бочку Фёдор и встал в очередь.

– Фёдор, – Гласс не то чтобы удивился, но просто не мог понять такого. – Алкоголь после алкоголя это очень вредно, от этого можно серьёзно заболеть, и даже умереть.

– Без этого умереть шансов гораздо больше. – весомо заметил Фёдор, и привёл неоспоримый довод. – Наукой доказано.

Научный подход оказался весомее любых доводов и опасений, и Гласс не стал возражать. Денег у Фёдора не оказалось и Гласс заплатил за пиво из своих. Теперь у него и язык не повернулся бы насчёт того, чтобы напомнить о равных расходах при компаньонстве. После того участия, какое Фёдор принял в его нелёгкой дипломатической судьбе, он готов был для Фёдора на все, ну или почти на все.

Держа в руках по две кружки пива каждый, они отошли в сторонку и присели на какое-то бревно.

Настоящая история человечества (продолжение)

Если раньше дикари воевали между собой племенами, то с созданием у них государств, стали воевать государствами. Ничего не изменилось, за исключением того, что войны стали более масштабными и кровопролитными. Тогда на Совете Достойных было принято решение, что если южные индейцы не могут жить не воюя между собой, то пусть уж воюют с пользой.

Поскольку в Эдемии, в силу известных причин, планировалось создание своей армии, было принято решение изучить воинское дело изнутри. Как известно, жители Эдемии никогда не воевали потому как на их земле всегда царил и до сих пор царит мир. Вести же захватнические войны за пределами Эдемии им нет никакой надобности. Кроме того, насилие противоречит самой природе и характеру эдемийцев, не говоря уж о том, что является одним из самых тяжких грехов. Поэтому планировалось создать армию исключительно для защиты от внешней агрессии.

В Южные земли были отправлены учёные, которым в скором времени предстояло стать военачальниками армии Эдемии. Им надлежало изучить как войсковые операции при обороне, так и при нападении, поскольку надо представлять стратегию и тактику возможного агрессора. По результатам наблюдений планировалось выработать оборонительную доктрину Эдемии на случай агрессии со стороны.

Стоит сказать, что учёным Эдемии, направленным исследователями в армии воюющих государств Южных земель, было категорически запрещено давать какие-либо практические советы по ведению боевых действий.

На тот момент Совет Достойных приступил к разработке внешней политики Эдемии и формулировке её основных принципов. И первым из этих принципов стал принцип невмешательства во внутренние дела других народов и государств, и уж тем более невозможность помощи одному народу или государству в ущерб другим.

Эдемийцы воспринимали и воспринимают все народы, населяющие Землю, как своих братьев, предки которых когда-то покинули Эдемию. А начавшаяся работа по созданию государств имела и имеет под собой лишь одну цель – создать условия, которые позволят им жить в мире друг с другом, без войн. Помощь же другим народам была необходима лишь в силу того, что все без исключения народы Земли очень сильно отставали в своём развитии от народа Эдемии. Через создание на их территориях эффективных по своему устройству государств, планировалось помочь за короткий срок достичь в своём развитии уровня народа Эдемии.

Параллельно с направлением учёных Эдемии в Южные земли, была направлена научная экспедиция в земли расположенные за океаном. Настало время прояснить обстановку на других континентах и определить, чем Эдемия может помочь народам, населяющим Дикие земли.

***

– Ну и как тебе вытрезвитель? – Фёдор отпил половину кружки.

– Очень похоже на тюрьму.

– Ваши изобрели…

– Вряд ли наши учёные могли сделать такое. – Гласс тоже отпил пива. Легче пока не становилось, но надежда была. – Это же ограничение свободы, а значит прямое нарушение прав гражданина. У нас с этим строго.

– Ты вот скажи, напиваться пьяным, это хорошо или плохо? – Фёдор допил первую кружку и облегчённо выдохнул, похоже что печальный финал приписываемый похмелью, сегодня на него внимания не обратил.

– Конечно плохо.

– Правильно. Напился мужик, значит совершил плохой поступок. Ладно если тихо ведёт себя на улице, а бывает что и хулиганит. Куда его везти в вытрезвитель с фонтаном и садом, или в вытрезвитель похожий на тюрьму?

– Я понял. – только теперь до Гласса дошло насколько же учёные КОШЭ, те, которые изобрели вытрезвитель, умные и дальновидные парни. – Это сделано для того, чтобы очутившись в вытрезвителе похожем на тюрьму, ему больше не захотелось бы напиваться пьяным. Это как бы намёк на то, что если он будет напиваться, то рано или поздно совершит преступление и окажется в тюрьме.