Кузькин отец

Вот некоторые говорят что совпадений не бывает, может быть. А как вам такое, что эта докладная записка, вернее то, что от неё осталось, попала в кабинет Первого одновременно с предложением от правительства КОШЭ провести в их странах уже известные вам выставки?! Назвать это можно как угодно, но факт остаётся фактом – обе эти бумажки разлеглись на рабочем столе Первого в один и тот же день и почти рядышком.

Первый, на то он и Первый, быстро сообразил что к чему и дал контрразведчикам указание, а вернее будет сказать, рекомендацию, мол, пусть пьют сколько хотят. Даже если и лопнут, все равно пусть пьют, не мешайте.

Было очевидно, что кошисты в очередной раз решили удивить и очаровать Советский Союз своей кома-сомой. Никита Сергеевич, тогда ещё далеко не Первый Секретарь ЦК, хорошо помнил, как это происходило в первый раз. Но тогда Советскому Союзу противопоставить кошистской кома-соме было особо нечего, промышленные мощности не позволяли. Поэтому и отказали им в довольно-таки резкой форме. Сейчас другое дело. Сейчас же мощностей по производству даже исключительно прохладительных напитков в виде газировки и кваса хватит, чтобы залить всю территорию КОШЭ метровым, а то и двухметровым слоем. Да и верным друзьям ихним, тоже достанется, как минимум по грудь барахтаться будут.

Инициатива КОШЭ о проведении выставок была быстренько поддержана. Были назначены те, кто будет курировать и непосредственно осуществлять как приём ихней выставки здесь, так и проведение своей выставки там. Вот этим кураторам и непосредственным руководителям, Никита Сергеевич и дал, на этот раз конкретное указание, обратить внимание на прохладительные напитки. Так что машина, шестерёнками в которой были чиновники нужных мастей и рангов, щедро орошаемая с одной стороны кома-сомой, а с другой стороны лимонадом и квасом, закрутилась-завертелась и принялась набирать обороты.

«Что ж, – приблизительно так думал Никита Сергеевич. – Раз так хотите, покажем мы вам Кузькину мать, любуйтесь. И Кузькиного отца покажем. А ваш Кузька, или как он там у вас называется, выходит что сирота. Ну разве что кома-сома – его мамка, а папки-то и нету».

Вот только непонятно кому, вернее чему, Никита Сергеевич определил роль Кузькиной матери, а чему Кузькиного отца. Лимонад с квасом – он, космос, тоже он, поди, разберись.

Да, не стоит думать, что все потенциально пакостные и не пакостные кошисты были сплошь и рядом трезвенникам. Разумеется они и водку с коньяком без внимания не оставили. Но были это случаи, можно сказать, единичные, и на общую контрразведческую статистику не влияющие. Культура она и есть культура, сказано было пить то, что прохлаждает, а не разогревает, они и пьют. А к тем, кто проявил в этом вопросе вольнодумство и тем самым отход от генерально-культурной линии КОШЭ, следовало бы присмотреться. Вдруг они тоже засланные или не вполне культурные, а значит тоже засланные? Внимательнее надо относиться к своим гражданам, глядишь и толк будет.

А вот Гласс Собер проскочил мимо всё видящих глаз контрразведки. Причём проскочил так мастерски, что любому, даже самому неуловимому пакостнику такое не могло бы присниться. Дело в том, что Гласс подпадал под категорию тех, кто пакости совершать не собирался. Поэтому за ним и смотрели сквозь пальцы, а вернее будет сказать, вовсе не смотрели. А когда он попал в вытрезвитель, то дежурному милицейскому капитану будущую свою пенсию стало жальче, чем государство в целом и Гласс опять ускользнул от тех, кто следил за тем как бы…, ну сами понимаете. Конечно же, Гласс не собирался пакостничать ни Советскому Союзу, и уж тем более КОШЭ, оно само всё как-то получилось.

Видимо где-то там, где гадальные карты делают, произошло откровенное разгильдяйство, а то и вредительство. И тому, кто решил раскинуть карты на дальнейшую судьбу КОШЭ, попалась колода, состоящая из одних пиковых тузов. Вот он её и раскинул. Не удивляйтесь, такое бывает, правда очень редко.

***

Гласс оказался прав, решив, что коллегам очень даже глубоко на него наплевать. Его отсутствие не произвело никакого впечатления не только в посольстве, но и на его жену. Ей, так вообще похоже что было безразлично. Единственное, чего на самом деле она боялась, так это того, чтобы Гласс не подцепил какую-либо дурную болезнь и не одарил этой болезнью её.

Жена Гласса была женщиной хоть и стервозной, но умной и справедливо полагала, что если у Гласса и появится интрига где-то на стороне, то это обязательно будет сотрудник спецслужб, причём обязательно в офицерском звании, себя она ценила. А офицерам спецслужб болеть венерическим заболеваниями по Уставу не положено. Жена Гласса, пусть уж будет без имени, раз такая стерва, не знала что такое Устав, она твёрдо знала, что болеть не положено.

А вообще-то ей до обморока надоела эта Дикая Империя. Если бы она кем-то работала в том же посольстве, может быть ещё куда ни шло. Но работать она не могла и не хотела принципиально, потому что считала: если жена работает, значит её брак неудачен. Так что, надоело ей тут всё. И даже неизвестно что больше надоело, то ли Дикая страна, то ли не дикие и культурные дипломаты и члены их семей.

Гласс, можно сказать, оскорблённый в лучших чувствах, безропотно проглотил столь откровенно наплевательское к нему отношение, но обиду затаил. А затаив обиду, решил идти в деле выполнения задания дальше, смотреть на него шире, и обязательно стать первым.

Но картина оказалась не настолько черно-белой, какой он её себе нарисовал. О проделанной работе надо было отчитываться, и он отчитался. Его отчёт выглядел не так откровенно, как уже знакомые вам воспоминания, вернее их часть. В отчёте он наврал, надо же было как-то знакомство с Фёдором преподнести! Не описывать же мероприятие за сараями? И Гласс написал, что якобы на самом деле крышку от бидончика, ну для того, чтобы молочка попить, ему дала не какая-то неизвестная бабушка, а Фёдор, так и познакомились. Ну и насчёт того, что ночевал у Фёдора, тоже написал. И в самом деле, не писать же про вытрезвитель!

Отчёт получился хоть и казённым по стилю, оно и понятно, жить то ему предстояло среди людей казённых, а им эмоции ни к чему, но начальство заинтересовал. Заинтересовал он не тем, что Гласс додумался молока попить, на это как раз никто внимания не обратил, а тем, что с Фёдором познакомился. Причём, по мнению профессиональных пакостников, познакомился так легко и непринуждённо, что просто зависть брала. И мало того, что познакомился, так ещё и дружбу свёл, а это вообще, на высший пилотаж тянет. За это, в пору, портрет Гласса на посольскую доску почёта вывешивать. Но доски почёта в посольстве не было. Почему не было, не знаю, если честно, подумать надо…

***

Наверное, в КОШЭ, когда то давным-давно решили, что доски почёта не иначе как признак дикости и бескультурья. Они, доски эти, хороши были в те времена, когда не было ни газет, ни радио, ни телевидения. Но дело в том, что как раз газеты, радио и телевидение в Эдемии были всегда.

А вот Интернет в КОШЭ появился не так давно, всего лет триста назад. Правительство и передовики бизнеса КОШЭ быстро поняли, что это за штука такая и до поры до времени решили не афишировать его изобретение. Интернет стали применять исключительно в государственных структурах и в крупнейших компаниях. Польза от такого применения говорила сама за себя. За это время КОШЭ, надо сказать, что и до внедрения Интернета находившиеся на недосягаемой высоте, забрались ещё выше и теперь до них было вообще ни достать, ни даже дотянуться. Вот только с космосом промашка вышла, но это временно.

Насчёт же досок почёта, так учёные КОШЭ довольно-таки быстро выяснили причину их появления. Доски почёта оказались ни чем иным, как продолжением наскальной живописи. Если раньше дикари рисовали на стенах пещер, в которых жили, людей и животных как бы вообще, без указания имён и должностей, то после того, как КОШЭ подарили миру фотографию, появилась возможность таким образом сообщать о конкретных людях.

Возможность появилась, но сам принцип, зародившийся в дикости и бескультурье, остался. Не считать же культурным достижением то, что вместо голой стенки фотографии начали клеить на специально приготовленные для этого стенды? Правда сдаётся, что и насчёт стендов не сами додумались, кошисты подсказали. И что примечательно, со временем жители подавляющего большинства стран отказались от досок почёта. Доски эти с успехом заменяли средства массовой информации.

В тех же газетах, не говоря уже о радио и телевидении, не существует застывших форм. К примеру, напечатали портрет какого-то человека в газете, ну сделал он чего-то хорошее и много, так это сегодня, а завтра выйдет другая газета, с портретами других людей. Так что, если уж ты такой весь хороший, то будь добр, соответствуй. Для тог, чтобы твои портреты появлялись в газетах каждый день а по радио и телевидению о тебе каждый день рассказывали, не зазнавайся и не ленись, работай с удвоенной, утроенной и так далее, силой. Вот она гениальность культуры и её отличие о каменной дикости!

Всё это лишь к тому, что на момент описываемых событий доски почёта остались только в Советском Союзе, а вернее будет сказать, в Дикой Империи. Понятно почему дикой, до сих пор наскальной живописью, вернее фотографией, пользуются.

Так что вот вам наглядный пример и неоспоримое доказательство того, что Советский Союз является самой дикой и некультурной страной, ну и конечно же отсталой.

***

Насчёт досок почёта, это я не утерпел. Зла просто не хватает, сплошная дикость и тёмность а первыми, поперёк кошистов, в космос полезли! Это всё потому, что ни стыда, ни совести у них нет, потому что дикие. А культурным КОШЭ теперь приходиться тратить время и силы для того, чтобы вернуть весь ход истории в то русло, которое было определено ей ещё тогда, когда и мамонтов на свете не было.

Так что портрету Гласса Собера было не суждено появиться на посольской доске почёта потому, что её не существовало. Оно и верно, нельзя останавливаться на достигнутом, вредно это, надо вперёд смотреть и идти туда же.

Поскольку знакомство Гласса с Фёдором было замечено и оценено, принялись определять в какой области это знакомство можно использовать с максимальной пользой для себя и для КОШЭ в целом. Как-то само собой у Гласса появилась уйма советчиков и кураторов. Причём каждый из них рассматривал знакомство Гласса исключительно применительно к той стороне жизни Дикой Империи, в которой больше всего и чаще всего пакостил. Глассу же, за сотрудничество и предоставление права пользования Фёдором, было обещано все что можно наобещать в таких случаях, и ещё сверх того, столько же.

Но у Гласса тоже было своё начальство, стоит сказать, что Гласс работал как раз по культурному ведомству. А на тот момент для этого культурного ведомства культурной страны не существовало более важной задачи, чем проведение выставки. Поэтому знакомство Гласса с туземным Фёдором было воспринято крайне благожелательно. Самый главный в посольстве по культуре даже попытался всплакнуть, но не расплакался, то ли не получилось, то ли передумал.

С этого момента основным направлением в работе для Гласса стал Фёдор. Оно и понятно, о такой удаче можно было только мечтать. Одно дело если спрашивать местных жителей на улице, чего они хотят увидеть на предстоящей выставке? Так наврут же. А то и вовсе, те, которые следят за тем, как бы чего не вышло, быстренько сообразят и подошлют к тем, кто спрашивает, своих агентов а те, в свою очередь, наговорят такого, что и во век не разгребёшь. Так что Фёдор для дипломатических кошистов оказался прямо неизвестно как кто. Скорее, его надо приводить в качестве сравнительного примера в том случае, если кому-то несказанно повезёт: «Повезло, как будто с Фёдором познакомился». Примерно так.

С появлением на культурном небосклоне культурной страны Фёдора, появилась возможность узнать, так сказать, из первых рук, вернее, из первого рта, то, что простые граждане Дикой Империи хотят в первую очередь узнать о жизни простых граждан КОШЭ. Ведь простых граждан, их большинство и на это большинство как раз и рассчитывалось то гигантское количество кома-сомы, которое предстояло выпустить. Тем более, что выставку планировалось провести не только в столице, но и в других городах. Так что Гласс, как и хотел, оказался первым, только немного не так, как себе это представлял.

Настоящая история человечества (продолжение)

В диких землях известных сегодня как Африка, в то время эти земли вообще никак не назывались, было определено племя, которому в скором времени предстояло стать государством. Племя жило в пойме большой, полноводной реки. Земли были невероятно плодородными, а окружала весь этот островок благоденствия безжизненная пустыня. То, что плодородные земли окружает огромная по площади пустыня и стало решающим фактором в пользу племени населявшего пойму большой реки, позже получившей название – Нил.

Было принято решение на сравнительном примере плодородной земли и безводной пустыни показать диким народам все преимущества культуры и цивилизации, которыми щедро готовы были делиться жители Эдемии.

Для того, чтобы показать диким племенам преимущества большого государства, изначально были образованы так называемые Верхнее и Нижнее царства. Учёным Эдемии предстояло создать условия, при которых туземные жители увидели бы все преимущества существования двух государств.

Предполагалось, что эти государства установят между собой взаимовыгодные связи, тем более, что все предпосылки к этому имелись. Дело в том, что Верхнее царство было намного богаче полезными ископаемыми, такими как: золото, медь, железо, чем Нижнее. Были определены правители. На туземном языке они назывались фараоны. Также, по аналогии с государствами Южных земель, был образован институт государственных служащих, а также институт жрецов которым, в частности, надлежало заниматься науками и искусствами, и тем самым укреплять верховную государственную власть.

Но туземцы, вместо того, чтобы договориться о взаимовыгодном сотрудничестве, начали воевать между собой и, в конце концов, одно царство завоевало другое. Конечно же, со временем, учёные Эдемии планировали объединить два этих государства в одно, крупное, а значит и более мощное, но думали, что это должно произойти совсем по другому, не в результате войны.

Надо сказать, это государство, по прошествии нескольких тысячелетий, получило название Древний Египет. Упоминать его настоящее название, нет смысла, поскольку оно знакомо лишь учёным Эдемии и больше никому.

Точно так же, как и в Южных землях, учёными Эдемии были спроектированы и при участии туземного населения построены пирамиды. Изначально планировалось, что пирамиды будут подчёркивать величественность и значимость государства, как общественного образования. Но местные фараоны решили, что поскольку пирамиды подарены им богами, приравняли себя к ним, и устроили в пирамидах свои усыпальницы.

Тема древних религий заслуживает отдельного разговора. То, что произошло в том же Древнем Египте, лучше всего говорит, куда могут завести бескультурье и нецивилизованность.

Египетские жрецы объявили туземному населению, что эдемийские учёные и инженеры на самом деле никто иные, как боги. Разумеется, жрецы не могли объяснить, откуда взялись эти люди даже внешне очень сильно отличающиеся от туземцев. О том, насколько жители Эдемии ушли вперёд в своём культурном и научном развитии, даже говорить не приходится, потому что никакого культурного и научного развития в диких землях не было вообще.

Поначалу, чтобы не вносить путаницу в цивилизационный процесс и не пускать его в ложном направлении, учёные Эдемии пытались объяснить, в первую очередь жрецам, своё истинное происхождение и предназначение. Но жрецы то ли не поняли, то ли решили, что божественное происхождение для них выгоднее, продолжали называть эдемийских учёных богами.

Неожиданно для самих эдемийцев в этом нашлось рациональное зерно. Спрогнозировав дальнейшее развитие событий, они пришли к выводу, что надлежит оставить свое, якобы божественное происхождение рабочей версией. В противном случае, прознав об Эдемии и её благодатных землях, туземцы отправятся туда, чего допустить было нельзя, нашествия индейцев было достаточно. Поэтому божественность учёных Эдемии как в Древнем Египте, так и в последствии среди других диких народов, ими хоть не пропагандировалась, но и не опровергалась.

Таким образом, благодаря невежественности и бескультурью диких народов диких земель возникла религия как таковая, и религии отдельно взятых народов в частности. В этом можно убедиться, взглянув на эти самые религии. Все, якобы боги, похожи. Разница лишь в именах, и то небольшая.

Объединившись и сформировавшись как единое государство, Древний Египет получил от учёных Эдемии азы культуры, наук, ремёсел и под их пристальным контролем начал, так сказать, своё развитие. Но оказалось, что результаты этого развития направлены не на построение равноправного общества, а на угнетение одних другими.

Древний Египет принялся воевать с близлежащими племенами, обращать их в рабство, то есть один народ стал развиваться за счёт других народов. Это не могло понравиться жителям Эдемии, и работа в направлении воспитания культурности и цивилизованности среди дикарей продолжилась.

***

Мэлл возвращался домой. Позади остались не только бар и пустынные в этот час улицы, но и рабочая неделя. Завтра будет выходной день. Настроение было, непонятно каким оно было у Мэлла. Если бы он на ходу пел песни и плясал, то понятно, настроение у человека хорошее или же, просто-напросто, человек сошёл с ума. А если бы он кричал на всю улицу, ругался, пинал припаркованные у тротуаров автомобили и корчил рожи редким прохожим, то тоже понятно – у человека плохое настроение или же, как и в первом случае, он сошёл с ума.

Но Мэлл ни пел, ни ругался, он просто шёл домой. Поэтому сходу определить его эмоциональное состояние и наличие рассудка под бейсболкой вряд ли представлялось возможным. Идёт себе человек и идёт, и ты, прохожий, иди, куда там тебе надо…

Вечер перед выходным днём происходил по одному и тому же, давным-давно кем-то сочинённому сценарию. В такой день Мэлл шёл в бар пропустить пару кружечек пивка и ещё чего-нибудь, покрепче. Заодно и поболтать с приятелями, которые точно так же как и Мэлл, в этот день собирались в баре. В рабочие дни они редко встречались, а вернее сказать, вообще не встречались, разве что случайно. О том, чтобы после работы заскочить в бар и выпить пива, и речи не было. Максимум, что мог себе позволить Мэлл в такие дни, так это маленькую бутылочку пива, и то, после ужина.