За морем где край земли

– Вот потому он и прислал меня сюда…

– Чтобы я вымолил для него благословение богов? – хмыкнул Хрольв. – Вряд ли это возможно. У богов нет причин благоволить ко мне, а у меня – благоволить к Однорукому.

– Нет. Он просил передать, что помнит о твоей славе морехода и просит тебя присоединиться к этому походу.

Хрольв долго молчал, глядя в огонь.

– Ты зря проделал столь долгий путь, – молвил он наконец. – Однорукий должен бы знать, что Хрольв-Мореход никогда не поплывёт под его парусом.

– Он сказал, что общая нужда должна заставить отступить вражду.

– Я никакой нужды не испытываю, – покачал головой Хрольв. – У меня вдоволь еды, а дерево и железо мне ни к чему. Пойдём, я покажу тебе короткую дорогу домой.

С этими словами он встал. Ульф тоже встал, но не поторопился к выходу.

– Постой, – сказал Ульф. – Однорукий так и говорил, что ты наверняка не согласишься…

– Тогда зачем он тебя отправил ко мне? С годами мозг его усох так же, как и его правая рука?

Ульф сунул руку за пазуху и достал оттуда что-то, завёрнутое в засаленную тряпицу.

– Что там у тебя ещё? – подозрительно взглянул на него Хрольв. – Какая-то магия?

– Торгрейв знал, что ты откажешься, – сказал гость. – Поэтому он велел передать тебе это.

В руках у него что-то блеснуло – маленький серебряный молоточек на истёртом кожаном шнурке.

– Эта вещь принадлежала женщине по имени Сигню.

Хрольв протянул было руку, но тут же её отдёрнул, словно коснулся чего-то горячего.

– Я слышал она умерла, – после недолгого молчания произнёс он, тяжело роняя слова, словно это были огромные глыбы гранита.

– Да. Это правда.

– И что же?

– Её сын Эйнар нынче встретил свою шестнадцатую зиму. Он стал воином, и он возглавит этот поход. Но ему нужен помощник и наставник…

Хрольв сел. Он смотрел в огонь, но, казалось, не видел его. Ульф стоял рядом, боясь пошевелиться.

Наконец Хрольв словно очнулся. Он посмотрел на гостя, потом поднял перед собой обе руки с растопыренными пальцами, подумав, загнул два из них и сказал:

– Столько лет назад я последний раз выходил в море.

– Но все говорят, ты лучший мореход в Гренланде.

– Это потому что других нет, – усмехнулся Хрольв. – Перевелись мореходы много лет назад.

И он снова замолчал, глядя в огонь.

– Так что мне передать Торгрейву? – выждав немного, спросил Ульф.

Хрольв встал.

– Скажи я приду переговорить с ним. Это случится до того, как начнёт таять лёд на Лисуфьорде[8 - Один из фьордов – длинных, узких заливов – на западном побережье Гренландии.].

Когда они вышли из дому, Хрольв указал рукой на юг и сказал:

– Тебе лучше идти туда. Когда дойдёшь до берега фьорда, свернёшь на восток и к вечеру доберёшься до фермы старого Гисли. Там сможешь заночевать. А оттуда до двора Однорукого будет уже совсем близко.

Когда Ульф и его пёс превратились в чёрные пятна на белой простыне снежной равнины, Хрольв поднял левую руку к глазам и медленно разжал кулак. Серебряный молоточек словно ожил, вобрав в себя холодный свет зимнего дня. Хрольв долго смотрел на него, точно так же, как до того смотрел на огонь, и снежинки таяли на его щеках, редкими каплями стекая вниз, к седеющей бороде. Хотя на самом деле не было снега в тот день на всём западном побережье…

А потом он повесил шнурок на шею и вошёл в дом. Там, в дальнем углу, под кучей шкур, обрезков кожи и прочим хламом стоял сундук. Хрольв нагнулся, открыл его крышку и достал оттуда свёрток. Что-то глухо звякнуло несколько раз, пока он разматывал промасленные тряпки, а потом в отблесках пламени угасающего очага тускло сверкнули в его руках стальные кольца кольчуги.

***

Волки бежали, проваливаясь в снег по самое брюхо, но не отставали. Юноша оглянулся и прибавил ходу. Тревожно заскрипел под лыжами наст. Но расстояние между ним и стаей не становилось меньше. Самый крупный волк, видимо, вожак, вырвался вперёд, опередив своих, и его тяжёлое, влажное дыхание было слышно совсем рядом, прямо за спиной. Холодное красное солнце, наполовину ушедшее за горизонт, равнодушно наблюдало с высоты за этой погоней.

Хрольв тоже наблюдал. Он только что выбрался на вершину заваленной снегом каменистой гряды и остановился. Взгляд его был прикован к цепочке волков, бегущих по снежному полю. Обе его собаки тоже замерли на месте, наклонив головы, и шерсть на загривках у них встала дыбом.

Юноша на ходу достал из колчана стрелу, наложил её на тетиву и, обернувшись, выстрелил. Но промахнулся. И тут же споткнулся и кубарем покатился по снегу – видно, налетел на пенёк или камень, укрытый под снегом. Левая лыжа сломалась.

Хрольв оттолкнулся копьём и заскользил вниз по склону. Собаки молча бросились вперёд наперерез стае.

Волки приближались. Юноша барахтался в снегу, пытаясь отвязать лыжи, но вожак стаи был уже в нескольких шагах. Вот он замедлил бег, сжался, присел на задние лапы и вдруг стремительно распрямился в бесконечно длинном прыжке. И в этот же миг Хрольв бросил копьё. Сбитый в полёте зверь, словно споткнувшись, упал, да так и остался лежать с копьём в боку. Белый[9 - В Гренландии обитают полярные волки, их мех белого цвета. Длина без хвоста: 130—150 см. Высота в холке: 80—93 см. Масса до 85 кг] на белом снегу. И снег под ним понемногу становился розовым.

Разделавшись с вожаком, Хрольв поспешил на помощь к собакам, которые сцепились с двумя волками из стаи. Увидав человека, звери развернулись и побежали прочь.

– Храт! Хвитюр! – крикнул Хрольв собакам. – Ко мне!

Псы, кинувшиеся было за волками, послушно вернулись и принялись топтаться вокруг хозяина. Хрольв отвязал лыжи, и, проваливаясь по колено в снег, подошёл к юноше и протянул ему руку. Тот поднялся и стал отряхиваться.

– Благодарю, незнакомец, – сказал он. – Если бы не ты, мне бы не спастись. Кто ты?

– Имя моё Хрольв. Ещё называют меня Мореход. Отца моего звали Хравн, и был он родом из Санднеса.

– Моё имя Эйнар, – выпрямившись, сказал юноша. – Мой отец Торгрейв, которого ещё зовут Однорукий…

– Так вот кого нынче я спас, – прервал его Хрольв. И, встретив удивлённый взгляд юноши, усмехнулся: – Я иду как раз в дом твоего отца. И, сдаётся мне, нам придётся проделать вместе не только этот путь.

***

Длинный дом, засыпанный снегом, был похож на огромный сугроб. И только дым, поднимавшийся над крышей, обозначал присутствие человеческого жилья.

Несколько очагов освещали большое длинное помещение. Другого источника света здесь не было. Женщины в самом центре возились с будущим парусом. Они сшивали длинные полосы синей и красной шерсти. Эти полосы вскоре превратятся в большое прямоугольное полотнище, которое намотают на длинную, круглую палку и спрячут в кожаный чехол с пахучими травами, чтобы сохранить от сырости и насекомых.

В углу старик с белоснежной бородой мастерил стрелы, прилаживая к ним костяные наконечники. Потому что железа в Гренланде не достать.