Умри в одиночку

Умри в одиночку
Сергей Васильевич Самаров

Спецназ ГРУ
Группа спецназовцев ГРУ во главе с капитаном Матроскиным получает задание уничтожить ближайшего сподвижника Шамиля Басаева по кличке Медведь, который снова объявился в Чечне. Разведка донесла, что Медведь сотрудничает с американским полковником Доком Доусоном, и они замышляют провести какую-то террористическую акцию. Также известно, что боевики транспортируют баллоны с преператом, вызывающим необузданную ярость у собак. Стоит пометить жертву – и псов не остановить, разорвут ее в клочья. Это единственная зацепка спецназовцев, но с какой целью международным террористам потребовалось столь необычное и редкое вещество – пока загадка, разгадать которую нужо без промедления…

Сергей Самаров

Умри в одиночку

Пролог

Операция была организована до гениальности глупо. Полёт бабочки, внешне бездумный, бывает обычно более целесообразным. По сути дела, она была вообще не организована. Просто решили местные менты очередной героизм проявить и хоть какие-то награды заработать, которые заработать раньше, когда стреляли чаще и в открытую, не сумели каждый по собственным причинам, а тут собрались и поехали. Рассчитывали лёгкое развлечение себе устроить… А виной всему было сообщение вечно пьяного сельского стукача, что одна из жительниц их большого села, Айбат Абдулкеримова, у которой брат до сих пор в бандитах ходит, регулярно стала покупать в магазине продуктов гораздо больше, чем могла съесть сама вместе со своими двумя детьми. Женщина – вдова, бедная, живущая, по сути дела, только за счёт поддержки родственников мужа, жалеющих не её, а её детей, потому что к ней самой относились в селе все плохо. А тут доллары в магазине у продавца на рубли меняла. Говорит, от покойного мужа остались. И много, кажется, осталось… Почему раньше она их тратить не начала, непонятно, почему раньше по родственникам побиралась – об этом задумывались многие, и в первую очередь Гапур, продавец магазина, который своими подозрениями с каждым желал поделиться. Стукач информацию схватил на лету и отправил куда следо-вало…

Менты в райотделе пили водку из заварочного чайника и информацию восприняли с соответствующим рвением. Посчитали, что женщина вполне может прятать отдыхающего зимой от летних хлопот брата, и решили с самыми серьёзными намерениями наведаться. Прихватили автоматы, для безопасности и бронежилеты навесили на плечи, на которые следовало бы и головы поумнее или хотя бы потрезвее пристроить. Они даже не посмотрели в картотеке, что это за брат, как его зовут, к чему имеет причастность… Просто – если есть боевик, то надо его брать без раздумий и без подготовки, пока другие не влезли и не получили за задержание награды, которых на всех, естественно, не хватит, и потому решили, что время терять не следует…

Поехали втроём, предупредив мимоходом только дежурного по управлению. На личной машине… Даже местных омоновцев с собой не взяли. Не пожелали делиться славой, если что-то удачное получится, и не пожелали быть осмеянными, если не получится. Слава ведь, как водка, такое свойство имеет – чем больше желающих глоточек её получить, тем меньше каждому достаётся…

Дежурный тоже благополучно проспал ночь на рабочем диване и только к утру хватился, что троица не вернулась из поездки. Но сразу он и не подумал, будто что-то экстраординарное случилось. Тревожного сигнала не поступало, а данные стукачей частенько ложными бывают, а у водки запах крепкий, в нос дежурному бил сильно, и естественным было предположить, что водка сыграла свою роль, стала снотворным средством. Сотрудники могли после поездки просто по домам разъехаться и сразу спать завалиться. И потому о ночной командировке троих сотрудников райотдела не было сказано даже слова при передаче дежурной смены.

Тревожный, или даже только чуть-чуть тревожный, сигнал поступил уже во время вхождения в дела следующего дежурного, только что заступившего на пост и ещё позёвывающего, потому что утром пришлось вставать на полчаса раньше обычного, чтобы успеть побриться, то есть выполнить процедуру, для дежурного обязательную, но совсем не обязательную в простые рабочие будни. Дежурный данные принял…

Рядом с дорогой обнаружена разбитая легковая машина. Людей возле неё нет. Наверное, кто-то уснул в пути, машину разбил и бросил её на дороге, а сам решил на перекладных добираться. Обычное дело, особенно если машина в угоне числится и легализовывать её не хочется. Дешевле обойдётся такую же купить, чем разбитую ремонтировать. Но всё же дежурный позвонил в районную ГИБДД, чтобы они выслали на место происшествия машину ДПС.

Только через два часа позвонили из ГИБДД. С патрульной машины пришло сообщение о разбитой легковушке. Передали номер, по номеру в инспекции определили, что машина принадлежит сотруднику райотдела внутренних дел. Потому и сообщили туда… И ещё – в дверце были обнаружены следы от пуль… А это уже могло быть серьёзным признаком преступления. И только тогда дежурный по райотделу, почесав коротко стриженный затылок, поставил в известность начальника и выслал на место наряд. Одновременно поручил одному из стажёров отыскать владельца машины. Стажёр вернулся быстро. Оказалось, владелец не вернулся со службы ещё вчера вечером. Но поскольку такие явления не были чем-то из ряда вон, то жена и не подняла никакого переполоха. Мало ли, и служба такая, и времена такие, что никогда не знаешь, в какое время муж домой вернётся. Бывало, и по несколько суток не знала, где он находится, – район-то большой, а дороги плохие…

Тела трёх убитых ментов нашли уже после обеда в недалёком лесочке, прилегающем к той самой дороге, только в двадцати километрах от места обнаружения машины. Местный житель, отправившись по какой-то надобности в лес, пошёл на яростный лай своей собаки и нарвался на спрятанные в кустах тела. Если бы не это, то искать пришлось бы ещё долго…

Стали выяснять обстоятельства. Разбудили дежурного с прошлых суток. Тот сообщил, куда выехала троица и по какому вопросу. Правда, смягчил всё, насколько мог. Просто – поехали на проверку сигнала. Если бы троица выехала на задержание, то он сам обязан был бы проследить за комплектованием группы и занести данные в журнал. А он не сделал ни того, ни другого и потому задним числом вынужден был превращать сообщение в невнятный сигнал, который стоило только проверить, и не более.

Впрочем, это уже мало кого интересовало. Подняли картотеку, стали проверять и ахнули. Брат вдовы – известный террорист Берсанака Гайрбеков, по кличке Медведь, один из немногих оставшихся в живых ближайших сподвижников Шамиля Басаева, много лет находящийся в международном розыске и считающийся давно покинувшим пределы России. Весть о том, что в селе, возможно, находился сам Берсанака, быстро облетела все спецслужбы района, и сразу же была отослана докладная записка в Грозный. По тревоге были подняты не только менты, но и части, подчинённые непосредственно ФСБ, и даже попросили подготовиться к возможной операции отдельный отряд спецназа ГРУ, расквартированный в соседнем районе, и пригнали в помощь ментам целую группу «краповых»…

Айбат Абдулкеримову, естественно, сразу же задержали, поскольку с двумя малолетними детьми бежать ей было не только трудно, но и просто некуда. Она была напугана, понятно, и не столько за себя, сколько за судьбу детей. Если её посадят, как сразу пообещали, за укрывательство брата, то позаботиться о детях будет некому. Доверять их родственникам Айбат не желала, потому как понимала, что такое воспитание без матери в чужом доме. Её детей просто могли в рабов превратить, что случалось сплошь и рядом…

На допросе в районном отделе ФСБ она сразу начала давать откровенные показания, надеясь, что это зачтётся ей и при следствии, и при рассмотрении дела в суде, если дело до суда следователи допустят. Послабление за откровения вдове тоже пообещали твёрдо. Таким образом, она рассказала, что уже в течение месяца в подвале её дома жил старший брат Берсанака с тремя друзьями, один из которых не говорил ни по-чеченски, ни даже по-русски, хотя выглядел как русский или, может быть, как европеец и носил имя Док. Другого, старшего, звали Гойтемир, и он был мрачным и неразговорчивым. Таким мрачным, что Айбат побаивалась встречаться с ним взглядом. Нехороший какой-то взгляд был, тяжко придавливающий и словно по стене размазывающий… Самого молодого звали Микаил, он был очень трусливым и вздрагивал от каждого звука на улице. Этот, хотя по-чеченски говорил чисто, кажется, тоже был не чеченец или, по крайней мере, не чистый чеченец. Фамилии друзей Берсанаки Айбат не знала, но была твёрдо уверена, что они не из этого села и не из её родного села, где стоит до сих пор пустым родительский дом, по закону принадлежащий Берсанаке. Но ни он сам, ни его семья там не живут. Семья Берсанаки, кажется, то ли в Турции, то ли в Грузии обосновалась и живёт там хорошо, имеет трёх-этажный особняк, постоянно охраняемый подчинёнными хозяина. Но брат с семьёй времени проводил мало. У сестры бывал чаще. И прошлую зиму два месяца здесь жил, и в нынешнюю приехал… Обещал, что только до весны, пока снег в лесах не сойдёт и можно будет ходить, следов не оставляя…

Отказать брату в убежище Айбат никак не могла, потому что брат её воспитывал в семье, рано потерявшей отца, а потом и мать. Берсанака был сначала только вместо отца, потом и вместо матери и заботился о младших братьях и сёстрах как настоящий, добрый, хотя и строгий родитель. Не пустить в дом родного брата – это то же самое, что родного отца, старого и больного, из дома на улицу выгнать. Так считала Айбат и думала, что это её оправдывает.

По именам, что она называла, «прозвонили» все картотеки всех силовых ведомств. Нашлось несколько Гойтемиров и Микаилов, которые могли иметь связь с Берсанакой. Несколько человек даже по возрасту подходили, и все они находились в розыске. Правда, по некоторым из них были косвенные данные о гибели, но косвенные данные не являются доказательством, и гибель без доказательств считается неустановленной. Следовательно, розыск не прекращается, хотя теряет интенсивность, которой чаще, говоря по правде, и не было никогда… Особую заинтересованность вызвало имя Док. Док, не говорящий ни по-чеченски, ни по-русски, с европейской внешностью – это было уже очень интересно для ФСБ…

Дело грозило перерасти в серьёзное…

И только после этого началась настоящая операция…

Но, поскольку операция, благодаря бездумной спешке местных ментов, не могла уже быть неожиданной, результата она не дала… Прочёсывали леса и подвалы жилых домов в окрестных сёлах. Всё было бесполезно…

След потерялся…

* * *

Подполковник спецназа ГРУ Александр Алексеевич Стропилин, обычно не болеющий никакими распространёнными болячками просто из принципа, в этот раз чувствовал себя неважно. Четыре месяца назад ему делали операцию, извлекали пулю из лёгкого, и сейчас то ли простуда подполковника где-то застала, то ли осложнение какое-то началось, но он сильно и подолгу кашлял и за грудь при этом держался, словно пытался вырывающуюся боль назад в грудь вдавить. Заметно было, что от такого давления ему кашлялось легче. По крайней мере мог усилием воли кашель остановить и даже прокашляться…

– Я собирался, признаюсь, возглавить нашу операцию лично, но представил, насколько хорош буду в засаде, когда в самый критический момент с удовольствием раскашляюсь… – сказал Александр Алексеевич с лёгким горьким смешком в голосе. Он умел оценивать и чужое функциональное состояние, и своё с одинаковой критичностью, и потому был всегда объективен. – А вне засады мне на месте делать тоже нечего. Не только вы, но и я знаю, как в деле мешают лишние указания… Но я продолжу по существу… Поскольку простое прочёсывание местности проводилось достаточно большими силами и ничего не дало, как и проверки во всех близлежащих населённых пунктах, первоначальную операцию решено было перевести в вялотекущую фазу, включающую в себя демонстративный вывод основных сил и осуществление поиска с помощью частых неожиданных появлений отдельных подразделений и дополнительных проверок паспортного режима. Так бы всё и закончилось как всегда, если бы не неожиданная находка трупа в районе, где вам предстоит действовать. И экспертиза, и Айбат Абдулкеримова опознали в убитом Микаила Чочиева, не особо известного боевика, даже не чистого чеченца по национальности, но носителя многих кровей северокавказских народов и потому имеющего много родственников в разных республиках Северного Кавказа. Чочиева использовали многие полевые командиры именно как человека, у которого много родственных и дружеских связей, и вообще как червяка, который мог отыскать дыру, влезть в любую компанию и показаться там своим человеком. Налаживание связей было его основной профессией. Микаил Чочиев убит выстрелом в упор – в затылок, даже волосы подгорели… Значит, это не выстрел со стороны… Свои, скорее всего, расстреливали… Пулю извлекли… Пистолет Стечкина… Ствол по ментовской трасологической картотеке не идентифицирован. Итак, повторяю, мы можем предположить, что его убрали свои по каким-то неизвестным нам причинам. Но место, где обнаружен труп, несомненно имеет какое-то отношение к трём остальным разыскиваемым лицам. Нам ставится задача конкретная – в составе мелких незаметных мобильных групп, с привлечением всей возможной агентуры из числа местного населения проверить весь участок. Если у Медведя есть там берлога, он всё равно должен периодически высовывать нос наружу, общаться с кем-то, получать продукты, чтобы не дойти до бессильной дистрофии, и информацию, чтобы не попасть к нам в руки просто по глупому незнанию ситуации… Вполне вероятно, что он имеет целую сеть информаторов, и тогда нам будет проще эту цепь ухватить. Существует, конечно, вариант, при котором он намертво осел на базе с запасом продуктов, то есть в зимнюю спячку впал, как медведю и положено, но в любом случае он должен разводить огонь, чтобы что-то приготовить или элементарно не замёрзнуть… По ночам где-то должен быть дым… На этот случай на группу выделяется тепловизор… Прицел снайперской винтовки с тепловизором… Короче, будем проводить скрытный контроль достаточно большого участка, хотя весь участок, понятно, контролировать не надо, надо только выделить приоритетные направления…

Перед письменным столом подполковника стояло трое офицеров, которые во главе своих солдат и должны были стать основной ударной силой в новом цикле операции. Они уже получили в штабе подробные инструкции, но Стропилин, как обычно, предпочитал провести ещё и личный инструктаж. Снова с силой нажав ладонью на грудь, опять вдавливая туда рвущийся наружу кашель, подполковник, на сей раз так и не раскашлявшись, продолжил:

– Медведь – зверь серьёзный, даже если его иногда называют в дополнение к прозвищу Берсанакой Гайрбековым. В цирке медведь традиционно считается более опасным зверем, чем тигры или львы, потому что те хотя бы предупреждают о нападении рычанием. Медведь нападает молча и всегда неожиданно. И Берсанака такой же… И терпением он отличается по-настоящему звериным. Если его начинают всерьёз загонять, он умеет не отвечать, но молча ложится в свою берлогу, и поисковики могут прямо по его спине пройти, он даже не пошевелится, чтобы себя не выдать… А потом внезапно ударить в спину… Думается мне, что Микаил Чочиев этого напряжённого ожидания не вытерпел и за это поплатился жизнью. Не у каждого терпение есть… Тем более Айбат Абдулкеримова в своих показаниях прямо указывала, что Микаил всего боялся и вздрагивал от каждого звука с улицы. Это, наверное, по мнению Медведя, была уважительная причина для отстрела… Профилактика… Берсанака не пожелал терпеть рядом с собой такого, не мог на него положиться… Такой всегда может подвести, а если попадётся, то язык за зубами держать не будет… Но вас должен интересовать не сам Берсанака. Вернее, Берсанака первым в очереди стоит, но это очередь на уничтожение… Мало кого интересует его жизнь. Так же, скорее всего, и второй его сподвижник, Гойтемир, фамилию которого мы с вами не знаем, но окружение Берсанаки едва ли может быть лучшим, нежели он сам. Этот, думаю, тоже нам не нужен, если не откроется внезапно что-то новое… Следовательно, подлежит уничтожению вслед за своим эмиром… Вопрос в последнем и, на мой взгляд, самом важном… В человеке, которого зовут Док… Возможно, это доктор по профессии, возможно, это имя… Но, почти наверняка американец или англичанин… У них это и имя распространённое, и прозвище… Причём не обязательно только врачей… Докторскую степень получают многие и в разных областях… Это следующая за бакалавром учёная степень… Однако иностранец среди бандитов – это нас должно интересовать особо как военную разведку, поскольку просто так, без веских на то оснований, с такими отморозками, как Гайрбеков, никто связываться не будет… Военной разведке приходится тоже порой работать как контрразведка, и лучше будет, если мы до Дока доберёмся раньше настоящей контрразведки… Об этом нас даже просили особо сверху… Наше командование… Дока необходимо брать живым и не вызывать при этом консула государства, которого он может потребовать вызвать… Если будет возможность, следует выяснить и цель его поездки сюда… Сами знаете, что такое допрос «по-горячему»… Не будет возможности, и ладно – без нас узнают, но задержание афишировать категорически не рекомендуется… Я доступно объясняю?

– Доступно, товарищ подполковник, – за всех ответил командир отдельного отряда спецназа ГРУ огненно-рыжий капитан Матроскин, который уверял, что со своей фамилией мечтал служить во флоте, но его туда не взяли – рыжие люди считаются на кораблях признаком несчастья. Матроскин всегда отличался энергичностью и предпочитал больше работать, чем разговаривать, хотя это не мешало ему задавать вопросы, если требовалось. Сейчас, очевидно, не требовалось. – Согласно разработкам оперативного отдела штаба бригады, мы делимся на три группы и контролируем три основных направления наиболее вероятного обнаружения противника. И будем действовать на месте исходя из обстановки…

– Не спугните… Впрочем, вы хорошо знаете положение на месте… Вы здесь, кажется, уже на пузе всё облазили…

– Не впервой, товарищ подполковник, нам в такое дело ввязываться… Пузо у нас мозолистое, не отвислое и за камни не цепляется… – капитан вполне здраво и без хвастовства оценивал свои возможности и возможности своих подчинённых.

– И ещё одно учтите… Медведь, поднятый с берлоги, обычно называется шатуном… Он особо опасен для всех: и для своих, в чём уже убедился Микаил Чочиев, и для чужих, в чём могли убедиться самонадеянные менты… Он очень яростен, всегда голоден и абсолютно беспощаден… Конечно, не вас об этом предупреждать…

– Конечно, товарищ подполковник… – то ли согласился, то ли просто перебил своего командира капитан Матроскин. – Пусть Медведь нас боится, так будет лучше…

– И правильно… Пусть боится… А лучше будет, если он не будет бояться лишь потому, что не будет знать о вашем присутствии рядом. Это надёжнее и…

Подполковник ещё раз закашлялся, теперь надолго и основательно.

– Вам к врачу надо, товарищ подполковник, – сказал командир взвода лейтенант Черкашин.

– Я ещё жить хочу, – покраснев от натуги, сквозь кашель отмахнулся Александр Алексеевич. – К врачам попадёшь, если жив останешься, то инвалидом, а мне это ни к чему… Я сам здоровее, чем был, стану… Итак, это надёжнее и даёт нам больше шансов… Я про то, чтобы в глаза не бросаться… Никому…

– Понятно… Мы себя афишировать не любим… – кивнул Матроскин.

– И правильно, капитан… Гордыня – один из смертных грехов… И в работе мешает… Выбрасываем вас одновременно с трёх направлений, предельно далеко друг от друга, чтобы не была заметна со стороны акция по десантированию. Идёте на сближение друг с другом самостоятельно, режим связи открытый для всех трёх групп, услышите один другого, как только сблизитесь… По пути собираете все данные, которые могут вызвать подозрение или недоумение. Маршрут для прохождения несложный – это не горы, это только лесистые предгорья, поэтому в пути никаких эксцессов и задержек планом не предусмотрено. Имейте в виду, если задержка возникнет, ликвидируете отставание за счёт личного графика или как-то ещё, как вам будет удобно. Но входите в район строго по расписанию… Рация для связи со штабом всего одна, сеансы связи ограничены. Кто опоздает в район до первого сеанса, считается не прибывшим к месту… Всё ясно? Повторять не надо?

– Понятно, товарищ подполковник…

– Жалко, что не могу с вами пойти… Я с Медведем в первую чеченскую кампанию встречался. Сдуру поверил тогда в его честность и отпустил…

– Слово держать не умеет? – переспросил капитан Матроскин.

– Не умеет… Хотя мне и говорили, что его тогда так подставили, что выбора не было, но это сути не меняет. Обещал – выполняй, если ты человек мужского слова…

– При встрече, товарищ подполковник, я предъявлю ему ваши претензии…

– Можешь не предъявлять… Мне это уже не интересно. Если он значится в списке на уничтожение, значит, его следует не задерживать, чтобы претензии предъявлять, а уничтожать…

* * *

Сообщение в сети Интернет

«Дворовые собаки буквально растерзали припаркованную на одной из столичных стоянок иномарку.

В московскую службу о происшествии сообщил обескураженный сторож парковки на Бакунинской улице. Растерянный охранник пояснил, что на его глазах дворовые собаки напали на автомобиль.