Тишина камней

– Стой! – крикнула Майя. – Отвернись и подай мне платье.

Ри поднял одежду, отвернулся и зажмурился для пущей надежности. На щеку село какое-то насекомое, парень попытался согнать его, скривив рот. В носу защекотало от горького запаха пижмы. Ри еле сдержался, подавив напрашивающийся чих. Послышался плеск воды, и ношу из рук забрали.

Еще пара мгновений с оранжевыми пятнами на темном фоне, и за руку потянули. Ри открыл глаза. Майя сидела на траве и отжимала волосы, разноцветные полоски платья кольцами охватывали мокрое тело молодой девушки. Ри положил котомку и примостился рядом.

– Замерзла?

– Угу. – Майя подтянула ноги, обхватила их и, положив голову на колени, скосила лукавый взгляд на Ри.

– А зачем же?..

– Чтобы освежиться. Ты же никому не скажешь, что я искупалась?

Цнои настороженно относятся к омыванию, считают, что вода ослабляет нити сущих, купания позволены лишь при совершении ритуалов. Рийя нахмурился.  Он вдруг подумал о том, что не предупредил отца об отлучке. И Майя смотрела так пристально, словно прощупывая насквозь. Девушка явно поняла, что перебарщивает с вниманием, перевела взгляд на таинственную гладь воды, в которой отражалась и мерцала солнечными бликами зелень, окружившая озеро.

– Как думаешь… – Майя хитро прищурилась. – Мое имя будет звучать рядом с твоим?

Сердце у Ри защемило и почти остановилось, ладони вспотели, он потер затылок, глубоко и медленно вздохнул, лихорадочно соображая, имеет ли Майя в виду “звучать вообще” в смысле “пройдем ли мы ковари” или “звучать просто”: красиво ли, звучно и что-то подобное. Его вдруг обуяло желание укусить себя за плечо, он ясно и отчетливо осознавал, что, если бы получилось, ему стало бы определенно легче, он ясно и отчетливо чувствовал это место – жаждущий укуса бугорок напряженной мышцы. Ри попытался неловко дотянуться – не получилось, и испугался, что Майя могла заметить глупую обреченность на его лице.

– Майя лан Рийя, – мечтательно пропела подруга, и Ри потихоньку выдохнул, нервно почесав переносицу.

– Вам-то, девкам, что, – буркнул Ри, лишь бы говорить о чем-то другом, – ну окунулась с избранником в холодющий родник, ну пошаталась денек связанной лентами и все – получи новое второе имя. А нам всю жизнь ходить с мамкиным.

– Так уж прямо и всю? Соверши подвиг во славу Старых земель или что там у вас, мужичков, положено? И получай “Несокрушимый”, “Неуязвимый”…

– Сравнила, – ухмыльнулся Ри.

– Конечно, для этого нужно покинуть Энфис… – Майя многозначительно расправила плечи и потянулась, не поворачиваясь к Ри. – И вроде бы несложно. Взять хотя бы Атаранги – недалеко, и карги там не под запретом… Устроиться учеником кузнеца, например… А мне бы подошла роль помощницы портнихи. Для начала.

– Ты это серьезно? – Ри улыбнулся, и улыбка застряла на оцепеневших губах.

Майя робко пожала плечом, полуобернулась и обрушила на бедного парня безграничную доверчивость и бездонную истому голубых глаз.

– Мы будем вместе, Ри: ты и я. У нас будут дети… Ты разве этого не хочешь?

Во рту пересохло, Ри выдавил: “Хочу”, а мысли о том, почему для этого нужно куда-то бежать, растворялись в искрящейся хлазе глаз Майи. “Как же нечестно” тонуло, “Папа не знает” захлебывалось в “У нас будут дети”, “Несокрушимый”…

Майя продолжала топить одно и вытягивать к поверхности другое:

– Я устала от постоянных упреков, Ри: все я не так делаю, не о том думаю. Ну сколько можно? Я боюсь дышать полной грудью, боюсь тебе признаться… В Атаранге нам будет хорошо. Ты очень талантливый и старательный, ты научишься ковать оружие, разящее наповал, а я буду вязать теплые платья – они у меня получаются лучше всего, и… ждать тебя. А на ночь ты будешь рассказывать нашим детям те истории о каргах, которые ты придумываешь. Они восхитительны, Ри – твои истории, они о свободе, о неведомой силе и невероятных способностях.

У Ри закружилась голова. Вроде бы ему не хватало воздуха, дышалось коротко и отрывисто, и в то же время от тяжелой толщи чистоты и прохлады, поглотившей внезапно озеро, земля поплыла, а он наклонился к Майе. Девушка прижала его руку своей ладонью к земле и нежно поцеловала в губы.

Ри вскочил, как ужаленный:

– А идем!

Если они не убегут немедленно, то больше никогда он не решится на подобное.

И они побежали. Через лес – по единственной тропе, ведущей к Атаранги, селению, вытянувшемуся вдоль дороги в Туманном ущелье. Полдня пешего пути. Майя предусмотрительно запаслась едой: рисовые лепешки, вяленая рыба, бурдюк с водой. В котомке также уместилась увесистая деревянная расческа, которую Ри вырезал сам и подарил Майе на празднование третьего гвальда. Ручку украшала резьба в виде двух переплетающихся полузмеек, символа уходящего детства.

Через лес они неслись галопом, будто их преследовало неотвратимое возмездие за нарушение правил, но позади не отставал только звонкий смех Майи, придававший этой затее легкости и восторга.

Они вырвались на поляну нескошенной травы, заросшую по пояс колючками, а потом снова нырнули в гущу леса. Отдохнуть присели в овраге, у горного ручья, шумно и весело несущего свои прохладные воды по многочисленным каменистым порогам. Беспокойство по поводу возможного преследования почти совсем улетучилось. В него не хотелось верить, как в легенды о Думроке, беспощадном и прожорливом хранителе болота, который бродит по влажным ложбинам с мешком, полным оторванных голов. Свобода от оков сущих казалась такой близкой и желанной.

Майя смотрела на своего спасителя и дышала чуть слышно, боясь спугнуть мгновенье, а Ри аккуратно очищал ее волосы от репьев.

– Ты забиралась когда-нибудь так далеко от дома?

– Я уже сбегала в последнюю Тишину. Но ободрала коленки и вернулась. – Девушка смущенно захихикала. – Да и скучно одной.

– И не побоялась?

– Глупый, это же не Гиз-Годолл! В наших лесах не водятся хищники, способные справиться с человеком.

Ри осторожно возразил:

– Отец однажды приносил шкуру волка.

– И как он ее раздобыл? – передразнив серьезность заявления парня, игриво поинтересовалась Майя. Ри даже показалось, что она сомневается в умении папы добывать шкуры зверей, и на короткий миг ему взгрустнулось. Майя не сглупила и, заметив отстраненность спутника, притихла, добавила: – Наверно, от стаи отбился. Я как-то подслушала заходившего к нам странствующего вестника. За ночлег и еду он дарит маме прочные нити и рассказывает шепотом новости. Так вот, волки Гиз-Годолла, наглотавшись каргов, обросли прочной шерстью, которую не пробить стрелой, а капканы разлетаются в труху, когда захлопываются на лапе такого чудовища. Они сплотились в отдельную стаю и выгнали всех оставшихся волков. Они… они выросли до размеров лошади!

– Что за глупость. – Ри отмахнулся. – Папа ни о чем таком не рассказывал, а он знает о каргах все.

– Все о каргах знают только эклиотики! – по-детски, почти обиженно, возмутилась Майя и тут же прикусила губу. Сменив тон на мечтательно наивный, она поспешила залепетать: – Зато я помню твою сказку о больной лисе, которую приютила одна девочка из богатых на берегу Ди-Дора. И как она случайно обронила оранговый браслет в миску с кашей, и лисичка стала бешеной, укусила девочку и сбежала.

– Да-да. – Ри понял, к чему клонила Майя. – А по дороге она напала на охотников, охранявших кузницу, где в это время обрабатывали перед плавкой мелин. Сожрала камень, стала огромной, с шерстью из стальных шипов и растерзала каргхаров, как тряпичных кукол. Но это мои выдумки, Майя, просто страшная история для детишек, любящих повизжать от подобных рассказов.

– Я знаю, – успокоила она рассерженного друга, поглаживая его по плечу. – Ведь лисы такие милые. Не то, что волки. Скажи, Ри, а я милая?

Парень нахмурился: Ри не понравилось, что из него выуживают комплименты, вызывая румянец на щеках.

– Милая, – буркнул он.

– Как лиса?

– Как лиса.

Майя радостно вскочила, увлекая за собой суженого, и закружила в диком, немом танце. Места у горного ручья было немного – тесновато для широкого раздолья, которого требовал танец, посвященный освобождению, но молодых это не смущало. Ри тонул в распахнутых с вызовом глазах Майи, а та блаженно улыбалась и светилась доступностью.

Они останавливались еще пару раз, прежде чем к вечеру добрались до Туманного ущелья, по пути так никого и не повстречав. Звонкое щебетание Майи, которое уже успело утомить Ри, с наступлением сумерек померкло и стихло.

Атеранги встречал гостей умеренной тишиной и мрачностью. Селение расположилось в широком ущелье и вытянулось вереницей разношерстных домов вдоль единственной дороги, ведущей в таинственную, затянутую синеватой дымкой, глубину. Позади каждого строения, огибая валуны и обломки скал, черными хвостами извивались вспаханные борозды огородов, а дальние края и вовсе были усеяны камнями. Сами дома из бревен, обмазанных смолой и глиной, отличались и формой, и количеством труб, и, вероятно, назначением: одни были соединены покосившимся забором по краю песчаной колеи дороги, а другие надстроены дополнительными комнатами вверх и вбок – подобные убогие излишества держались на шатких сваях и поскрипывали при малейшем ветерке.

Первой, дымящей на отшибе, они прошли кузницу. Оттуда доносились гулкие удары молота о наковальню и громкие, но неразборчивые ругательства. Обитель начиналась с нескольких навесов с сеном и хлевов, воняющих прелой смесью свежего навоза и парного молока. За одним из таких сараев они и спрятались, потому что идти по дороге мимо грохочущих пьяным смехом и ором заведений казалось идеей не самой безопасной.

Солнце уже скрылось за лесом на далеком холме, и сумерки смело растекались по окрестностям.

– Нет, а ты чего ждал? – завидя растерянность Ри, Майя трепала его за рукав, побуждая к действиям. – Тут полно забегаловок для охотников, сейчас они развлекаются и пропивают заработанные серебряные. Нам нужно найти старейшину.