Вера из Кологрива

Вера из Кологрива
Сергей Семенович Монастырский

Она прожила свою красивую страстную жизнь за одну ночь…

Сергей Монастырский

Вера из Кологрива

Неуютный свет уличного фонаря тускло светил в не завешенное окно, и этого слабого света было достаточно в маленькой комнате Вериной спальни. Пахло чужим домом, чужой жизнью, и почему-то женщиной, с которой я оказался сегодня ночью.

– Миленький, но я же тебе говорила, секса не будет, – шептала на ухо Вера, прижимаясь ко мне маленькими голыми грудями, – нельзя мне сегодня – льет, как из ведра! Ты уже потерпи. Просто полежать с тобой захотелось, чтобы ты обнял…

– Давно что ли никто не обнимал, – пытаясь привыкнуть к мысли, – что ничего не будет, спросил я.

– Да, откуда здесь?! Городок маленький – всех знаешь, и никто не нравится. А если кто и понравится – сразу по всем улицам разнесут!

– А я, значит, понравился?

– Ты – командированный, завтра уедешь, и больше никогда не встретимся!

Районный городок этот, куда я сегодня приехал, находился на расстоянии трех часов на электричке из Москвы до областного центра, и еще два часа на автобусе до райцентра, был ни чем не примечательным. Провинциальным, грязноватым и скучным.

Единственной достопримечательностью был новый, современный комплекс для выращивания грибов, технологию для которого делал наш институт. В ней, технологии этой, произошла какая-то проблема, и меня, как самого молодого специалиста, послали в командировку.

Впрочем, по переданной информации, на проблему я планировал потратить пару часов и таким образом, к ночи вернуться в Москву.

Но к ночи мне пришлось добраться только до единственной здесь гостиницы, где конечно, мест уже не оказалось.

– Из Москвы? – окинула меня оценивающим взглядом симпатичная девушка – администратор.

– Да! – ответил я.

– Ну, посидите здесь на диване, – как-то задумчиво сказала она, – сейчас придет моя сменщица, что-нибудь придумаем.

Сменщица пришла. Они о чем-то весело пошептались и дежурная, взяв из-за стойки сумку и какой-то пакет, подошла ко мне.

– Ну, пошли!

– Куда?

– Ночевать. Не бойся, не изнасилую.

– Вер! – крикнула сменщица, – может мне, оставишь?!

Вышли на улицу.

– А, куда, мы, правда?

– Ко мне, – ничуть не смущаясь, ответила она.– Спать то вам, где-то нужно! Дом у меня большой, а я одна.

И перехватив мой взгляд, засмеялась:

– Нет – Никакого секса! Просто спать!

Ну, какой там спать?! Как водится, поужинали, выпил немножко. Потом она и вправду отвела меня в спальню.

– Сейчас приду! – сказала Вера – мне в ванную надо.

Я, конечно, от нетерпения уже под одеялом снял трусы.

Вера вернулась. В одних трусиках. Откинула одеяло и засмеялась:

– Ого! А ты совершеннолетний?

– Двадцать два! – с гордостью объявил я.

– Да? Что-то молодо выглядишь! – и снова взглянула на мое торчащее достоинство, – да большой, – нет, правда двадцать два?

Немного поколебавшись, она вдруг прильнула к этому торчащему месту губами.

Я, конечно, слышал об оральном сексе, но никогда не пробовал – как-то стыдно было. От неожиданности и непривычности ощущения, финал наступил, как мне показалось, через несколько минут.

Тогда-то, оторвавшись от меня и, вытирая рот, она сказала:

– Миленький, я же тебя предупреждала – секса не будет – льет как из ведра! И нырнув ко мне под одеяло, прижалась ко мне маленькими острыми грудями.

– Теперь легче? Можно я с тобой полежу? Обними меня!

О сексе, конечно, я уже не думал. Но что-то трогательное было в этом худом женском тельце, и что-то очень нежное и доверчивое в ее объятиях.

Я уже почти любил ее. И было ее очень жалко, такую красивую, такую нежную в этом грязном провинциальном городке, где, кроме редких командированных, ей и обняться то не с кем.

– Уезжала бы ты отсюда! – испытывая к ней острую жалость и непостижимую нежность, прошептал я ей на ухо.

– О чем ты?! У меня здесь дочь, мама. И дом, какой никакой. Вот этот. Другого нет.

– А где они? – удивился я, имея конечно в виду дочь и маму.

– В деревне. Километров десять отсюда. Там бабушкин дом. Лето кончится, они вернутся. Дочке нужно в первый класс готовиться. И помолчав, еще раз поцеловав меня в щеку, добавила:

– Тоска, конечно. Знаешь, чего я боюсь?

– Чего?

– Того что я буду стариться. В этой глухомани. А потом дочка будет здесь стариться. Так вот мама моя здесь состарилась.

Я придвинулся к ней поближе и от жалости стал целовать ее. Я целовал ее шею, ее плечи, ее грудки, сполз на ее плоский живот. В своей страсти перешел к ее трусикам, которые она тут же закрыла рукой, целовал ее ноги.

– Постой, – прошептала она, – постой миленький, постой, я сейчас!