Зона сквозного действия

Арина также поднимается на крыльцо, а затем убегает в дом.

– Свист и тишина. И прочая фигня, – ворчит Лариса. – Свихнётся со своими стишатами.

Она усаживается на крыльце и наблюдает за Романом и Матвеем, которые о чём-то горячо спорят.

Это для Ларисы «о чём-то» – ей слов не слышно. Идти на озеро или воздержаться, они решают. И если отправляться туда, то немедленно, на чём настаивает Роман, или подготовиться должным образом, как предлагает Матвей, надеясь на появление возможности уклониться от данного мероприятия совершенно. Минута или две, и они поссорятся.

– Ладно! – выкрикивает Матвей. – Пошли! Но уговор. Как только ты начинаешь употреблять эти свои детсадовские «ты жы панимайишь», «я жы фсигда жы», то моментально сваливаем.

– Согласен. Давай придумаем условный сигнал.

– Давай, – согласился Матвей.

– Ну! – поторопил Роман.

– Ты сам.

– Этот день победы порохом пропах, начинаешь петь. Понял? – с улыбкой говорит Роман. – Помнишь, как мы познакомились? Ты был в матроске, с бескозыркой на голове. И пел.

– А ты встал рядом.

– Мы, Матвей, были с тобой в одном строю. Идём!

Роман и Матвей быстрым шагом направились к мосту, а затем и вообще перешли на бег. Но на мосту, словно на стену налетев, встали как вкопанные. Навстречу им шёл Макарыч.

– Не завёлся? – спросил Роман, когда Макарыч приблизился.

Макарыч ступил на мост и остановился.

– Да, там… герметичность соединений бензиновой магистрали… Да, шланг, наверно, прохудился.

Роман толкнул Матвея локтём и прошептал:

– В глаза не смотрит. Бабушка говорит…

– Да подожди ты! – отпихнул Романа Матвей.

Он уже и сам заметил, что отец смотрит куда-то в сторону. Точнее, то влево, то вправо, но отнюдь не на собеседников.

– Но я разберусь! – сказал Макарыч, на долю секунды опередив Романа, собравшегося предложить помощь в ремонте. – Гуляйте пока.

Макарыч быстрым шагом проследовал мимо Романа и Матвея.

– А метеовышка? Папа! – крикнул Матвей.

– Не сегодня! – ответил Макарыч, полуобернувшись, и направился к ангару.

– Если течи нет… – с усмешкой заговорил Роман, многозначительно поглядывая на Матвея.

– Гони эти мысли! – нахмурился Матвей.

– Ну, по этой части ты специалист. А я считаю, что лучше сделать, чтобы не было мучительно больно, чем не делать, чтобы жалеть.

– Ты не понял. Если не течь, то что тогда? Что-то же помешало.

– Самый простой способ что-либо узнать – пойти и посмотреть. Ясно? И мы… – Роман ткнул в Матвея указательным пальцем. – Или я один. Надумаешь, догоняй.

Роман перебежал по мосту на противоположный берег и направился к лесу.

– Подожди! – крикнул Матвей и, недовольно кривясь, пошёл следом за товарищем.

Потом они шли к озеру. Роман целеустремлённо шествовал впереди, излишне, как представлялось Матвею, быстро, даже безудержно. Он нетерпеливо отшвыривал ветки деревьев, перегораживавшие едва приметную тропинку, немилосердно петляющую из стороны в сторону. Эти ветки, отбрасываемые руками Романа, несколько раз хлестнули по лицу Матвея, и он вынужден был слегка отпустить Романа во избежание травм.

Скоро Матвей обнаружил, что тропинка из-под его ног куда-то ускользнула. Вот только что, кажется, была, а теперь её нет.

– Где тропинка? – крикнул Матвей. – Надо тропинку найти!

– Мы напрямую! – ответил Роман, не замедляя шага.

Но двигаться совсем уж прямолинейно особенно и не получалось – то заросли кустов, то бурелом. И Роман бросался то вправо, то влево, а однажды и вообще выскочил на Матвея. Даже сам слегка опешил – секунд пять моргал глазами, непонимающе пялясь на приятеля. Затем развернулся и опять куда-то помчался.

– Надо на тропинку! – успел крикнуть Матвей, и в это мгновение его нога куда-то провалилась. Матвей, охнув, ткнулся лицом в землю. Пока вытащил ногу, пока разобрался, что перелома нет, Роман пропал из виду. – Роман! Стой, Ромка! – прокричал ушибленный, потом прислушался.

И опять кричал, теперь уже обыкновенное «ау», но – громко, и снова прислушивался. Унесла нелёгкая Романа. Далеко, похоже, унесла.

Ладно, решил Матвей, двинем в сторону озера, которое изначально находилось к югу от моста. Сориентировавшись по солнцу, Матвей на юг и отправился, чтобы спустя четверть часа оказаться на берегу… реки. Промахнулся, значит. А где озеро? Слева или справа? И где Роман?

– Ау! Ау! – прокричал Матвей без особого энтузиазма, словно предчувствуя, что отклика не последует. Для очистки совести, по сути, прокричал, потому как уже порядком утомился.

Устал он, домой уже хотелось. Впрочем, не это главное сейчас. Обогнул ли он озеро с востока, обогнул ли его с запада, двигаться следует, скорее всего, на север. И он окажется на берегу озера, где, вероятно, в данную минуту пребывает и Роман. И они встретятся. По одному «ау» от каждого для уточнения координат – и: «Привет, Роман! Давно ждёшь?» – «Привет, Матвей! Да нет, не очень».

Однако Матвей вновь вышел на берег реки, непостижимым образом промахнув мимо озера.

И Романа в это время на озере не было. Не на озере находился Роман, а в лесу. Заблудился. Он понимал, что если идти всё прямо, прямо и только прямо, то он обязательно выйдет к озеру или к реке. И он, предварительно, правда, пометавшись, так и двигался теперь – в одном всё направлении. Пытался, в смысле, идти в одном и том же направлении. Но ввиду усталости, а он чертовски устал, Роман уже не расшвыривал ветки кустов и деревьев уверенными движениями сильных рук, не перепрыгивал через поваленные деревья, а старался обходить все препятствия с максимальным для утомлённого организма своего комфортом.

Поэтому когда в очередной раз обнаружилось, что он непостижимым образом кардинально сменил направление движения на прямо противоположное, Роман уселся на услужливо подвернувшийся пенёк и… Нет, не заплакал, конечно. Но подумал, что имеет все основания очень сильно расстроиться. Потому что ситуация сложилась до слёз… Очень печальная сложилась ситуация. Ни сил в организме, ни света в конце тоннеля.

А Матвей, вероятно, ждёт его на озере. Давно уже, надо полагать, дожидается. И можно только гадать, в каком он там сейчас состоянии. Может, он уже никакой. Только за ручку его и скорее, просто бегом даже, – домой. Как можно дальше от ненормальной той зоны.

Хотя всё это ещё требует экспериментальной проверки и компетентного подтверждения личным опытом независимых исследователей.

При слове «исследователи» Роман вскочил с пенька и заозирался. Солнце как назло скрылось за облаками. Ладно, как шёл, так и будет двигаться, в прежнем направлении. И только прямо и прямо, буквально, напролом.

Озеро словно меняло местоположение. Река была, а озера не было. Овальной формы озеро, которое огибала река почти по замкнутому кругу, очерченному на относительно небольшом расстоянии от него, на пути Матвею всё не попадалось и не попадалось. Уже и силы иссякли, даже на крики не достаточно их было, и смеркаться стало, а озеро никак в прятки не наиграется.

В очередной раз выйдя на берег реки, Матвей в изнеможении упал в прибрежную траву, уже слегка прохладную. Передохнуть и вдоль речки – домой. У Романа наверняка хватило ума не ждать его столько времени у озера. Подождал, подождал, видимо, да и смотался домой. Потому что понимает, чем это грозит.

Но дома Романа не было. Матвей даже ушам своим не поверил, выслушав ответ на вопрос о Романе от Арины, сидевшей на крыльце с вязаньем.