Миллионер

– Неожиданно, – застеснялась Кристина. – Я была в полной уверенности, что работа для вас – все. Высшее наслаждение.

– Кристи, ты ошибаешься! Как моя идея?

– Я согласна.

* * *

Волосы Кристины излучали одуряющий аромат. В полумраке казалось, что они золотого цвета.

«Почему я не замечал этого раньше?» – думал Максимов.

Кафе в подворотне старого московского дома недалеко от консерватории было похоже на квартиру. Иллюзию домашнего уюта создавали свет настольных ламп, книжные полки, домашняя мебель.

– Приятное место. Именно то, что надо, – сказал Максимов.

– Здесь никому ни до кого нет дела, – улыбнулась Кристина. – Как в реальной жизни.

– Расскажи мне о себе. Я слышал, ты из Белоруссии.

– Предки из Белоруссии. А я родилась и выросла в Москве.

– Родители живы?

– Разошлись. Отец живет на даче. Его интересует только теннис. В Москве появляется редко. Мама уехала за границу – вышла замуж за итальянца, живет в Австрии.

– Ты бывала у нее?

– Гостила.

– Как тебе Австрия? Хотела бы там жить?

– Не знаю. Красиво, конечно, особенно центр Вены. Все стерильно. Как будто духами побрызгали и ароматной дезинфекцией. Такое впечатление – даже птицы, когда пролетают над старыми кварталами, терпят. Вечером – безлюдно. Какой-нибудь бюргер в бабочке и на «мерседесе» медленно проедет – в Оперу или из Оперы. Наших, правда, много. Их сразу узнаешь. И турок – ходят группами в кожаных куртках и кепках. – Кристина криво усмехнулась.

«А она остроумна. Она не так беззаботна, как кажется».

– А брат... тоже в Москве?

– Это допрос? – спросила Кристина.

– Нет, конечно. Просто хочу о тебе все знать.

– А зачем?

– Не подумай ничего плохого, – смутился Максимов. – Чисто человеческое любопытство. Если тебе неприятно, можешь не рассказывать. Давай все же перейдем на ты. Я уже перешел.

– Да, я заметила. Не обижайся. Я бываю противной. Конечно, я все тебе расскажу. Почему бы и нет? Брат живет и работает в США – переводчиком в Организации Объединенных Наций. Он хорошо владеет английским. Женился. Мы с ним очень дружили. Он меня защищал, и было с кем поделиться. А с родителями отношения никакие. Теперь он уехал, и я осталась одна.

– Поедем к тебе?..

Кристина ничего не ответила.

Она молча встала, взяла Максимова за руку и пошла с ним к выходу.

* * *

– Я сам давно хотел с вами поговорить. – Дронов встретил Рюмина на пороге своего кабинета и заботливо усадил его в кресло, предназначенное для почетных гостей. Сам же пристроился на стуле, который шумно отодвинул от длинного стола.

– Да и мне хотелось к вам приехать. Все не получалось. Сами видите, какая ситуация. Навалилось на нас! – проникновенно сказал Валентин Борисович.

– Но вам-то что? Консультанты, как всегда, вне критики. Это нам приходится отдуваться.

«Все-таки ты хам. К тебе человек пришел, а ты сразу в позу – вы насоветовали, а мы расхлебываем! И заискиваешь, и гадишь одновременно...» Рюмину очень не понравились слова генерального директора «Интер-Полюса», но он помалкивал и только смотрел прямо в глаза Дронову с глубоким сочувствием.

– А тут еще размещение акций, совсем не ко времени, одно за другим, – поделился совсем расслабившийся Дронов.

– Я чем-то могу помочь?

– Да вряд ли. Сейчас будем с налоговиками разгребать, потом с таможней. Нужно срочно разблокировать склады – иначе знаете как бывает: конфискуют продукцию, продадут по бросовым ценам или вообще растащат и концов не найдешь, – вздохнул Дронов.

После секундного ликования по поводу тонкого понимания ситуации, которого он никак не ожидал встретить у «этого гребаного консультанта», Дронов вернулся в свое обычное состояние недовольства, возмущения и растерянности.

– Реализация конфискованного товара через свои левые фирмы – это целый бизнес, – подтвердил Рюмин.

– Вы их тоже консультировали, ну, этих «коммерсантов», которые налево сбывают? – с хитрой улыбкой поддел Дронов.

«Точно хам. С тобой чуть расслабишься, и ты тут же сядешь на шею. Ладно, сука, я потерплю», – еще более проникновенно улыбнулся Рюмин.

– Все шутите!

– Какие уж там шутки. Надежда только на то, что переживем этот кризис. Не такие беды случались. Ничего, обойдется.

«Не обойдется, и не надейся».

– По вашему мнению, размещение акций сейчас не совсем уместно?

– Да. А что? – насторожился Дронов.

– Вы совершенно правы.

Дронов откинулся на спинку стула.

Рюмин опять его удивил, и на этот раз довольно сильно. «В чем дело? Какую игру он затеял?»

Но Валентин Борисович не дал Дронову возможности подумать и прийти к каким-либо связным умозаключениям.

– Я придерживаюсь такой же точки зрения. Выходить с публичным размещением акций на Лондонскую биржу сейчас нежелательно. Во-первых, цена акций сильно упадет, как только станет известно о возникших трудностях. Во-вторых, интерес к ним проявят в основном биржевые спекулянты, готовые рискнуть, а не стабильные инвесторы. Акции пойдут гулять по рукам. Жулье – оно и есть жулье: новые скандалы, один за другим. Это подкосит компанию, а ей нужна передышка и предсказуемость.

– Разумно. Рад, что вы понимаете ситуацию. Признаться, не ожидал – думал, что для вас главное – заполучить контракт, а дальше трава не расти – признался Дронов.