Соловецкие этюды

Нет, надо просто здесь пожить. Ты приезжай сама!

Ноэми, кубинка по происхождению, понятия не имела, что это за острова и где они находятся, но песня ей – даже и в моем безыскусном исполнении – очень понравилась.

Май 2020 г.

Этюд 3. «Записки на парте»

Июльские и январские Соловки как будто не имели ничего общего между собой, словно это были две совершенно разные страны на противоположных концах земного шара. Зимой на островах все оказалось полностью покрыто снегом. В трехметровых сугробах тонули неприглядные руины обрушившихся монастырских построек, разбросанные вдоль побережья остовы лодок и катеров, груды мусора и многое другое, что летом раздражало и огорчало взыскательные взгляды туристов и благочестивых паломников.

Покосившиеся двухэтажные бараки, не всегда успешно выполнявшие роль жилых домой, временами оказывались заметены снегом по самую крышу. Еще страшнее, чем летом, в сумраке полярной ночи взирал на одиноких прохожих своими выбитыми и местами обугленными глазницами зловещий остов разрушенной гостиницы «Преображенской» у центрального причала Соловецкого поселка.

Второй наш приезд пришелся на зимние каникулы. На этот раз времени подготовиться к поездке было больше. Немного заявив о себе в МГИМО после летней экспедиции, члены ТО «Соловки» уже пользовались некоторым авторитетом среди руководства факультета МЖ, его кафедр и преподавателей. Поэтому конвертировать скромную популярность в снисходительное отношение во время сессии (к тому же при деятельной поддержке Владимира Львовича) оставалось лишь техническим вопросом.

В январе 2003 года на Соловках нас встретил аккуратный деревенский аэродром, окруженный безупречной белизной нетронутых сугробов и крошечных запорошенных, будто сахарных, домиков. На километры вокруг не было ни соринки. Царила торжественная звенящая тишина. Невыразимое великолепие подчеркивали обросшие алебастровым инеем стены Соловецкого кремля (летом они показались нам огненно-рыжими от покрывших их мхов и лишайников).

Зимой, когда еще больше, чем летом, захватывало дух от неповторимой возвышенной красоты, острова обнажили перед нами свои новые проблемы, которые в июле не так сильно бросались в глаза. Летом в поселке было полно людей. Сутки напролет в любое время дня и ночи мотались туда и сюда многочисленные туристские группы или одинокие энтузиасты. При администрации, в музее, в монастыре, в библиотеке и прочих центрах культуры обязательно работали какие-нибудь гуманитарные, исторические, социальные и прочие отряды. Многие из них, кстати – тоже студенческие, вроде нашего. Не все из них из Москвы. Нередко встречали мы на кривых грунтовых соловецких улочках своих коллег-единомышленников из Питера, Петрозаводска и Архангельска.

На досках объявлений и столбах пестрели листовки о выставках, кружках и секциях дополнительного образования. Летом много кто был готов заниматься с соловецкими детьми, а у тех и глаза разбегались. Хотя не у всех, конечно. Лишь у тех, у кого были хоть как-то разбужены любознательность, интерес к широкому миру и вообще желание что-нибудь делать. Остальные и в это благословенное время скучали от безделья, уставившись днями напролет в телевизор (смартфонов еще не было), как будто им ничего не было нужно. А нужно-то им было, откровенно говоря, намного больше, чем их сверстникам на материке.

Восемь месяцев в году – в зимний период, когда останавливалось судоходство – острова оказывались почти полностью изолированы от Большой земли. Редкие рейсы крошечного самолета из Архангельска не могли в полной мере прорвать суровую природную блокаду. Поселок со своими жителями как будто закрывался сам в себе в ожидании следующего лета. Переживаемая всеми от мала до велика ограниченность общения, отсутствие ясной жизненной перспективы да и попросту неустроенность быта делали соловчан нелюдимыми и малообщительными. Местные дети страдали от островной замкнутости намного сильнее, чем взрослые.

В полной мере мы столкнулись с этим лишь зимой, когда оказались вынуждены проводить большую часть рабочего времени в поселковой школе. Других доступных для нас мест, где имелся хотя бы письменный стол и возможность поработать в тепле, на острове не было. Завязались добрые отношения с директором и учителями. Практически сразу же к нам потянулись и дети. Сперва больше из любопытства – что за неизвестные молодые люди ходят здесь с ноутбуками (тогда еще диковинными для некоторых)?

Однако после первых же знакомств с соловецкими школьниками нам стало ясно, что в подавляющем своем большинстве они некоммуникабельны, психологически зажаты и смотрят на окружающий мир исподлобья, как загнанные волчата. Многие из них ни разу не бывали не только на материке, но и даже на соседних островах родного архипелага.

Жизнь в условиях островной замкнутости, ограниченности культурного и духовного общения, неблагоустроенного быта, материальной необеспеченности и скудости досуга накладывала на маленьких соловчан заметный отпечаток. Отсюда – и робость перед незнакомыми людьми, и неспособность выстраивать важные для жизни в обществе связи.

Попадая рано или поздно на материк (чаще всего на учебу в Архангельск или Петрозаводск), соловецкие дети сталкивались с обстоятельствами, в которых требовалось умение быстро перенастраивать способы коммуникации. А они к этому оказывались не готовы. Поэтому многие очень скоро возвращались домой под крыло родителей, так и не обретя ни образования, ни профессии, ни достойного жизненного опыта.

С широко раскрытыми от удивления ртами эти дети слушали наши рассказы о кинотеатрах, светофорах, поездах и прочих самых обычных явлениях. Практически в каждом своем комментарии или суждении юные соловчане обнажали полнейшую неготовность ни к жизни в большом городе, ни на материке вообще, ни к будущей жизни даже на собственном маленьком острове. А она уже тогда – в силу специфики взятого властями тренда на развитие международного туризма – начинала требовать хотя бы базовых коммуникационных умений и навыков общения.

Где же им было получить такие качества? К сожалению, нигде, кроме местной школы. На всем архипелаге это был единственный (если не считать еще, пожалуй, крошечной островной библиотеки) публичный культурный центр и клуб детского общения. Летом мы не заметили, но зимой это сразу бросилось в глаза. Улицы по пояс завалены снегом, а местами и намного выше. В домах далеко не у всех тепло, светло и сытно. В гости друг к другу люди ходили мало. Поэтому с раннего утра до позднего вечера мальчишки и девчонки либо физически находились в школе, либо бесконечно вились вокруг нее. Даже если им вообще нечего было делать. Просто деться больше некуда, а в школе всегда относительно тепло и светло. Да и учителя старались как могли поддерживать добрую приветливую атмосферу.

Чего там не хватало – так это целенаправленной работы по развитию детей. Хотя бы элементарного привития им умений грамотно формулировать и излагать свои мысли, слушать и слышать собеседника, осмысливать услышанное, делать правильные выводы. Глядя тогда на соловецких детей, я сразу вспомнил себя в их возрасте. Схожие проблемы мне помогли преодолеть занятия в кружке юного журналиста, которые я посещал в родном Новороссийске в старших классах.

Под руководством внимательного и чуткого наставника Валентины Алексеевны Тышенко (1936–2016) мы выпускали городскую школьную газету «Парус». На наших летучках царила воодушевляющая атмосфера свободного творчества, привлекавшая множество одаренных новороссийских детей. Кто-то увлекался стихосложением, кто-то – прозой. Кому-то, как мне, например, была по душе военно-историческая публицистика, кому-то – общественно-политические проблемы. И все мы, казалось бы, совершенно разные, составляли под руководством Валентины Алексеевны единую полноценную редакцию, выпускавшую уникальное для своего времени и места печатное издание. «Парус» действительно очень любили и всерьез читали в Новороссийске, с нетерпением ожидая очередного номера.

Работая над первыми в своей жизни журналистскими материалами, мы осознавали, насколько влиятельным бывает печатное слово, учились ответственно и эффективно обращаться с ним. И это захватывало, побуждало к действию – изучать, познавать, исследовать, добираться до самой сути и, конечно же, писать. Не это ли то, что нужно было тогда и соловецким школьникам?

Так родилась идея протянуть связующую нить между Черным и Белым морями, между крайним югом и крайним севером огромной России – воссоздать новороссийский «Парус» в новом образе на промерзшей до гранитной твердости соловецкой земле. То, что поначалу пришло на ощупь, со временем выкристаллизовалось в концепцию полноценной журналистской школы, которая выпускала собственную газету. Сами юные корреспонденты назвали ее «Записки на парте».

Практически ежедневно мы проводили со школьниками занятия по основам журналистики и творческой деятельности, компьютерной верстке и фотодизайну. Иногда до полуночи, лежа в своих кроватях под заледенелыми стенами, кутаясь в теплые куртки и согревая дыханием державшие карандаши замерзшие пальцы, редактировали первые, пока еще совсем безыскусные, заметки учеников.

Деятельность вокруг школьного печатного издания превратилась в прочную базу того дополнительного образования, для развития которого мы изначально прибыли на острова. Как и ожидалось, газетная работа помогла детям воспитать в себе разносторонние коммуникативные навыки, развить творческую активность, самостоятельность и гражданственность, обогатить кругозор, обратить внимание на культуру собственной речи и поведения. Это в свою очередь помогло решить помимо коммуникационных и социальные проблемы. Общение со столичными студентами в ходе совместной работы, обсуждение с ними злободневных проблем, чувство товарищеского внимания, а порой и просто дружеское времяпрепровождение в прогулках по острову добавили юным соловчанам уверенности в себе и укрепили их готовность стремиться к своей мечте.

Оглядываясь назад, ловлю себя на мысли, что тогда в тех условиях сложно, наверное, было сделать более правильный выбор, чем собрать школу юного журналиста и начать выпускать «Записки на парте». Газета сразу стала стержнем всей нашей работы с детьми. С ней оказались связаны все формальные и неформальные занятия по основам творческой деятельности, журналистскому и литературному мастерству, фотоделу и дизайну, компьютерной верстке и т. д. И все сразу на практике – никакой теории.

Работая над своими материалами, ребята на наших глазах учились проявлять инициативу, развивали умения взаимодействовать с разными людьми, облекать путанные мысли в правильные литературные формы. Важными для них стали и навыки совместной работы. Школьники быстро разделились по интересам: кому-то нравилось писать статьи, кому-то – делать и обрабатывать фотографии, кому-то – верстать макет номера. Но неизменно всем без исключения нравилось сжимать в руках свежие, только что напечатанные, еще теплые после выхода из принтера, листы формата А4 – первый продукт их собственного творчества и труда.

Для нас же главным достижением стал тот факт, что всего за пару недель интенсивных занятий мы создали самостоятельный издательский коллектив, который мог продолжать работу между нашими приездами. Позже нам удалось привлечь к небольшим публицистическим проектам с участием островных юных репортеров Союз журналистов России и «Российскую газету». В результате один из соловецких выпускников 2004 года поступил на факультет МЖ МГИМО.

Однако почти с самого начала становилось очевидно, что поле деятельности гуманитарного отряда расширяется стремительно. Поэтому неудивительно, что вскоре оно вышло далеко за пределы журналистики даже во всех ее многочисленных проявлениях, которые мы использовали и развивали на своих занятиях.

Июнь 2020 г.

Этюд 4. Не по учебникам

Итоги первого года деятельности нашего гуманитарного отряда мы оценили как достаточно успешные. Журналистская работа на Соловках, издание собственного альманаха и координация выпуска школьной газеты продемонстрировали (больше, наверное, нам самим), что российское студенчество, пусть даже и такими скромными силами как наши, может многое сделать для удаленных провинциальных школ.

Внимательно изучив в третью (летнюю 2003 года) экспедицию несколько номеров «Записок на парте», которые соловецкие дети выпустили во время нашего отсутствия, мы с удовлетворением отметили, что семя упало в благодатную землю. Стало понятно, что успешный опыт взаимодействия со школой можно и нужно развивать, наполняя его новым содержанием и более амбициозными проектами.

Экспериментируя и ища новых форм взаимодействия со школьниками, все участники отряда попробовали себя в качестве преподавателей. Естественным образом получилось так, что вокруг каждого из нас сложился собственный кружок детей по предпочтениям.

Началось все с того, что учитель истории уговорила нашего руководителя рассказать о книге Дж. Мэна «Жизнь, смерть и воскрешение», содержавшей не известные тогда в российской историографии сведения о Чингисхане. Владимир Львович работал в то время над переводом этой монографии с английского языка для издательства «Эксмо». Послушать импровизированную лекцию пришли не только учителя, но и несколько учеников. Перед уходом домой они живо поинтересовались, о чем и когда будут следующие выступления столичного гуманитарного отряда. Пришлось импровизировать на ходу.

На следующий день один из нас рассказал об истории искусства от эпохи Возрождения до наших дней. Затем кто-то провел занятия по литературе и русскому языку. По очереди мы прочли серию коротких лекций по страноведению. Я нашел себя в беседах с ребятами об истории России, в первую очередь о Великой Отечественной войне. Посвятил отдельный урок обороне родного Новороссийска, рассказал о Малой земле. Кроме того, я вызвался вести мастер-класс по стихосложению. На нем мы разбирали классические размеры, принципы строфики и ритмики, законы стилистики и другие основы поэтического мастерства. Используя полученные знания, кто-то из ребят смог профессионально доработать свои стихи, а кто-то вообще впервые в жизни составил собственные рифмованные строчки.

Наши занятия ни в коей мере не становились подменой регулярных уроков. Напротив, мы с учителями старались взаимодополнять работу друг друга. Предлагаемое нами сосредоточение на каком-то одном узком аспекте того или иного предмета быстро пробуждало любознательность и мотивировало детей к учебе в целом.

Приятельское общение с соловчанами, начавшееся с долгих (порой и за полночь) посиделок в школе и продолжавшееся в переписке и телефонных звонках после нашего возвращения в Москву, переросло в подлинную дружбу. Тем поразительнее и приятнее стала для нас зимой 2004 года (четвертая экспедиция) неожиданная просьба старшеклассников научить их танцевать вальс. Они хотели как можно более красиво провести свой выпускной вечер.

На следующий день в школьном актовом зале (а потом и в коридоре – желающих набралось намного больше запланированного) танцевали не только вальс, но и польку, и полонез! По счастливому совпадению именно в этот приезд среди нас оказался специалист по классическим танцам, неоднократный участник Венских балов в Москве. Под его вдохновляющим руководством соловецкие парни и девушки быстро побороли с детства въевшиеся в них стереотипы замкнутой островной культуры, преодолели робость и ложную неловкость друг перед другом. Могли ли мы мечтать об этом еще год назад?

Глядя с какими восторженными глазами, соловецкие школьники кружатся в вихре своего будущего выпускного вальса, мы осмелели. И в июле 2004 года (пятая экспедиция) устроили на Соловках целый музыкальный праздник – поставили с детьми настоящий мюзикл по сочиненному на месте при их же непосредственном участии сценарию. Наши девушки тогда расшевелили всех без исключения – даже самых безголосых и неуклюжих. Мы показали, как интересно и весело можно жить даже на одиноком, затерянном в ледяном море острове, если не жаловаться на судьбу, а своими силами создавать активный досуг.

В январе 2005 года (шестая экспедиция) мы показали юным соловчанам (несколько из них уже были студентами архангельских вузов), как праздновать Татьянин день. Вновь пригласили их на уроки старинных бальных танцев. Однако на этот раз – в красочных средневековых костюмах. Мы специально привезли с собой из Москвы театральный гардероб, имитирующий дворянскую одежду прежних времен.

Другим – хотя и малозаметным, но от этого не менее важным – стал инициированный нами проект по расширению фонда островной библиотеки. Еще в первый приезд мы с удивлением обнаружили, что в ней не хватает даже базовых для школьной программы классических произведений, не говоря уже о более современных книгах. Накануне второй зимней экспедиции мы начали первый сбор литературы для соловецкой библиотеки и в результате привезли на острова пять увесистых коробок. Затем эта работа была продолжена на регулярной основе.

На протяжении нескольких лет, в январскую стужу и в июльский зной, на поездах, катерах и самолетах возили мы на Соловки книги. За весь период функционирования гуманитарного отряда мы доставили на себе, своими собственными руками, более трех с половиной тысяч книг, собранных на факультете МЖ и в МГИМО в целом. Благодаря этому соловчанам не нужно было больше стоять в недельных очередях за единственным экземпляром романа И. С. Тургенева или просить знакомых передать с материка томик А. А. Фета. Директор библиотеки с благодарностью рассказывала нам, какой популярностью начал пользоваться расширившийся книжный фонд среди всех поколений соловчан, но в первую очередь среди школьников разного возраста.

Сбор книг сопровождался и курьезными случаями, некоторые из которых мы помним до сих пор. Например, когда мы попросили одну из студенток МГИМО, дочь федерального министра, принести из дома ненужные книги для соловецкой школы, эта во всех отношениях чудесная девушка удивленно подняла брови и спросила, что такое Соловки.

Декабрь 2020 г.

Этюд 5. «Кто не бывал на Соловках – тот не видал России»

В заголовок этого этюда вынесена строчка из стихотворения Тимура Постоева – соловецкого школьника, юного репортера газеты «Записки на парте». В нашем отряде не было ни одного человека, кто всерьез оспорил бы это его поэтическое утверждение. Настолько очевидной, логичной – и я уверен, во многом своей собственной – казалась всем нам озвученная им мысль.

Плоды нескольких бурных и невероятно интересных лет работы на Соловках были хорошо заметны и ощутимы. На собственном опыте мы не только убедились сами, но и доказали остальным, что даже один гуманитарный студенческий отряд действительно может многое сделать для школьников заброшенной российской глубинки, как бы далеко от столицы она ни располагалась.

Конкретно нас, студентов наиболее престижного дипломатического вуза России, волею случая привлекли Соловки. Возможно, это было не просто совпадение. Ведь Соловки, как будто под стать МГИМО – это особое, исторически и духовно привилегированное место, национальное достояние России, ее национальная святыня, наша национальная гордость.

Величественная крепость XV века, память о миллионах жертв ГУЛАГа и многое другое сделали эти острова привлекательными для благотворителей и спонсоров. И к большому сожалению, только поэтому что-то с горем пополам перепадало никому не нужным местным жителям. А сколько у нас в России таких же отрезанных от большого мира уголков, которым не посчастливилось иметь памятников всемирного наследия и в которые поэтому никогда не приедет обеспеченный меценат из Москвы?

Нам стало ясно, что пора расширяться. Раздвигать вширь опробованную на Соловках систему создания маленьких центров культурной и духовной жизни. Формировать десятки, а то и сотни, студенческих гуманитарных отрядов подобно нашему в различных городах и вузах страны. Сколько пользы они могли бы принести? Ведь не только на Соловках пустовали библиотеки, обрушивались ветхие дома и не хватало учителей.

Школа в Соловецком поселке была построена в 1939 году. В начале 2000-х на ее содержание выделялись смехотворно скудные деньги. Несмотря на это пожарные и эпидемстанция регулярно выписывали директору штрафы за недостатки, на устранение которых не предоставлялось средств. По понятным причинам очень скоро горести школы стали и нашими. Мы пытались искать спонсоров в Москве и других крупных городах. Сперва у нас не было сомнений в неизбежном успехе подобного начинания.