Агата

«Как это – вообще нет девушек в коллективе? Интересно. А почему? В каком плане сложная обстановка?».

«Ну, может, ты его попросишь тогда мне написать. Скажи, что я очень жду его ответа».

Я решительно переставал понимать, что происходит. Откуда вдруг такое внимание к моей персоне со стороны человека, который всего полгода назад лишь лениво зевал, когда я пытался завести разговор о нашем совместном будущем. Что-то тут не так. Надо порыться еще.

Так, что за Иван Захаров? «Люблю, целую…» – это все явно очень личное, углубляться не стоит. Я быстро подавил укол ревности – в конце концов, формально я сам ее бросил, она мне ничего не должна. Только если у нее уже есть этот Иван, зачем пишет мне? Может, со сплетницей Катей, сообщившей ей, что мы с Лягиным теперь коллеги, она была немного откровеннее? Так, открываем их чат. Да, как оказалось, была.

«Ой, умоляю тебя, Кать. Мне что Захаров, что Зорин – одинаково на хрен не нужны. Просто удачно получается, что они мало того, что не знакомы, так и вообще на разных концах земли сейчас».

«Что значит как? Очень просто! Сама же говоришь, что дипломаты могут к себе гостей приглашать. Пусть пригласит меня. Сейчас поболтаюсь между ними, пока не надоест, а потом видно будет. Может, к тому времени и Олег освободится».

Выяснять отношения в третий раз раз, да к тому же на расстоянии, не оставалось желания. Если она так хочет ответ, он будет – лаконичный и последний. Я вышел из ее аккаунта, чтобы написать ответ со своего. После нескольких неудачных попыток все-таки вспомнил пароль. Помимо Оксаниных сообщений во входящих висели еще несколько непрочитанных. Одно из них – почти месячной давности – от Агаты: «Привет, Андрей. Я тебе звонила недавно несколько раз, но твой телефон уже не отвечает. Как твои дела?».

Она была в сети.

Я: Спасибо, ничего. Я уже в Йемене. Извини, что не нашел времени попрощаться. Улетал в такой суматохе. Как ты сама?

Агата: Тоже неплохо. И давно ты там?

Я: Да, можно сказать, что давно. Третий месяц уже пошел.

Агата: И как тебе Йемен?

Я: Очень интересная страна! Совершенно другой мир! Словами не передать. Как твоя радиопрограмма?

Агата: Ее, к сожалению, закрыли, и меня саму через три недели уволят. Оптимизация. Сократили финансирование.

Я: Сожалею. Даже не могу представить, как тебе сейчас грустно. Ты столько сил и времени в нее вкладывала. И что теперь?

Агата: Конечно, я расстроена. Но, честно говоря, большинству моих коллег эта работа была намного нужнее, чем мне. Поэтому мне еще грех жаловаться. Теперь я просто брошу все силы на скорейшее окончание аспирантуры, от которой меня всегда отвлекала журналистика.

Я: Твой отец, должно быть, рад, что тебе больше не придется делать ночные репортажи?

Агата: Намного больше он рад тому, что после защиты моей диссертации, нас больше ничего не будет удерживать в России.

Я: Все-таки возвращаетесь на родину?

Агата: Да, он уже совсем решительно настроен.

Я: Жаль! Значит, мы с тобой больше не увидимся?

Агата: Скорее всего, уже нет, Андрей. Мне тоже жаль. Мы с тобой всегда были хорошими друзьями. Если когда-то доберешься до Буэнос-Айреса, обязательно дай мне знать. Увижусь там с тобой с большим удовольствием.

Я: Спасибо, конечно. Но честно говоря, вряд ли я когда-то туда доберусь.

Агата: Нет, я серьезно. Уверена, тебе понравится Аргентина.

Я: К сожалению, у меня с Аргентиной не намного больше общего, чем у тебя, скажем, с Йеменом, где я сейчас нахожусь.

Агата: Ну ты сравнил, конечно. Аргентина – это популярное туристическое направление. А в твой Йемен, наверное, и визу не получишь.

Я: Если нужно, только скажи – и через три дня получишь. Не зря же я в консульском отделе работаю.

Агата: Слушай, ну вот если честно, лично мне было бы ужасно интересно посетить такие места, куда не каждый сможет добраться. Ты не представляешь, какая была скукота, когда в прошлом году мы всей семьей полетели отдыхать в Турцию.

Я: Ну смотри сама. Мне ничего не стоит оформить визовую поддержку своим друзьям – достаточно одного звонка моему йеменскому коллеге в Москву. Единственная проблема – ты должна будешь приехать сюда не одна и не в женской компании. Тут весьма крутые мусульманские нравы, поэтому с тобой обязательно должен быть кто-то из мужчин: отец, брат, друг – кто угодно.

Агата: Ну, вот я так и знала, что ничего не получится. Отец работает, никуда не поедет, естественно. Ни брата, ни друга у меня нет.

Я: Тогда буду откровенен, Агата. Тебе лучше не соваться сюда одной. Это может быть небезопасно.

Агата: Досадно. А ты не смог бы меня сопровождать?

Я: Но тогда тебе придется и жить у меня на территории посольства. Ты же не останешься в йеменской гостинице ночью одна?

Агата: Ну да, в посольстве было бы безопаснее, конечно. Слушай, ты меня безумно заинтриговал. Надо будет переговорить с отцом.

Глава 4

Рано утром меня разбудил телефонный звонок.

– Андрюха, выручай! – тяжело прохрипел Лягин. – Сможешь вместо меня нового дежурного коменданта встретить?

– А что с тобой? Заболел? – осторожно спросил я в надежде, что мои планы провести утро выходного дня на бассейне, еще могут оправдаться.

– Можно и так сказать, – просипел в трубку Миша. – Вчера с Максимычем так нажрались, что сегодня вообще башку от подушки отлепить не могу.

Я глубоко вздохнул. Самогонка Максимыча, конечно, не оставляла ни малейшего шанса, что Лягин сможет самостоятельно хотя бы выйти из квартиры, не говоря уже о поездке в аэропорт.

– Хорошо, Миш. Я встречу, конечно. Только ты кончай бухать. Мне кажется, злоупотребляешь уже.

– Последний раз, Андрюха. Обещаю. Просто вчера увлеклись. Только ты поторопись, если можно. Самолет через полчаса уже должен сесть. Кирилл его зовут. Нашего с тобой возраста примерно.

– Ладно, давай, лечись. Или опохмеляйся там…

Наскоро умывшись и собравшись, я взял свои ключи от нашего общего с Лягиным джипа и вышел из дома. На улице было по-утреннему свежо. Испепеляющее солнце еще не успело набрать высоту.

Дороги, как обычно по пятницам, были пусты. Это позволило мне достаточно быстро домчать до аэропорта, на большой скорости огибая бредущие прямо посередине проезжей части стада баранов, которых нещадно хлестали длинными плетками угрюмые пастухи.

Молодой охранник на входе в здание аэровокзала лениво зевал и от нечего делать небрежно клацал затвором разбитого автомата Калашникова. Он очень долго и с явным недоверием рассматривал мою бита?ку – дипломатическую карточку, дающую право прохода во все зоны аэропорта Саны, – периодически с надеждой поглядывая по сторонам в поиске коллег. Догадавшись, что он неграмотный, я, как можно отчетливее проговаривая все арабские звуки, прочитал ему содержание битаки, для верности проводя пальцем по каждой соответствующей строчке. Убедившись, что я имею доступ в том числе в зал прилета, он вернул мне карточку и небрежно махнул рукой себе за спину.

У полицейского участка внутри аэропорта царило необычное оживление. Когда я проходил мимо него, мне на мгновение показалось, как немного растерянный низкий мужской голос с сильным русским акцентом насколько раз произнес «Russia! Russia!»[5 - Россия! Россия! (англ.)].

– Йя?ъани ру?сий?[6 - Это значит – русский? (араб.)] – громко переспросил кто-то по-арабски.

– Ру?сий, ру?сий, – повторил низкий голос, видимо, угадав название своего народа на чужом языке.

Я острожно приблизился к участку и заглянул внутрь через головы столпившихся у его дверей полицейских и таможенников. В глубине кабинета перед столом, полностью заваленным бумагами, сидел человек европейской внешности и непонимающими глазами смотрел на кого-то с другой стороны стола, скрытой от меня углом комнаты. Оттуда раздавалась быстрая гневная речь на арабском.