Контролёр

В те времена высотка на Смоленке была домом и для МИДа, и для Минвнешторга. В центральной части, начиная с седьмого этажа, располагался МИД, а ниже и во всех крыльях находились центральный аппарат Минвнешторга и его старейшие объединения. В помещениях было ужасно тесно, но Внешторг упорно не желал расставаться с престижным местом.

Надо отдать должное Светлане Васильевне Вороновой. На первую в моей жизни встречу с ревизуемыми она выходит с нами. Сколько же у неё было таких встреч! И сколько их будет в моей жизни? Потом, спустя несколько ревизий, я усвоил, как много зависит от того, как пройдёт твоя первая встреча с проверяемыми.

Председатель «Разноимпорта», невысокий, лысоватый и округлый человек средних лет без каких-либо примечательных черт, встречает нас в своём кабинете, выходящем на шумную Смоленскую площадь. Светлана Васильевна показывает ему наше удостоверение и объясняет, что ревизия проводится в соответствии с известным постановлением Совмина, но что она не связана ни с какими чрезвычайными обстоятельствами и носит плановый характер. Учитывая важное место, занимаемое «Разноимпортом» во внешнеторговом обороте страны, это объединение стало первым, в котором ревизионная бригада Минфина проверит все аспекты работы, включая эффективность его коммерческой деятельности. По лицу председателя видно, что сейчас он охотно променял бы эту значимость своего объединения на что-нибудь, заслуживающее меньшее внимание Минфина. Вслух же он выражает надежду, что ревизия поможет его работе, ибо зачастую взгляд со стороны бывает очень полезен. Светлана Васильевна представляет нас и просит познакомить членов бригады с руководящим составом объединения.

Короткая команда секретарше – и в кабинет входят два его заместителя и руководители подразделений (коммерческих контор и отделов, всего человек десять). Председатель представляет каждого из своих подчинённых, кратко излагает прибывшим суть дела и просит нас ознакомить присутствующих с программой проверки. К этому я готов – программу ревизии я передрал с программ, которые использует КРУ, дополнив её коммерческими вопросами, которые сводятся к тому, насколько эффективно объединение использует конъюнктуру мировых рынков при заключении своих контрактов. Программа настолько обширна, что не оставляет без внимания ни одного аспекта работы объединения за исключением его отдела кадров и первого отдела.

Закончив своё выступление, я оглядываю присутствующих. Приятные лица, возраст средний, хорошо одеты. Видно, что не раз выезжали за границу. Выделяются два человека: первый заместитель председателя со звездой героя Советского Союза на пиджаке и чёрной перчаткой на правой руке – видимо, протез, и маленький, но шустрый старикашка не менее семидесяти лет, абсолютно лысый и подволакивающий при ходьбе ногу, – главный бухгалтер объединения. Я вспоминаю, что Галина Михайловна Шустрова упомянула о нём как о ходячей легенде Минвнешторга. Его познания и опыт таковы, что «Разноимпорт» не желает расставаться с ним уже много лет, несмотря на преклонный возраст. Лицо директора конторы натурального каучука мне кажется знакомым: вроде бы учился на курс или два старше меня в МГИМО.

Все, кроме главного бухгалтера, смотрят на нас с интересом, а тот, похоже, навидался в своей жизни всякого, и ещё одной ревизией Минфина его не удивишь. Единственный вопрос задаёт заведующий конъюнктурным отделом: как мы собираемся оценивать эффективность коммерческих операций? Я отвечаю, что, наверное, придётся сравнивать цены объединения с котировками на товарных биржах, а, вообще-то, мы хотим посмотреть, как сам «Разноимпорт» оценивает свои результаты. Видимо, заведующий не ожидал от ревизоров Минфина знакомства с биржевыми котировками и ответ его удовлетворяет. В заключение председатель просит всех оказывать нам всяческое содействие, а своего заместителя с протезом быть нашим главным контактом, если возникнут какие-то вопросы.

Говорят что, каждый ревизор помнит свою первую ревизию во всех подробностях. Я этим похвастаться не могу. Помню, что нам отвели крохотную комнатку, где можно было с трудом протиснуться между тремя столами. Но и это по меркам центрального здания – роскошь. Сотрудники объединения сидят по двадцать–тридцать человек в комнате вместе с директорами контор и заведующими отделами. Заместители председателя делят один кабинет на двоих. Аня тут же установила контакт с бухгалтерией и начала запрашивать какие-то данные. Лёва стал беседовать с начальником валютно-финансового отдела, а я, решив, что руководить их работой было бы просто глупо в силу моего мизерного опыта в делах финансово-бухгалтерских, занялся сравнением цен в контрактах по экспорту цветных металлов «Разноимпортом» с котировками Лондонской биржи цветных металлов и каучука. Надо сказать, что сотрудники объединения, видимо, знают своё дело, так как все наши запросы выполняются быстро и точно, а на вопросы мы получаем исчерпывающие ответы. Знать бы ещё, какие вопросы задавать.

Распределяем обязанности в бригаде: Аня Рахманова берёт на себя бухгалтерию, Лёва Усадов будет проверять исполнение сметы расходов и доходов, а я займусь тем, для чего меня и взяли в Минфин, – коммерческой деятельностью.

Я выясняю, к своему удовлетворению, что все контракты объединения готовятся товарными конторами, визируются его конъюнктурным отделом и подписываются от имени объединения двумя лицами, имеющими право подписи внешнеторговых сделок. Это председатель и его заместители, имеющие право первой подписи, и директора контор и их заместители, имеющие право второй подписи. Система внутреннего контроля в коммерческой области кажется достаточной, но наш разговор о контроле правильнее было бы начать с рисков. С теорией риска и контроля я ознакомился намного позже (она как теория и появилась-то гораздо позже), но её общие принципы известны каждому и применяются повсеместно, хотя и бессознательно. Как говорил один персонаж известного классика: я и не подозревал, что говорю прозой.

С рисками каждый из нас сталкивается в повседневной жизни. Контролируем мы их на уровне своего индивидуального сознания и подсознания, исходя из генно-накопленного и приобретённого жизненного опыта. Нас здесь интересуют риски и контроль в организации, будь это пивной ларёк, многонациональная корпорация или государственная структура. В каждом предприятии изначально заложены риски или вероятные события, которые могут помешать этому предприятию успешно достичь поставленных перед ним целей. По значимости последствий риски можно подразделить на незначительные, серьёзные и фатальные. По степени вероятности их наступления – на маловероятные, вполне вероятные и неизбежные. Возможны и другие, более детальные классификации. Главное тут – правильно оценить риски вашего предприятия и принять меры по предотвращению или смягчению последствий самых серьёзных и наиболее вероятных из них. Такие мероприятия и составят систему внутреннего контроля предприятия.

К примеру, вы – владелец пивного ларька и оценили, что самый большой и вероятный риск – это если ваша продавщица сбежит с выручкой. Вы устанавливаете порядок, по которому в конце дня она должна сдать выручку на ваш банковский счёт и принести вам банковский квиток. То есть вы ограничили свой риск потерей выручки за один день, если продавщица вместо банка решит махнуть со своим дружком в Сочи. Можно сократить этот риск до нуля, если при найме продавщицы взять с неё залог в размере двух расчётных дневных выручек.

Как видите, ничего сложного в теории рисков и внутреннего контроля нет. В более многогранных, чем пивной ларёк, структурах классификация рисков будет сложнее: стратегические – это когда есть опасность, что ваше предприятие вообще не достигает своих целей; операционные – когда цели-то вы достигаете, но затраты ресурсов на это таковы, что вся деятельность просто теряет смысл; репутационные – когда и цели достигнуты, и ресурсов вы потратили не слишком много, но все вокруг считают, что вам место в тюрьме, и хуже того – у прокуратуры к вам есть вопросы. Ну, это уже крайняя степень риска.

Вернёмся к нашему «Разноимпорту». Какие риски приходят в голову, когда мы имеем дело с поставкой товаров на экспорт и вашим партнёром является не такая же государственная структура, а частная фирма? Ну, наверное, что вы не получите максимально возможную цену при заключении сделки – это раз. А после заключения контракта и поставки товара вы не получите того, что вам причитается, и в сроки, предусмотренные контрактом. Есть и риск, что вы не сможете поставить проданный товар в предусмотренные контрактом сроки, но в нашем случае это риск маловероятный: за отгрузками на экспорт следят строго – это же валюта.

Как контролируются эти риски? Что касается цены, то, как мы установили, цена, предлагаемая оперативниками товарной конторы, проверяется конъюнктурным отделом и утверждается руководством объединения, которое и подписывает контракт. А что, если все они в сговоре (работают ведь вместе не первый год) и за взятку от иностранной фирмы дают ей скидку? Возможно? Возможно. Вероятно? Вряд ли. Слишком много участников. Как получать взятку? Как поделить её? Слишком сложно. Да и «соседи» (так называют сотрудников госбезопасности) тут же рядом работают. Риск слишком большой. Нет. К тому же во всех контрактах, которые я проверяю, формулировка цены стандартная: средняя цена Лондонской биржи за неделю, предшествующую отгрузке, FOB в одном из наших портов Балтийского моря. FOB (фри-он-борд) означает, что за эту цену продавец должен погрузить товар на борт судна, указанного покупателем. Если условие отгрузки CIF (кост-иншуранс-фрейт), то в цену надо включить стоимость товара, его страхование в пути и стоимость перевозки до порта, указанного покупателем. Есть и другие условия поставки, но FOB и CIF наиболее часто встречаются в международной торговле.

Теперь посмотрим, как контролируется риск неполучения платежа за отгруженный товар. Ну, во-первых, все покупатели – фирмы с достаточно высоким реноме. На каждого клиента конъюнктурный отдел объединения заводит досье. Данные почти на все фирмы можно получить за определённую плату в нескольких агентствах, которые подбирают эту информацию. У нас в институте мировых рынков был целый кабинет фирм, где на каждого иностранного контрагента, реального или потенциального, можно было получить исчерпывающие сведения. Правда, случалось, что компании с, казалось бы, безупречной репутацией, вдруг объявлялись банкротами, и, если в это время вы имели несчастье отгрузить такому клиенту товар, получить за него платёж было проблематично или, во всяком случае, получение денег затягивалось. Как уберечься от такой ситуации?

Для этого есть несколько способов. Самые распространённые из них связаны с тем, что расчёты между продавцом и покупателем в мировой торговле осуществляются через банки. Обслуживание международной торговли – их старейшая после дачи в долг специальность. Просто и удобно. Купил товар – дал своему банку указание перечислить деньги в банк покупателя на его счёт. Как платежи за коммунальные услуги в Сбербанке. Во внешней торговле есть некоторые особенности. Оставим в стороне то, что в международных расчётах участвуют как минимум две валюты: покупателя и продавца. Нас беспокоит гарантия получения денег за товар.

Можно, конечно, сказать покупателю: «Пожалуйте денежки вперёд на наш счёт в банке. Как только их получим – сразу же и товар отгрузим». Как писали Ильф и Петров, «вечером деньги – утром стулья». В жизни такая форма расчётов встречается редко, когда на ваш товар много желающих, а конкурентов у вас мало. Или когда покупателю никто, кроме вас, не желает его продавать. Такие ситуации бывали во времена военных действий или экономических санкций. В обычных условиях отношения между покупателем и продавцом более равноправные, то есть гарантии должны быть и у продавца, что он получит деньги за свой товар, и у покупателя, что он получит товар за свои деньги. Тут-то на помощь и приходят банки.

Банк, в котором вы держите деньги, с удовольствием окажет вам услуги, называемые банковским обслуживанием. За это с вас он берёт какие-то небольшие суммы, которые для вас не являются чем-то разорительным, а удобства могут быть весьма ощутимыми. Впрочем, в зависимости от того, сколько вы держите в банке денег, стоимость услуг может меняться. В расчётах по торговле вы обычно просите свой банк гарантировать получение денег с покупателя. В советской внешней торговле все расчёты в обязательном порядке осуществляются через Внешторгбанк, где все объединения имеют счета в иностранной валюте.

Вы отгружаете товар покупателю, а документы на право получения этого товара передаёте своему банку с указанием отдать их банку покупателя после получения от того оплаты за товар. Удобно? Конечно. Но не совсем. Скажем, вы отгрузили товар покупателю в соответствии с контрактом. Товар едет по железной дороге или плывёт по морю, вы сдали товарораспорядительные документы (морской коносамент или железнодорожная накладная) в свой банк и ждёте, когда он сообщит вам, что деньги получены и документы переданы покупателю. А у покупателя какая-то заминка. День, два, неделя. Судно или поезд вы остановить не можете. Ваш товар уже пересёк границу и находится на станции или в порту разгрузки. Нерадивый покупатель не может получить его без документов, но вам-то от этого не легче. Его надо разгружать и складировать или возвращать обратно, а это – дополнительные расходы и головная боль.

Чтобы избежать таких неприятностей, придумана аккредитивная форма расчётов. Когда товар готов к отгрузке, вы сообщаете об этом покупателю и просите открыть аккредитив в вашем банке. Аккредитив – это сумма денег в банке в вашу пользу, но взять их вы можете только тогда, когда выполните определённые условия – в данном случае, когда сдадите в банк товарораспорядительные документы с указанием передать их покупателю. Товар поехал, сдаёте документы в банк и сразу же получаете выручку. Удобно? Для вас – конечно. А для покупателя? Не очень: деньги на открытие аккредитива он уже потратил, а тут авария на железной дороге или забастовка в порту, и товара у него нет и неизвестно, когда будет. Поэтому условия платежа в контрактах, как, впрочем, и все остальные условия, – предмет торга. Они влияют и на цену и зависят от товаров и от отношений между торгующими.

По некоторым, обычно сырьевым товарам существуют типовые контракты со стандартными формами расчётов. Расчёты между контрагентами, имеющими многолетний опыт торговых связей, будут отличаться от расчётов между новыми партнёрами. Иногда формы расчётов вообще регулируются государством. Всё это я изучал в институте в курсе «Расчёты в международной торговле» в течение трёх месяцев, а вы не потратили и пяти минут. Чувствуете пользу, извлекаемую из этих страниц?

«Разноимпорт» в этом отношении кажется надёжно защищённым: все экспортные контракты предусматривают платёж с аккредитива, открытого во Внешторгбанке. Правда, оперативники жалуются мне, что это снижает цену. Конечно: чтобы открыть аккредитив, покупатель должен извлечь свои деньги оттуда, где они приносят ему прибыль, или взять кредит в банке. К тому же и банк покупателя, и Внешторгбанк за открытие аккредитива берут комиссию. Всё это стоит немного, но у зарубежных контрагентов каждая копейка или, скорее, каждый шиллинг на счету – на то они и капиталисты. Ничего не поделаешь. В Минвнешторге строгие правила, на которых настаивают и мой Минфин, и Внешторгбанк: получение внешнеторговой выручки должно быть гарантировано, особенно по товарам, которые легко меняют руки и вообще быстро исчезают, превращаясь в другие продукты. А это в полной мере относится к цветным металлам.

Три недели проверки пролетели незаметно, а результатов пока негусто. Вроде бы и сидим, не отрываясь. Наши столы завалены документами. И Аня, и Лёва просматривают их шустро. На единственном телефоне никто из нас без дела не висит. Только Аня даёт подробные инструкции своему семилетнему сыну, когда он приходит из школы. На перекур я выхожу раз в два часа. В Минфин мы ездили только два раза: за получкой и на партсобрание управления. Отсутствие результатов понятно: время ушло просто на то, чтобы документы, особенно контракты, стали знакомыми. Чтобы глаза выхватывали то, что важно, а не тратились на второстепенные детали. Люди сидят на этом деле годами, а тут пришли новички и хотят за месяц освоить всё до тонкостей. Так не бывает, утешаю я себя. Надеюсь, что моё новое руководство со мной согласится. А если в «Разноимпорте» действительно всё в порядке? Может же такое быть. Вон в кабинете председателя – переходящее почётное знамя Минвнешторга за успехи в социалистическом соревновании.

Нет, кое-что, конечно, есть. Мои сравнения экспортных цен объединения и котировок лондонской биржи цветных металлов и каучука, которые вылились в солидно выглядящие таблицы (не зря же я кандидат экономических наук), дали свои результаты. Согласно им, «Разноимпорт», как правило, хорошо использовал движение цен на бирже. Поэтому его цены выше среднемесячных биржевых. Но в трёх или четырёх случаях они ниже. Простой подсчёт показывает, что в этих случаях объединение могло бы заработать как минимум на девятьсот тысяч фунтов стерлингов больше. На языке ревизоров и юристов (не к ночи будут помянуты и те, и другие) это называется: «упущенная выгода». Директор конторы по экспорту цветных металлов, к которому я обращаюсь за разъяснением, отнёсся к моим «открытиям» и солидным таблицам с непонятным равнодушием: ну, бывает, не всегда же угадаешь, как рынок повернётся. Видно, что он занят своими текущими проблемами и ему не до ревизоров, которых интересует «прошлогодний снег». Ну, посмотрим, как он среагирует, когда увидит упущенную в результате своих контрактов выгоду в акте ревизии.

У Ани и Лёвы тоже есть кое-что: у Ани – небольшая просроченная задолженность Внешторгбанку, за которую банк сдерёт с «Разноимпорта» повышенный процент, у Лёвы – перерасход какой-то статьи сметы. Всё это мелочи, которые объединение и не скрывает, но для акта – хороший материал.

А тут и звонок от Светланы Васильевны: «Как дела? Как завершается ревизия? Какие результаты?» Я осторожен: «Да, кое-какие результаты есть, но ревизия ещё не окончена». Светлана Васильевна становится настойчивей:

– А по коммерческой линии все ли операции достаточно эффективны?

– Да, вроде бы торгуют хорошо. Правда, за два-три месяца в прошлом году по меди и свинцу цена была ниже среднемесячной биржевой в Лондоне.

– Вот как! И во сколько же это вылилось для нас? Я имею в виду потери.

– Ну, тысяч девятьсот в фунтах стерлингов.

– Ого! Это же около двух миллионов инвалютных рублей!

– Ну, по их объёмам это не так уж и много.

– Хорошо. А как это будет сформулировано в акте?

Благодаря научной работе, а также многочисленным справкам и особенно шифропереписке в торгпредстве, формулировки у меня предельно кратки и чётки. Светлана Васильевна, кажется, довольна.

– Ну, вы там не затягивайте. Тут одна срочная ревизия во Внешторге намечается.

Значит ли это, что по результатам первой же проверки меня не выгонят из Минфина с позором? Похоже на то.

Не затягивать – так не затягивать. Хотелось бы, конечно, узнать побольше о торговле цветными металлами. Например, как установить дату отгрузки цветных металлов на экспорт? Разница в несколько дней может повлиять на цену. Или как устанавливается базис отгрузки: CIF или FOB и как рассчитываются ставки фрахта и страхования при базисе CIF? Да и каучуком я совсем не занимался. Ну, ничего – в следующий раз.

Акт проверки, который я уже начал писать в секретном блокноте, полученном в первом отделе объединения, начинается стандартно: «Ревизионная бригада управления валютного контроля главного валютно-экономического управления министерства финансов СССР в составе таких-то ревизоров проверила финансово-хозяйственную и коммерческую деятельность такого-то объединения за такой-то период. Проверкой установлено…» Дальше идут основные показатели деятельности объединения: выполнение планов экспорта и импорта в целом и по категориям валют (свободная валюта, клиринги с социалистическими странами в рамках СЭВ, клиринги с развивающимися странами). Эти данные берутся из отчётов объединения, если, конечно, в результате ревизии не установлено искажение отчётности. Акт, даже если проверка не вскрыла каких-то недостатков или злоупотреблений, не должен быть очень коротким – всё-таки бригада работала целый месяц. Я думаю, страниц десять–двенадцать будет в самый раз. Пусть начальство узнает про «Разноимпорт» и чем он занимается. Один раздел будет посвящён коммерции, один – бухгалтерии и ещё один – выполнению сметы расходов и доходов.

Через пару дней моё творчества неожиданно прерывает звонок от секретарши: просит зайти заместитель председателя, которому были поручены все вопросы, связанные с ревизией. Героя Советского Союза я застаю в несколько возбуждённом состоянии. Пригласив меня присесть, он сразу переходит к делу:

– Вчера на заседании Президиума Совета министров министр финансов заявил, что, как установлено проверкой «Разноимпорта», наше объединение в прошлом году недополучило около двух миллионов рублей по экспорту. Это он Вашу проверку имел в виду? Откуда такие данные?

Я мгновенно холодею. Мне и в голову не могло прийти, что те данные, которые я сообщил по телефону Светлане Васильевне, будут фигурировать на таком высоком уровне. Понятно, почему зампред так взволнован.

Немного овладев собой, я излагаю свою методику расчётов, которая дала такой результат. Тут же следуют новые вопросы:

– А с кем-нибудь из объединения Вы это обсуждали? Почему не поставили меня в известность?

– Я показывал расчёты Вашему директору конторы по экспорту цветных металлов. У него возражений не было. А Вас не было на работе.

Ничего не подозревающий директор конторы немедленно вызван в кабинет.

– Вот тут ревизоры обнаружили, что мы недополучили около двух миллионов рублей по экспорту твоей конторы в прошлом году. Наш министр услышал это на заседании Президиума Совета министров страны и хотел бы, мягко говоря, знать подробности. Старший бригады говорит, что обсуждал это с тобой. Это так?

На плотного, солидного директора конторы боязно смотреть. Его лицо покраснело, как помидор. Но он честно признаётся:

– Да. Мне показывали расчёты, но они очень общие. Там же ещё много факторов надо учитывать.

– А ты это объяснил ревизорам?

– Да нет. Вы же знаете, какая у нас запарка сейчас.