Без царя в голове. Боевая фантастика

Взорам Ивана открылись бесчисленные стеллажи с плотно уложенными на них мешками. Мешки округлые, с виду набиты чем-то мягким.

– Барахло китайское возишь? – понятливо покивал Волгин, прикидывая, сколько может заработать Швондер на такой поставке за один рейс.

Выходило прилично, но не так уж много, чтобы строить великую тайну. Тоже мне секрет, да каждый второй везет в своих трюмах китайскую контрабанду и таможня смотрит на это сквозь пальцы, потому как где нужно все надежно подмазано.

– Не-е-е-т, Ваня, ты глубже смотри! – многозначительно подмигнул Швондер.

Он обошел дурацкий контейнер, решительно выдернул ближайший мешок со стеллажа и легко разорвал тонкую мешковину. Затем, сунув пальцы в прореху, вытащил пучок каких-то сушеных листьев. С многообещающим видом, потер листья между пальцами и сунул прямо под нос Ивану.

– Нюхни, – приказал он. – Чуешь аромат?

Иван старательно вдохнул, чуть не втянув ноздрями весь пучок из рук Швондера. От запаха стало удивительно легко и радостно на душе, ноги обмякли и закружилась голова. Чтобы не показать досадной слабости, Иван прижался спиной к контейнеру.

Некстати вспомнилась последняя пьянка, драка с Каховским и сам Каховский с его навязчивым «Разрешите представиться, Каховский!», с которым он лез ко всем присутствующим после определенного градуса. Представилось в красках, зримо, словно и не уходил из кабака.

Одновременно с этим Иван почувствовал нечто странное, не поддающееся описанию ощущение. Словно кто-то мягко прикоснулся к его сознанию, пощекотал мозги льдистыми пальчиками и утонул в самой их глубине, оставив ощущение чего-то постороннего и ненужного. Иван помотал головой, прогоняя наваждение. С виду табак табаком, а забирает почище дури.

– Хороша зараза! – восхитился он. – Табак? Не пробовал такого, забористый, аж жуть!

Понятно, такой заразы много требуется. Народ курит, как фабричная труба, сколько того табака требуется, чтобы каждому курильщикам хватило? Тут можно всю жизнь возить, да не одним тяжелогрузом, а сотне таких и то мало будет. Ничего не скажешь, молодец Швондер, ай да еврей, ай да верткий мужик.

– Это, Ваня, не табак, бери выше! Очень редкая трава с планеты Аливандер. Но я тебе ничего не говорил, пусть это будет нашей маленькой тайной! – Швондер говорил торжественно, словно посвящая Ивана в рыцари древнего ордена. – Планеты Аливандер нет ни на одной карте, да и найди ты ее случайно, это тебе ничего не даст.

С этими словами Швондер хитро подмигнул Волгину, достал из кармана черный бархатный кисет, высыпал из него табак на пол и плотно набил кисет загадочными листьями.

– Запомни, Ваня, если станет грустно, так погано, что хоть вешайся, самая малость такой травки сделает тебя счастливым. Но помни – немножко, иначе крышу снесет напрочь!

– Дорогая небось штуковина, – засомневался Иван, вспомнив о своем жалком финансовом положении. – Простому человеку такого и не купить.

– Это стоит… – капитан вознес глаза к потолку, что-то забормотал, словно подсчитывая, и хмыкнул, —… побольше, чем такой же кисет бриллиантов чистой воды, за весь груз естественно! – капитан торжественно вознес вверх кулак с зажатым в нем кисетом черного бархата. – Бери в подарок. Бесплатно, то есть даром.

Наркотой Иван не баловался и особого желания привыкать к травке не испытывал, потому как видел во что превращаются классные пилоты, позволившие себе подобную привычку. Бывает после боя нервы требуют покоя, так выпей и усни. А трава штука опасная, потому как затягивает, превращает здорового мужика в растение.

– Миша, я такое не курю…

– Ваня, ее не курят, а жуют. И привыкания к ней нет, – словно прочитав мысли пилота, подмигнул Швондер.

– Жуют? Уверен? – Иван недоверчиво нахмурился, разглядывая и принюхиваясь к содержимому черного кисета.

– Уверен! – сказал, как отрезал капитан. – Швондер всегда говорит правду, только правду, но не всю правду, – и он захихикал, вспомнив какой-то смешной эпизод из своей длинной торгашеской жизни.

Они обнялись, как старые друзья. Швондер всхлипнул, шмыгнул носом, пробурчал что-то вроде: «Будь здрав, боярин!». Иван не остался в долгу и по-медвежьи крепко обнял купца. Швондер, охнув, с трудом вырвался из цепких объятий пилота.

– Хороший ты человек, Миша, и на еврея совсем не похож. Первый раз на моей памяти с таким человеком, как ты, Миша, встречаюсь. Человек… человечище… у-у-ух. Вот не поверишь, Миша, а я тебя никогда не забуду!

Капитан прослезился от умиления, смахнул скупую слезу рукавом, шмыгнул носом.

– Возьми на память, Ваня! – расщедрился Швондер, протягивая Ивану плоскую фляжку. – Табак сжуешь, водку выпьешь, а фляжка останется! – он немножко отдохнул и продолжил. – Пустой не держи – примета плохая! Невелика фляжка, но в трудную минуту глоточек и согреет и развеселит.

– Умеешь ты, Михаил, доброе слово сказать! – от избытка чувств Иван хлопнул себя по груди кулаком, аж дыханье перехватило. – Ежели что случится, обращайся в любое время! Для тебя… лично… полк подниму… слово русского офицера… Михаил!

– Поднимешь?! Вижу, не врешь! На такой случай вот тебе памятный сувенир, – Швондер снял с шеи крестик и повесил его на шею Ивану.

– Миша, как можно? Я ж не крещеный, – смутился Иван.

– Можно подумать меня кто крестил, – расплылся в пьяной улыбке Швондер. – Это, Ваня, не простой крестик. Это шифроключ к гиперфону. Будет надобность со мной связаться, сунешь его в адаптер гиперфона и сразу же со мной на связь выйдешь.

– Миша, друг, спасибо за подарок, – пустил пьяную слезу Иван, – вот только гиперфона у меня нету!

– Ваня, это мелочи быта. Сегодня нету, завтра купишь. Завтра купишь, послезавтра стырят. Послезавтра стырят… так, это уже о другом. Ты, Иван, не стесняйся, бери подарки, я же от души! – с безграничным радушием в голосе приговаривал Швондер, умащивая крестик на широкой груди пилота.

Они, набычась, смотрели друг другу в глаза. Что было в голове Швондера, то нам неведомо, но Иван мысленно уже несся во главе полка, спасать купца-другана от несметного полчища врагов. Как-то само собой случилось, что Швондер ушел баиньки, а Иван со товарищи покинули борт купеческого сухогруза.

***

В основе гениального эксперимента лежала

длительная научная проработка,

и еще… лаборант случайно банку с кислотой

уронил на пульт.

Погрузив безмятежно спящих друзей в один из истребителей, Иван, действуя на совершеннейшем автопилоте, перелил топливо из гипердрайвов двух истребителей в третий. Будучи в стельку пьяным, тем не менее рассудил здраво – ползти до ближайшего портала в обычном пространстве не один день уйдет. По пути или с голоду сдохнешь или в историю вляпаешься.

С пустыми боезапасниками в историю вляпаться нет резона, да и не рассчитаны истребители на долгие полеты. Задача коротка, как выстрел – вылетел, отвоевался и домой. По этой причине на истребителях не то что питания, гальюна нормального нет, все для топлива и боезапаса.

После эскапады с короткими гиперпрыжками в баках топлива на обратный прыжок для всех малюток не хватит, а одному в самый раз. «Где, – спросит начальник крепости, – остатние машины? А?» А Иван ответит, скромно потупив глазки: «В бою погибли, ваше высокоблагородие!»

Не полетит же он с инспекцией неведомо куда, чтобы обломки разыскивать, рассуждал Иван, стравливая топливо по магнитопроводу. А вдруг полетит? Где обломочки, где следы битвы? А нету обломков! Точнее вражьи осколки есть, а рядом с ними парочка полицейских истребителей в целости и сохранности соплами посверкивает. Приходи, бери, кто хочешь.

Вот же засада, что делать-то? И посоветоваться не с кем. Верные друганы упились на халяву, какой с них спрос? Их завтра разбуди, спроси «где были?», так ведь внятного ответа не добьешься. Все сам, все сам – переживал Иван, закручивая вентиль и набирая длинный код на внешней инструментальной панели выдоенного истребителя.

Набрал код, щелкнул кнопочкой запуска, и тут до него дошло, что пока он терзался и размышлениям предавался, руки сами собой задачу решили и все необходимое сделали. Обрадовался Иван, да радость в тот же момент и угасла – времени до самоликвидации малютки он задал минут пять от силы. И обратного хода нет, часы тикают.

Рванулся Иван ко второму истребителю, отодрал крышку панели внешнего управления с мясом и отщелкал комбинацию команд. Прыгнул к своему кораблику, втиснулся в кабину между двух мирно храпящих товарищей и хлопнул тяжелой ладошкой по кнопке пуска.

Давай родимая, выноси подальше, пока не рванули кораблики. Топливо-то он выдоил, да не досуха, всегда что-то на дне останется. А как рванет, так в радиусе световой секунды никому мало не покажется.

Иван не увидел, как в черноте космоса вспыхнули две звездочки, увеличились в размере до крохотного солнышка и погасли, превратив полицейские истребители в звездную пыль. Рывок гипердрайва выхватил оставшийся в целости истребитель из реального пространства и плюхнул его в серое болото гиперпространства.

Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, – размышлял Иван, привалившись к переборке. Вылетели воевать, а получилось и выпить и закусить. Вроде как на пикничок смотались. А что пару истребителей потеряли, так на то и война, чтобы потери были. Дело сделал и гуляй смело, если живой, конечно.

Иван неодобрительно покосился на зажавших его с боков храпящих товарищей. Чем заняться, как время убить? Солдат спит – служба идет. А вот не спится, хоть кол на голове теши, ни капельки сна в голове нет и трезвость необычайная. Видятся Ивану штурмовики вражьи, коих он лихим наскоком разнес на мелкие кусочки.

Но нет в голове куражу, нет радости от удачной эскапады. Только холодная дрожь до костей пробирает, да часы надоедливо тикают. Какие часы, господин лейтенант, откуда часы на борту истребителя? Часы только в далеком детстве у деда с бабкой в деревне тикали. А-а-а, это зубы мелко стучат от пережитого. Попробуй тут усни, етить их всех в коромысло.

Пока хмель кружил голову, возможные последствия лихого прыжка через гиперпространство как-то не воспринимались сознанием. К тому же в азарте боя еще не то приходится порой делать. А на трезвую голову всякая ерунда в мыслях: «А если бы чуток дальше вынырнул? А если бы не штурмовик, а я рванул? А вдруг…» Накатило, аж в глазах помутилось.