Артинский ярус. Осень. Постапокалипсис

Артинский ярус. Осень. Постапокалипсис
Сергей Шевалдин

Артинский ярус – это не только период развития Земли и не только слой палеозоя, где нефть и газ. Артинский ярус – это все, что нужно знать о Жизни и Смерти.Это не Книга Мертвых. Это Книга Живых. Это книга об Апокалипсисе, который всегда с нами. Апокалипсис – это не время героев. Это продолжение Жизни. Вопреки всему. Книга содержит нецензурную брань.

Артинский ярус. Осень

Постапокалипсис

Сергей Шевалдин

© Сергей Шевалдин, 2019

ISBN 978-5-0050-2257-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается трудовому коллективу Артинского завода и создателям-организаторам легендарного Турнира косарей.

Благодарю за помощь в создании «Артинского яруса» Александра Шатохина, Александра Дудина, Александра Чабина, Александра Журавлева и дочь мою Александру Михайлову.

Роман «Артинский ярус» – всего лишь плод творческого вымысла. Вероятные совпадения, имена-фамилии и прочие нюансы не имеют никакого отношения к реальной жизни.

Здесь все абсолютный вымысел, кроме правды. Правды жизни.

Вместо предисловия

В ожидании дна

Любая история имеет свой конец. В делах обыденных и повседневных конец каждой отдельной истории принято называть результатом. Хорошо, если речь идет о результате деятельности. Результатом бездеятельности становится заурядный финал. Это в лучшем случае. В худшем – фиаско. Конец бессмысленный и совершенно никчемный.

История человечества без всякого сомнения также будет иметь свой конец. Конец естественный и беспощадный. Подспудно и бессознательно это понимают абсолютно все. Поэтому сценарии конца человечества появились тогда, когда у человечества еще и истории не было.

Знаменитый «Апокалипсис» от Иоанна – всего лишь одна из вероятных версий. Не более, чем вполне ожидаемая и просчитываемая ситуация, изложенная на фактах, фактоидах и традициях средиземноморской людской культуры. У разных культур были другие, не менее яркие, варианты развития событий. Но все эти версии объединял конец. Без конца никакое начало не имеет смысла.

Тонкие ценители человеческой натуры утверждают, что человек не меняется. Если это так, то именно в этом странном человеческом качестве и заключен приговор человечеству. Стабильный и долгое время неизменный объект не может существовать – бессмысленность его примитивного наличия неизменно обращается в пустоту. Природа не терпит пустоты. Природа вынуждена жить. Можете называть это эволюцией, впрочем, называйте так, как хотите. Гностики, агностики и прочие диагностики могут плодить массу терминов. В любом случае это будет конец человечества.

Человечество любит спасаться. Вполне естественно, что рецепты малодушного увиливания от неизбежного конца весьма популярны. Более того, непрерывно идет процесс их героизации. Сейчас, в период отчаянного постмодернизма и неистового потреблятства, методика спасения становится все более материальной – индивидуальные бункеры и схроны стали реальностью и даже бизнесом. На надежде зарабатывают деньги. Впрочем, так было всегда. Человек, как оказалось, живет надеждой. Давно уже живет и привык ею жить. Пусть даже сугубо индивидуальной и меркантильной надеждой. Так ему веселее.

Надежда – это поиск счастья. Пусть даже счастья необоснованного и порою выдуманного. Человек постоянно возвращается к фантазии. Фантазия – движущая сила разума. Быть может, именно это сугубо человеческое свойство сумеет хоть как-то оттянуть, изменить или (дай Господи!) предотвратить неизбежный конец.

Как известно, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Так классики завещали. Но даже утопающие не теряют надежды. Пока не достигнут абсолютного дна. Своего дна.

«АРТИНСКИЙ ЯРУС» – всего лишь еще один из вариантов конца человечества. Или начала?

АРТИНСКИЙ ЯРУС

Роман. Постапокалипсис

280 миллионов лет назад на Землю упал астероид. Тогда не было ни часов, ни календарей, не было и тех, кому это было бы нужно. Поэтому никто точно не знает, когда и зачем падал этот астероид и как вообще все это выглядело. Известно лишь место падения – рифовое побережье теплого Пермского моря.

От могучего взрыва снесло плотные заросли гинко, в море вскипела вода, мощные волны обрушились на берег. Затем наступила зияющая тишина. Небольшой кусочек какой-то слизи упал на мясистый лист растения, и его тотчас же придавило куском плотного берегового суглинка, перемешенного с рифовым песком.

Через несколько дней в окрестностях вымерла вся живность. Вся и полностью. Лишь в море резвились моллюски – но что им, головоногим, сделается? Да и другие подводные твари остались целы и невредимы: погибли лишь акулы и прочие падальщики, которые пожирали попавшие в море трупы земных обитателей. Остался ли кто-то живой на твердой поверхности – никому не известно. Потому что в те давние древние времена это никого не интересовало.

Так тихо и мирно закончился еще один земной Апокалипсис.

Глава 1

200 метров от кладбища

Артинский район. Граница Свердловской и Челябинской областей.

Август 2020 года.

Палеонтологи квартировали в мотеле с игривым названием «Разлука» у придорожной таверны «Вечный зов». Вчера исследовали вскрытые карьеры песчаника по берегу реки Уфа, да и просто поглазели на местные красоты, бегло ознакомились с легендарной деревней Комарово, основанной старообрядцами.

Били по камням тяжелыми молотками, ворочали здоровенные пласты песчаника, вздыхали о том, что до заветной горы Кашкабаш добраться практически невозможно. Потому, что непогодь вхлам убила прибрежную дорогу и вязкая хлябь стала непроходимой даже для легкой, пусть и специальной прокачанной «Нивы».

Кашкабаш, по мнению палеонтологов, был потенциальной кладезью великих научных открытий и кучной залежью останков флоры и фауны «ранней перми». Легенды об этом уникальном месте сложились еще полтора века назад, когда знатный геолог Карпинский порылся в развалах песчаника, плотные куски которого использовали как точильный камень при изготовлении сельскохозяйственных кос. Работники Артинского завода пилили и кроили песчаные глыбы в специальном карьере-разработке, а знающий человек порылся и нашел много доброго и любопытного. Потому что знание – сила!

Где-то в этих же местах в старые времена нашел свою знаменитую «терку» и энтузиаст-краевед Бессонов. Пласт найденного Бессоновым песчаника затем изучил Карпинский и обозначил находку челюстью древней акулы (*1). А акулу назвал в честь первооткрывателя. Впрочем, где именно нашел Бессонов свою знаменитую челюсть точно неизвестно, поскольку имение у него было в деревне Дружино-Бардым, которая расположена в двадцати верстах от знаменитого Кашкабаша. И не исключено, что местные автохтоны попросту презентовали забавный камень барину, интересующемуся всякими разбросанными по земле глупостями.

Барин Бессонов был человеком добрым, уживчивым и покладистым, работал инспектором народных училищ, да и вообще народ уважал (в начале Первой Мировой войны отдал свое имение под приют для детей погибших но этой бойне воинов), потому презентовать сущую безделицу столь душевному человеку для любого крестьянина всегда лестно. И никакой уважающий себя краевед или прочий антиквар никогда не признается, что кто-то принес ему рухлядь, а будет настаивать на том, что разыскал вещицу самолично и упорно. Возможно, и Бессонов гордыни не чурался.

Кстати, палеонтологи специально съездили в Дружино-Бардым, попытались разыскать что-либо, относящееся к Бессонову, но выяснили, что никто в деревне о таковом не помнит, а про имение, подаренное им под приют (*2) вообще никто не знает. Был человек – и нет человека, вот только названная в его честь древнепермская акула осталась. И то хорошо.

Каменную челюсть хочется иметь всем, не только стоматологам, а прежде всего именно палеонтологам. Подобным, как у Бессонова, находкам, понятно дело, сейчас и цены нет, поскольку они абсолютно уникальны, таких «терок» штук 70 во всем мире до сих пор найдено, половина в России, остальные в Штатах и где-то на Филлипинах. И каждая – новое заковыристое слово в науке. Потому опечалились ученые люди о непроходимости Кашкабаша. Недоступные горы также манят, как и неприступные крепости. А палеонтология – всегда азарт и поиск. Рисковые и любознательные, несомненно, ребята, эти палеонтологи.

Поэтому сегодня решили двинуться в сторону села Поташка и исследовать его окрестности. А сначала побывать в дубовой роще – самой крайней на восток дубовой роще в России. Тоже уникум, да такой, что мимо не проехать.

Сергей подъехал к «Вечному зову» поутряне, Светлана и Михаил уже ждали на подступах и были готовы к очередному камнедробильному дню. По пути пришлось блеснуть знанием окрестностей и обстоятельств:

– А вот село Старые Арти – в деревне три улицы, длина села 12 километров, все постройки вдоль старинного тракта на Касли-Кусу-Златоуст. Здесь с трудом выживает местный совхоз, но коров, слава Богу, пока еще содержит и пытается даже правильную технологию на фермы завести. За это недавно и штрафанули директора на кругленькую сумму – неправильно за что-то перед властями отчитался. А налоговикам нужны жертвы и «галочки», иначе сомнения возникнут в необходимости их существования…

– Здесь была деревня Мочище. Следов от той деревни не осталось. Кстати, дубовая роща, куда мы сейчас едем, также у деревни с аналогичной судьбой расположена – Мошкарой та деревня называлась. Нет той деревни. А вот здесь деревня Сенная. И здесь кончается асфальт – потому что в Сенной у местного мэра дача.

Вот так, с шутками и прибаутками по разухабистому грунтовому старинному тракту добрались и до границы с Челябинской областью. И поглазели на дубы. Дубы, конечно, не особо могучие, отнюдь не те, под которыми, как описывают графья Толстые и сказители Бояны, любили лежать русские князья и всякие богатыри, а простые, уральские черешчатые. Растут дубы, кидают желуди, поросль юную пускают (*3). Полежать, конечно, и под этими дубами можно, но для такого разнузданного сибаритства времени не было – ждали великие открытия и прочие научные свершения. Решили прежде Поташки сразу ехать в село Сухановка – именно там, по тайным палеонтологическим слухам, грудились и таились заветные окаменелости.

Проезжая через деревню Черкасовку, Сергей кроваво и красочно описал главную достопримечательность этого поселения: буквально годиков пять назад бывший начальник фермы бодро пострелял из ружья местных теток, а затем безнаказанно ушел в лесу, где и след его простыл. А вина этих теток, как читает народ, была в том, что они втравили мужика в дело о модной тогда педофилии, обвинив в домогательстве до несовершеннолетних местных красавиц, явно желая отжать у заведующего фермой немалые по их меркам деньги. И мужик, отсидев небольшой срок, но по очень обидной статье, вышел, немного подождал, да и решил отомстить злопыхательницам. Что стало с мужиком – до сих пор неизвестно, или сам застрелился, или в лесу до сих пор бродит, или сбежал в ближнее забугорье.

В Сухановке повезло – в центре села вокруг бортовой «газели» толклась публика с огромными мешками: очень дешево, чуть ли вообще не «задарма», с машины продавали бракованный плесневелый хлеб, который и на корм скоту хорош, да и сухари впрок насушить можно. Повезло, потому что сейчас можно по иной деревне проехать и живой души не встретить: селяне или в огородах ковыряются, или по телевизору скандалы разглядывают. Так, к примеру, в Дружино-Бардыме было. Пришлось тогда в ворота стучать и людей беспокоить.

Спросили глуховатого дедка, который приехал за плесневелыми булками на мотоблоке с прицепом, насчет ближайшего местечка, где камень добывают. Дедок долго пытал на предмет того, «а камень на баню или к дому на фундамент?», а потом указал дорогу на кладбище. Там, дескать, рядом, чуток вправо только сверните, метров двести. И, вообще, не мешайте, а то еще вот прикупить хлеба надо – скотину для деток держим, а кормить-то нечем, комбикорм нынче дорог, на пенсию, которая хрен да нихера, не укупишь.

Как и полагается на деревенской дороге, если сказано «на кладбище», так на кладбище колдобистый путь и привел. На тихом сельском погосте три мужчины и две женщины роились вокруг свежевыкопанной могилки, «матушка померла, сегодня девять ден справляем». Они-то и подсказали, как можно подъехать в столь потаенному карьерчику. Путь к карьеру шел через яростные лужи и ухабы – ездили туда явно только на тракторе. Но до заветного места все же добрались.

К выходу песчаника шли грозно, сжимая в руках молотки, а Сергей нес ломик с «бронштейном» – насаженным на мощное топорище кайлом, названным столь звучно в честь Льва Давыдовича Троцкого, революционного демона. И демоническое орудие труда потребовалось почти сразу – пласты песчаника были буквально усеяны россыпью окаменевших семечек гинко, забавных таких, похожих на меленькие черные сердечки.

– Гинко – это растение, похожее на пальму, сейчас сохранилось только в Китае, – сообщила Светлана, бодро смахивая пыль с щедрой находки.