Коса и камень

Эволюция и тапки

Тараканы возвращаются. Уже несколько лет в Екатеринбурге панически полыхают сообщения, что тараканы вновь оккупируют многоэтажки. И они, как обычно, практически неистребимы.

Жалобы жильцов и ответственных квартировладельцев на появление тараканов стали обычным явлением. От них, казалось бы, уже начали отвыкать – в начале ХХI века тараканы тихо ушли из мегаполиса невесть куда. Массовый исход тараканов связывали с повальным квартирным ремонтом и использованием современных заведомо химических стройматериалов. Посчитали, что тараканам стало неуютно.

Но сейчас горожане разыскивают заветные карандаши «Машенька» и закупают атакующие насекомых баллончики. Вызванивают фирмы, занимающиеся квартирным обеззараживанием. Возмущаются на торговые центры, где тараканы свободно гуляют, а честного потребителя без QR-кода не впускают. Шокируются витринами сетевых магазинов, где тараканы бродят по предметам, изображающим еду. Топчут имитацию и суррогаты, главное достижение нашей суровой эпохи.

Домашние животные весело играют с тараканами, вылезшими на свой естественный моцион. Жизнь налаживается, жизнь удалась.

Мне доводилось не просто банально бить тараканов тапком, но и наблюдать шуршащий ковер из тараканов, образующийся ночью при включении электричества в неблагополучной квартире вполне адекватной дамы, прежний муж которой был конченым наркоманом. Приходилось любоваться длинными женскими ногами, брыкающимися из опасения, что здоровенный, величиной с кулак пятилетнего пацанчика, мадагаскарский таракан с разбега по кухонному полу заберется на весьма приличные женские конечности. Случалось все это в квартирах, где с тараканами пытались бороться. Но тщетно.

После очередных зачисток, сметая веником на совок трупики падших насекомых (иной раз чуть ли не ведро наполнялось), приходилось лишь надеяться на то, что тараканы испугались и больше не вернутся. Но они возвращались. И будут возвращаться. Тараканы смелые и самоуверенные.

А еще тараканы самодостаточны. И как же иначе, если их эволюция продолжается уже более 300 миллионов лет. Они, если вы помните, гуляли по зарослям гинко в нижней перми, ползали по Артинскому ярусу. Прошли через все катаклизмы, разрухи и неудобицы, пережили геликоприонов, мамонтов и тиранозавров. Несмотря ни на что!

300 миллионов лет – это вам не какие-нибудь очередные перевыборы какого-нибудь либерального парламента. Это такой срок, перед которым даже Великая Октябрьская революция невзрачна как дохлый сперматозоид. И вот против существа, имеющего за своими хитиновыми плечами нескончаемую масштабнейшую генетическую память предков, вы с каким-то сомнительным карандашом «Машенька»…

Гордыня, как известно, великий грех. Не грешно ли человечеству считать себя Вершиной эволюции, когда обычный и невзрачный таракан в лучшем случае считает человека всего лишь удобной и комфортной вершиной своей пищевой цепочки? Нужна невероятная отвага, чтобы бороться с существом, история которого необъятна и неохватна, помахивая каким-то гламурным тапком китайского производства. И отдельно насчет тапочек: это в прежние времена опрометчиво утверждали «кто первый встал – того и тапки!». Нынче все тапки китайские, чужого нам не надо.

Но мы живем в суровые героические времена, господа. И в борьбе обретем мы право свое. Или подтвердим тараканам свои права на сосуществование. Не более.

Крещенье и коса

Крещенье. В этот суровый и героический день, когда все свободолюбивое население державы с шутками и прибаутками весело сигает в ледяную иордань, я натираю поясницу самогоном, настоянном на дохлых пчелах. Можно, конечно, натирать и истошно рекламируемыми актив-гелями, они тоже порой пользительно действуют, но для меня самогон более убедительное средство. Самогон, все-таки. Это звучит более жизнерадостно. Издает запах оптимизма.

Поясницу мне пересекло на днях, что-то там хрустнуло и заскрипело. Не знаю отчего. Или во время прогулки по лесу с собаками неудачно оступился с узенькой тропки, или дровишки слишком размашисто колуном помельчил, то ли переборщил, лопатой размахивая, изобильные снега убирая. Причин может быть много, но результат в пояснице – хрустит спина. Слегка скрючило.

Уверенно скажу, что во времена back in USSR подобной напасти вообще не было. По крайней мере со мной. Энергия, здоровье и тревожная жизнерадостность тогда била ключом. Но даже тогда я в прорубь если и сигал, то только по неосторожности. И выкарабкивался оттуда обязательно с матом.

Даже в детстве. Помню провалился на тонком льду, катаясь на коньках, посреди пруда и очень удачно выполз из полыньи. Потом до хаты с километр с мокрой одежде торопливо бежал и слегка промерз. За что и отхватил от деда, который меня на горячую русскую печку запихивал, завернув в полушубок.

А чтоб специально посреди зимы окунаться в прорубь да еще и добровольно… Это лишь один раз со мной случилось, лет тридцать назад. Как раз в эпоху ликвидации USSR. Тогда среди публики ширилось и расплескивалось какое-то бахвальное свободомыслие и отъявленное духоборство. Бездуховное якобинство, оголтелое варварство и розыск общественно-полезных приключений на свою задницу.

В неисчислимых количествах развелись всякие сектанты – «ивановцы», «моржи» и другие поклонники нетрадиционных оздоровлений. Искали в здоровом теле задорный дух. Одни со счетчиком Гейгера повсеместно бродили и радиацию изучали, другие стали маниакальными психотерапевтами и знатными костоправами, а иные вспомнили об обряде крещенского купания. Насчет православия тогда особо не заморачивались, это позднее подошло. Но прыгать в полынью стало модно.

Тем более, что в наших краях на водоемах в те времена обязательно выпиливались проруби и постоянно очищались от льда. Потому что дамы в этих полыньях полоскали выстиранное белье. Стиральных машин в продвинутом нынешнем исполнении тогда не было, а с водопроводом и до сих пор проблемы существуют. И дамы, провернув белье в круглой центробежной машине «Исеть», в целях экономии, складывали свою стирку в корзины, ставил и на санки и тащили к прорубям, где и прополаскивали. Так было удобней и проще.

Один мой друг детства в те времена работал чистильщиком прорубей. Инструмент у него был – пешня, совковая и снеговая лопаты, топорик и сачок для извлечения-вытаскивания льда. Все это складировалось на сани и он с утра обходил все специально вырубленные полыньи на местном пруду и производил зачистку. Вознаграждался за это вполне приличной зарплатой в поселковом совете.

С утра прогулялся по пруду и весь день свободен. Можно и водку употреблять. Такая экзотическая специальность была, но не знаю, как она официально обозначалась. Сейчас и не узнаешь – помер друг, не дотянув до пенсии. Но должность в любом случае муниципальная, чиновничья. Советник по ледяному походу, вероятно. Кстати, товарищ на ночь в полыньи ловушки -«морды» всегда ставил. Частенько неплохие уловы случались.

И вот в такую полынью как раз перед Крещеньем я и решил запрыгнуть. Чтобы написать об этом репортаж. В местечковой районке тогда работал. Неплохая, кстати, газетка была – в те времена в народе еще теплилась тяга к печатному слову. Решил откликнуться на народные чаяния, одним словом. С соответствующими фотографиями, конечно. Фотограф тогда был попутно и водителем редакционного УАЗика. Поэтому мы договорились с ним, что поутряне он меня заберет из дома с необходимым для грядущего подвига скарбом. А именно с валенками, полушубком, полотенцем, и литром водки.

С водкой, напомню, тогда случилась очередная напряженка. Водку давали по талонам, две бутылки одной персоне на целый месяц. Скорбные были времена, но не для всех. Поскольку талоны на водку печатались в местной типографии, то лично у меня недостатка в них не было. Конечно, на талоны нужно было еще и печать поставить. Но сделать печать, даже липовую, для типографских умельцев проблему не составляло. В прежние времена навыки и умения ценились выше, чем сейчас толерантность и лояльность.

Утром перед прорубным подвигом случился холод – градусов под 25 приморозило. Я уж начал тихо надеяться, что ныряние в ледяную воду перенесется на более благоприятное время, поближе к весне, но водитель-фотограф все-таки завел машину и приехал. Загрузились в авто, кинули на заднее сиденье шубу с валенками, двинулись к полынье. Обсуждали по пути насчет того, как объектив фотоаппарата себя поведет, сдюжит ли холод.

Но приехали на берег, рассупонилися я слегка, полотенце на плечо закинул, фотограф фотоаппарат из-за пазухи вытащил – держал его ближе к телу, что не подмерз. Взяли с собой флакон водки, стакан граненый, ну и про закусь вспомнили. О закуске, конечно, не озаботились. Но водитель вспомнил, что накануне заезжал к теще, а та заботливо выдала ему баночку с неким умопомрачительным хреном. Хрен с этом банкой заночевал в машине и, естественно, замерз. Но банку открыли, ножом отколупнули кусок содержимого размером с полкулака. Откровенного мерзлого, но отгрызть, чтоб закусить можно.

И бегом к проруби. До нее метров полста было. Я, хоть и был налегке – в свитерке и джинсах – ничуть не промерз, пока бежал. Такова сила спорта. Подбежали к проруби, кинули на снег валенки, полотенце да полушубок, экстренно вскрыли флакон водки, а фотограф аппарат подготовил. Я налил чуть ли не полный граненыч да и намахнул единым залпом. Для порядка отгрыз кусок замерзшего хрена – закусывать надо, обычай такой. Пока разжевывал его, скинул с себя штаны-свитерки, глянул на изготовку фотографа и по возможности аккуратно плюхнулся в полынью.

И, как говаривал Иов, «объяли меня воды до души моей». Холодно ничуть не было, даже побарахтался слегка в воде, прежде чем вылезти, тонкий ледок обламывая. Но, пока пытался для фото изобразить какое-то блаженство от пребывания в проруби, почувствовал во рту невероятный прилив адского пламени. Честно говоря, вся пасть горела и пылала. И настолько ядрено все это жгло, что мне было совершенно пофиг и на прорубь, и на всю окружающую среду. Глаза мои на лоб полезли от всей этой невообразимой пикантности.

Выскочил из проруби, начал плеваться и жрать снег. Крыл матом окрестности. Допил флакон водки прямо из горла. Оттого лишь и пришел в себя, влез в валенки и полушубок. Фотограф, поначалу ошалев и ничего не поняв (думал, что у меня от моржевания такой приход случился), начал громко ржать. И пока вез меня до хаты, рассказывал о невероятных кулинарных достоинствах своей тещи. О неизбывной тяги к экспериментам.

Уже дома, в спокойной обстановке, распивая водку, рассказал об этом хрене подробнее. Выдавая зятю гостинец, теща предупредила, что, помимо ядреного хрена, обильно использовала и невероятно могучий перец «огонек», который у нее на кухне в горшке разросся. Жутко жгучий и деть его некуда. Потому и хрен им зарядила. Смесь, как я осознал, случилась живительная. Кстати, потом банка с этим снадобьем долго стояла у меня на окне. Друзья непременно восхищались этим составом, который имел еще и мощные похмелительные эффекты. Пока весь не съели.

Так произошло мое единственное в жизни крещенское купание. Фото, кстати, получилось обыденное и банальное – торчит какой-то идиот в проруби и не более того. Примерно такое же, как нынче все свои подробности выкладывают, докладывая в соцсетях насчет окунания в проруби. Разве что какие-нибудь симпатичные девушки у проруби красуясь, безнадежную фотоскуку могут разбавить.

Поэтому лично я предпочитаю Крещенью летний праздник косарей, Петров день. Тепло, светло, хотя мухи и комары, бывает, и кусают. Зато никакого ледяного изуверства, коса звонко поет и травы аромат блаженный источают. Не зря летом, в июле, князь державу крестил.

Светел тот, кто Петров день празднует. Косари охраняют дорогу в Рай, господа!

Фрэнк и Сьюзи

Нравственность всегда поощряется и высоко востребована. Соответственно, востребована и безнравственность. Потому что иначе трудно востребованную и разрешенную нравственность вычленить. Тем более – злостную аморальность определить.

С утра сегодня прихохатываю после сообщения добродушнейшего Тимура Шаова насчет забавного казуса: " Неделю назад в Норильске одна дама после концерта гневно отчитала меня за то, что я посмел в песне употребить слова «оральный и анальный секс». Я тоже вскипел благородным гневом и возразил, что всё дело в контексте, и в моей песне этому уродливому явлению в эпоху повышенной заразности противопоставляется секс Моральный! Она сказала, что она заслуженный педагог и это безобразие».

Как доказано наукой, подобные безобразия возможны лишь потому, что не хватает четких маркеров, этаких ярко обозначенных границ. И потому все мы живем в пограничном состоянии: здесь мораль, а здесь – или мораль, или отнюдь не мораль. Короче, не хватает экспертов по пограничному состоянию.

Впрочем, за эксперта можно взять и Хулио Кортасара. Это, если кто не знает, латиноамериканский писатель, который создал образ «огромнейшего хронопа. Согласно Кортасару, хроноп – это такая внутренне свободная боевая человеческая единица, пылающая романтизмом, задором, анархией и творчеством. По версии Кортасара таким был Луи Армстронг.

Я считаю, что следующим стал Фрэнк Заппа. Хроноп, Великий и Ужасный. Более Великий и Ужасный, чем Элис Купер или Оззи Осборн. Потому что он умел издеваться. Один альбом «Мы всего лишь здесь за деньгами» с обложкой «а ля Сержант Пеппер» чего стоит. А такого добра Заппа выдал 60 с лишним штук при жизни, и еще штук сорок опосля оной. Умер 4 декабря 1993 года. Кстати, 4 декабря, но только 1971 года, он успешно руководил эвакуацией публики с пожара, эпически зафиксированного в Smoke on the water. Руководил весьма издевательски, но крайне эффективно.

Издеваться – Заппа это умел. Он жил по приколу и издевался над мейнстримом, обыденкой и обязаловкой. Над смыслом жизни, так сказать. Над потреблятством вообще и государством в частности. Над цивилизацией и цивилизованностью. Заппа чувствовал и ведал истинную мелодию Хаоса.

Лу Рид, который из Velvet Underground, называл Заппу посредственностью с огромными комплексами. И это правильно. Не потому правильно, что Лу Рид был видной гей-персоной в американской гей-тусовке, а правильно по сути. Потому что Заппа был Сатиром. Не сатириком, которых развелось и выводится великое множество (востребованное это дело – острословить, холуйствуя по разрешению), а именно Сатиром. Демоном лесов, полей и рек, бухла, пожрать и прочего плодородия. Творцом движухи и неудовлетворенности. Папашей прогресса и Mother of Invention. Короче, тем персонажем, в которых понимали толк древнегреки.

Сатирам не нужно быть гением, гений – это ходульная ипостась бога. Сатиру нужно просто быть. Вовремя. И каждому Сатиру свое время. Время жить над реальностью.

А еще Заппа создал Сьюзи Кримчиз. Для пущей достоверности абсурда. Абсурда всегда не хватает в действительности, и потому было решено, что «было бы лучше взять с собой Сьюзи Кримчиз, которая продемонстрировала бы правдивость такого существа раз и навсегда».

Сьюзи была великолепным фейком. Первым и полновесным фейком, достойным буйного ХХI века. И в этом Заппа глубоко опередил время. Это сейчас, в разнузданную эпоху соцсетей и гаджетов, все отлично понимают, что если любое событие не обвешено фейками, словно новогодняя елочка, то это и не событие вовсе, а очередной указ сверху. Лишь фейк делает скучное унылое бытие звонкой реальностью.

Заппа, конечно же, создал множество фейков. И робота, который «вонючий сукин сын», и тонущую ведьму, которая попросту никому не нужна, и про то, что «не нужно есть желтый снег». Заппа массово плодил фейки, хотя в то время народными массами фейки были еще не востребованы. Но его фейки были искусством, а не имитацией и подделкой.

Заппа задавал ритм жизни. Ритм жизни всегда задают Демоны, Сатиры и Хронопы, а не указания начальства. Начальство создает только стабильность. Стабильностью не живут.

Итак, Фрэнк Заппа умер 4 декабря 1993 года. Потому что Хронопы умирают. Так надо. Но Сьюзи Кримчиз всегда с нами. Фейки навсегда!

Совок и Zappa

И вновь Back in USSR.

Историю эту пересказываю полностью со слов моего доброго друга. Более того – откровенно и полностью цитирую эту историю. Потому что уверен, что товарищ сам никогда не удосужится опубликовать эти душевные воспоминания. Впервые этот рассказ я услышал в краткой и невероятно эмоциональной форме вскоре после события, а сейчас это БОЛЬШОЕ ВИНИЛОВОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ (как обозначил его друг) более систематизировано.

Произошло это в те далекие времена, в 1987 году, когда Артинский завод, отменно тогда выпускавший качественную швейную иглу, решил побрататься с германской фирмой, специализирующейся в те времена на аналогичной продукции. Одним из результатов этой дружбы и стала эта история. Но полностью передаю слово другу: